Екатерина II, И.И. Бецкой
После обеда - все во дворце знают - время отдыха государыни. Спать не спит, но непременно раскинется полежать на софе. Вход в личные покои всем запрещён. Даже графу Григорию Орлову. Даже Алексею Орлову, хоть тот ждать не охотник - любой порядок готов нарушить. А исключение есть - гадкий генерал. Императрица так и называет Ивана Ивановича Бецкого - гадкий генерал. Больше того - это его время. Государыня, - Марья Саввишна Перекусихина подмечала, самым близким рассказывала, - то ли дремлет, то ли просто с закрытыми глазами лежит, а Иван Иванович обок в креслах свои разговоры разговаривает. Нет-нет государыня его прервёт, раздосадуется. Минута пройдёт - старик опять за своё. Не столько новости пересказывает - оно бы и понятно - мораль государыне читает! Чего делать, чего не делать советует. Марья Саввишна на заметку брала, много ли от поучений таких толку, берёт ли их государыня на заметку. Выходит, что нет, вроде как мимо ушей пропускает, а болтать по-прежнему разрешает. А вот последнее время частенько в разговор вступает - о монастырках речь ведёт, о Смольном.
- И обсуждать больше нечего. Обо всём договорились. Пища самая простая - мясо и овощи. Постов не соблюдать. С детей какой спрос? Сладостей и лакомств никаких. Чем проще, тем лучше.
- Может быть, государыня, по праздникам?
- Там видно будет. Но баловства не потерплю. И с питьём - никаких шоколадов. Вода и молоко. Покои жарко не топить - меньше простужаться станут. Истопникам раз в сутки, по утрам, своё дело отправлять, разве что мороз на улице сильный будет.
- Вы говорили о прогулках, государыня. Тут лошади потребуются.
- О чём вы, Иван Иванович? Пешком побольше пусть ходят. К морозу и непогоде привыкают. Иначе что за общение с натурой - на нём Руссо справедливо особенно настаивал.
- Малы они ещё. Может быть, когда подрастут?
- Тогда поздно будет. Вон как сестрица ваша Анастасию избаловала: каждого ветерка боится, чуть что в пелеринки кутается.
- Я не мог вмешиваться, государыня, передоверив девочку герцогине Гессен-Гомбургской.
- И то верно. Зато здесь начинать будем с чистого листа и без помарок. Вот почему так важно, чтобы никаких каникул, никаких поездок к родителям и родственникам не было. Двенадцать лет пройдёт, тогда никакие родственники натуры их изменить уже не сумеют. Опять вздыхаете, Иван Иванович? Похоже, ролями мы с вами обменялись. Вы хуже старой нянюшки монастырок защищаете, а я как лихой гусар порядки навожу.
- Что делать, государыня. Моё детство...
- Мы не будем здесь вдаваться в подробности нашей жизни. Главное - занятия. История, география, литература - с ними всё понятно. Но девочки должны учиться вести домашнее хозяйство. И не забывайте все виды искусств. Тут нужны безукоризненные учителя высокого искусства и безупречного поведения. Никаких дурных примеров! Никакого легкомыслия!
- Вы имеете в виду, государыня, танцы, пение?
- Конечно, но не только. Мы с вами должны сделать всё, чтобы у девиц появилась красивая осанка, легче стала походка, более плавными стали движения. Думается, здесь не обойтись и без сценических представлений. Всему этому их должны научить актёры, как Анастази занималась у мадемуазель Клерон. Это великолепная мысль. И ещё рисование. Непременно рисование. Государь Пётр Великий вводил рисование даже у будущих хирургов. Мы последуем его примеру.
- Но у меня, государыня, один вопрос. Мадемуазель Клерон научила Анастази декламации, и вы сами хвалили мою девочку за это умение. Анастази превосходно декламирует перед зрителями. Так почему бы и нам не дать монастыркам возможность ставить небольшие балеты, пьески, разыгрывать представления не только на уроках, но и для публики? Я уверен - успех будет обеспечен.
- Зачем вам это, Иван Иванович?
- Очень просто, государыня. Если вы даже станете приглашать публику на экзамены, особенного эффекта не будет. В лучшем случае короткие похвалы. А театр, настоящий театр - он станет визитной карточкой всего института. Вы делаете благое дело, государыня, и оно должно получить достойный резонанс. Надо заставить общество о нём говорить, им восхищаться, в чём я не сомневаюсь.
- Ну, что же, это неплохая мысль. Но как скоро эти крошки станут способны соревноваться с актёрами?
- Надо полагать, всего через пару лет. Всё будет зависеть от искусства учителей, а у нас есть богатый выбор. К тому же можно внимательнее присмотреться к тем, кого мы будем принимать в институт. Надо будет обратить внимание на миловидность, ловкость, врождённую непринуждённость.
- Но вы забываете, мы хотим помочь обедневшим дворянским семьям.
- Вы хотите напомнить мне, государыня, о благотворительном начале? Я никогда не забываю о нём, но, по моему разумению, одно не помешает другому. И потом я вспомнил, государыня, нашу первую оперу на русском языке - "Кефал и Прокрида" по пьесе нашего несравненного Александра Петровича Сумарокова.
- И на музыку любимца покойной императрицы. Ещё бы не помнить - предмет восхищения Елизаветы Петровны. Сколько времени ни о чём, кроме неё, императрица не была в состоянии говорить. Этот восторг должны были изображать все мы.
- Но ведь, государыня, её исполнители были совсем юными, дай бог, если 13-14 лет. И исполнительница заглавной роли Белоградская, и Гаврилушка Марцинкевич. И это при очень посредственных учителях. Мы же сыщем превосходных. Костюмы им могут шить самые лучшие театральные портные, я уж не говорю о декорациях.
- Иван Иванович, умерьте ваш пыл и вообразите, сколько вам ещё придётся ждать вашего триумфа. А пока давайте займёмся куда более практичным делом - туалетами монастырок.
- Государыня, камлот на платья уже выписан из Англии по тем расцветкам, какие вы выбрали. Младший возраст - платья кофейные или коричневые. От пяти до семи лет они и в самом деле будут самыми практичными. Вот только слишком мрачными, да ещё при глухом фасоне. Кажется, дети...
- Не берите на себя несвойственной мужчине роли, гадкий генерал. Да, платья будут тёмными, чтобы реже приходилось их чистить. Да, самого простого покроя и непременно из шерсти. Зато к ним у девочек будут белые передники и цветные пояса, которые должны служить их владелицам три года. Девочек необходимо приучать к бережливости, которая здесь совсем не принята. Во втором возрасте - от восьми до десяти лет - камлот может быть голубым, в третьем - от одиннадцати до тринадцати - серым. У всех те же пояса и те же передники. А вот уж у выпускного возраста мы допустим белые платья. К этому времени, надо полагать, наши барышни научатся не только бережливости, но и аккуратности.
- Но вы разрешили, государыня, сделать им и шёлковые платья.
- Только на праздники, гадкий генерал, только на праздники. Как и лайковые туфли - для танцев, как и перчатки. Я не дам себя разорять бессмысленными тратами. Их и так немало.
- А на каждый день козловые башмачки?
- Чем они плохи? И ещё - простое бельё и серая пудра, самая дешёвая. Я вижу, разумная экономия вам не по нутру, гадкий генерал.
- Вы правы, государыня, тем более речь идёт о таких чудесных крошках. Немного радости им, кажется, можно было доставить и без особых затрат.
- Мне нечего добавить, Иван Иванович. К тому же пора браться за дела. Мы с вами сегодня слишком заболтались.
* * *