Ее услышали, и песня вмиг оборвалась.
- Катюша-а! Чего ты там? - закричали девушки.
- Сейчас, девчата… С вашим будущим учителем прощаюсь. Как только обдумаешь, позвони, - сказала она Феде и побежала к воротам.
Открывая калитку, оглянулась:
- Жду.
Глава седьмая
В кузове грузовика тесно сидели девушки - все из звена Танечки Камневой. Танечка была в том же желтом платье, в котором видела ее Маруся на берегу Волги. Шелковый шарф ее развевался на ветру, задевая концами лица подруг. Катя села с ней рядом, поджав под себя ноги, и шофер включил мотор.
- А может быть, Танечка, ты зря шум поднимаешь? Увидела одну-две травинки, а они тебе за луг показались…
- Да нет же, Катюша, кустами трава.
- Нас тогда, подсидела эта Женька, а сама очковтирательством занимается! - возмущенно зашумели остальные девчата.
- Не нравится мне, девчата, это слово, - хмурясь, сказала Катя. - Что значит "подсидела"? Не подсидела вас Женя, а помогла. Оттого, что, она обнаружила у вас неправильность в подкормке, лен хуже не стал. Самый лучший на весь район.
- Лучший-то лучший, а показатели нам снизили. Мы и сами бы исправили подкормку.
- Вот мы теперь им тоже подсобим… За ночь все поле вычистим, а траву к вам в штаб… Подходит, Чайка?
Не ответив, Катя запела:
Девушки-подружки…
Глаза девчат оживились.
Сердцу не прикажешь… -
подхватили все дружно и звонко.
Песня рвалась на ветру, а голос Кати, выделяясь, забегал вперед, точно ему, как и самой Кате, было некогда:
Эх, сердцу не закажешь огненно любить…
Так, на полном ходу, машина влетела в Красное Полесье. На улице было тихо и безлюдно. Только у ворот своего дома стоял Тимофей Стребулаев в полотняной рубахе, аккуратно стянутой поясом, в до блеска начищенных сапогах. Чернобородый, смуглый, с лохматыми бровями, он был похож на цыгана.
Грузовик замедлил ход.
- Товарищ Стребулаев, здравствуйте! Где Кулагины живут?
- Здравствуйте, Катерина Ивановна. - Он степенно поклонился. - Вот переулочек проедете, и налево.
Оставив облако пыли, грузовик скрылся в переулке.
- Степка! - позвал Тимофей.
Со двора с вилами в руках вышел кривоногий парень лет двадцати пяти. Лицо у него было круглое, поросшее рыжеватой щетиной.
- Беги к Кулагиным: старуха нонче лошадь просила - в город, что ли, свезти ей чего надо. Скажи - потому отказал, что по хозяйству были заняты, а на завтра - пожалуйста, хоть на целый день. Понял?
Степка с неохотой пробормотал:
- Сейчас, умоюсь.
- Не женихом посылаю, - рассердился отец. - Хватит одного раза-женил дурака на свою шею. Брось вилы и беги, пока Волгина не уехала. Да скажи: я тебя еще в полдень посылал, а ты, дескать, замешкался по хозяйству и забыл.
…Выбежав на шум, Маруся растерянно оглядела сидевших на грузовике девушек. Катя спрыгнула наземь.
- Что, Марусенька, не ожидала так скоро? Смотри, сколько я тебе гостей привезла. Встречай.
Маруся смущенно проговорила:
- Пожалуйста.
- Шучу, Марусенька, - засмеялась Катя. - Мы не в гости, а по делу.
Усадив учительницу на завалинку, она предложила ей обойти всех звеньевых-льноводок, расспросить их о жизни, о работе, о чем мечтают они, и все подробно записать.
- Для меня это очень важно. Я бы сама, да некогда, а надо скорее. Я сразу и вспомнила о тебе.
Маруся задумалась.
- Может быть, времени нет? - спросила Катя.
- Нет, не то. Я думаю, зачем это?
- Обкому нужно, понимаешь? - Катя вынула из рукава кофточки листок. - Вот список.
- И очень скоро надо?
- Очень. Вот если бы ты смогла прямо завтра с утра. Не выйдет?
- Хорошо, - согласилась Маруся и, помолчав, добавила: - Для тебя.
- Конечно, для меня. Может быть, и я пригожусь тебе зачем-нибудь.
…Когда Степка выбежал из переулка, Маруся стояла у калитки одна и задумчиво смотрела вслед отъезжавшей машине.
Шофер, чтобы наверстать время, потраченное на заезд в Красное Полесье, за селом пустил грузовик на "сверхполную" скорость; девчата с хохотом и визгом цеплялись друг за дружку. Танечка ухватилась рукой за край кузова, Катя держалась за ее плечо. Волосы у всех разлохматились, ветер парусами раздувал кофточки.
- Так это она? - сказала Танечка. - Я уж видела ее, на Волге. Скучная она…
- Ничего, будет и веселая. Только ты с ней, Танечка, когда она придет к тебе, от души… Понимаешь?
- Катюша, а что с ней?
- Об этом не надо ее расспрашивать. И вообще ни о чем пока не надо расспрашивать.
В Жуково они приехали в половине двенадцатого ночи и сразу же пошли на поле. Пробирались пшеницей по меже, освещая тропинку фонариками. Издали донесся шум голосов.
Когда подходили к льняному полю, слышался уже только один голос Жени Омельченко, задушевно рассказывавшей:
- Ой, дивчата, який Днипр! Едешь на челне, наклонишься через край и, як в громадное зеркало, дивуешься. А степи! Ой, що за степи! Пойдешь ляжешь, и вся цветами да травами пропитаешься. Недели на две нияких одеколонов и духов не треба. На бахчах - кавуны, як поросята круглые. Що за сады! А скрозь сады хаты - чистеньки, белы, будто тильки що народились и дивуются, як все вокруг гарно, зелено да солнцем богато. А писни яки!.. Дивно у нас по вечерам спивають. Раз послухаешь - век не забудешь. А гопак!.. Дивчина пройдет по кругу - монисты звенят. А парубки!..
- Здравствуйте, девчата! - поздоровалась Катя. Женя оглянулась и, увидев головлевских льноводок, прошептала подругам, лежавшим вместе с ней на лугу:
- Ну що, неправду я говорила? Она быстро поднялась.
- Будь здорова, Катюша! А кто це с тобой? Ба, Танечка! И со всем отрядом… До нас? Будьте ласковы, - в голосе ее слышалась плохо скрываемая насмешка.
- Спасибо за привет, - настороженно поблагодарила Танечка. - Что это вы ночью здесь делаете?
- Що?! Да нищо! Пошли под окна писни спивать, про лен разбалакались, да и пришли сюда, и вот дивимся, дивимся, сил нет очи отвести, и до дома неохота.
Женя была на целую голову выше Танечки да еще нарочно встала на бугорок, и Танечке приходилось смотреть снизу вверх.
- Женя! В нашем договоре есть пункт, чтобы поля до самой уборки содержались в чистоте - ни одной травинки. Так? - Голос ее звучал ласково, вкрадчиво.
- Це так, Танечка, - добродушно подтвердила Женя.
- Твое звено по чистоте первое место занимает в районе. Об этом и в газете написано.
- Це так.
Жуковские льноводки, шумно здороваясь, насмешливо поглядывали на головлевских.
- Ты очковтирательством занимаешься, Женька, - резко изменила тон Танечка. - У тебя травы - хоть сенокос устраивай.
- Вот це не так, Танечка.
- Проверим.
- Будь ласкова.
Танечка позвала своих подруг, и они следом за ней гурьбой пошли в поле. Под светом фонариков нежно, дрожащими полосами заголубел лен.
- Ох, коли потопчете - головы оторву! - крикнула Женя.
Где-то вдали играла гармонь.
- Прогуляемся, Женечка, - предложила Катя, любуясь небом, которое высоко-высоко поднялось над темными полями и было часто исколото звездами, похожими на брызги раскаленного добела металла. Они отошли в сторону, и Катя коротко рассказала о Марусе Кулагиной и о поручении, которое ей дала.
- А що я кажу той Марусе? - удивилась Женя.
- Все, что близко тебе, Женя. О своем родном селе расскажи, о том, как ты его любишь.
Женя лукаво подмигнула подругам, прислушивавшимся к их разговору.
- Щоб она до моего села вместе со мной поихала?
- Нет, она здесь останется. Ты все расскажи, и про то, почему туда уехать не можешь, что удерживает тебя здесь…
На краю поля показались головлевские девчата. Танечка смущенно подошла к Кате.
- Ни одной травинки…
- Я же сказала, що ни, - засмеялась Женя. Резко повернувшись к ней, Танечка спросила:
- Сейчас выдернули?
- Та ни! Снимите с меня голову, коли где травинка выдранная лежит! Поищите!
…Гости прошлись с фонариками вдоль поля и на вопросительный взгляд своей звеньевой промолчали.
- Сама видела сенокос целый, - раздраженно сказала Танечка.
Женя спросила ее ласково, вкрадчиво:
- А когда, Танечка, це було?
- Вчера, когда же! Шла на гулянье мимо и решила посмотреть, какое такое образцовое по чистоте поле.
- А ты, Танечка, после праздника спала трошечки!
- Ну, спала, что ж из этого?
- Так вот, во сне ты и бачила.
Женины подруги расхохотались; вместе с ними и Катя.
Танечка схватила украинку за руки.
- Девчата, посветите.
Несколько бледных лучей скрестились на больших ладонях Жени, черных от засохшей на них земли.
- Ну что? Тильки дивились на лен или траву в нем дергали? - торжествующе спросила Танечка. Ее подруги осматривали руки у вырывающихся жуковских льноводок и злорадствовали.
- Попались! Те молчали.
- Дивчата, та що вы стесняетесь? Кажите, як было, - весело проговорила Женя. - Мы, Танечка, играли тут трошечки - кто быстрее вкруг поля на четвереньках допрыгает.
С минуту стояла тишина, потом прыснули, рассмеялись жуковские девчата, а за ними и некоторые из головлевских. Танечка сердито махнула рукой и легла на траву.
- Вот так и играли, - серьезно повторила Женя. Катя, смеясь, обняла ее.
- Выдергали?
Женя вздохнула:
- Выдергали.
- А трава где?
- Маня Карпова до дому снесла и, мабудь, зараз козла ею кормит.