– Дворяне имеют право проливать свою кровь только на службе короля, – ответил кардинал, для которого выходка его приближенных стала неприятным сюрпризом. – А ваши гвардейцы нарушают заповеди Божьи и законы человеческие, убивая своих близких…
– Вам ли говорить о Боге, святой отец! – воскликнула принцесса, возмущенная подобным лицемерием. – Вы – такой же слуга Господа, как господин де Бутвиль, на которого вы всех собак готовы повесить, убийца и преступник!
– Объяснитесь, Ваше Высочество, – произнес Ришелье. – Вы оскорбляете слугу церкви!
– Ах, вот как… – задыхаясь, произнесла Генриетта.
Она подбежала к секретеру, стоявшему в глубине комнаты, достала оттуда объемистую книжку в зеленом переплете и швырнула ее прямо в побледневшее лицо кардинала.
Конечно, Ришелье сразу же узнал свой дневник, который самым необъяснимым образом исчез из его кабинета несколько дней назад. Кардинал вел его много лет, и этот прелюбопытнейший документ, к счастью, сохранившийся до наших дней, раскрыл характер владельца не только потомкам, но и современникам…
"Ничего не оставлять на волю случая, все подвергать расчету"…
"Никогда не упускать предоставившуюся возможность"…
"Отвечая на поставленный вопрос, стараться не прибегать ко лжи, но и не высказывать опасную правду. В любом случае можно отвести свои войска в полном порядке, не понеся никаких потерь"…
Эти сентенции, принадлежавшие перу Ришелье, принцесса выкрикнула прямо ему в лицо и с глубоким удовлетворением наблюдала, как мертвенная бледность на лице кардинала сменяется багровым румянцем…
Не договорившись с принцессой, Ришелье поступил как мудрый, истинно государственный муж. Понимая, что жалобами на Ее Высочество он только вызовет раздражение Его Величества на себя, первый министр Франции издал указ, под страхом смертной казни запрещавший дуэли, и добился утверждения его королем.
Узнав об этом, Генриетта вызвала к себе Бутвиля.
– Франсуа, – сказала она, – господин первый министр только и ждет случая отомстить нам за свое поражение. Поэтому я умоляю вас и моих людей не давать ему ни малейшего повода осуществить задуманное. Обещайте мне это!
– Хорошо, Ваше Высочество, – вздохнул неугомонный забияка. – С этого дня мы будем вести себя как образцовые монахи в период Великого поста…
Принцесса подозрительно посмотрела на него. Кто-кто, а Франсуа де Бутвиль смиренного послушника никак не напоминал…
– Есть новости, которые, несомненно, заинтересуют Ваше Высочество, – Бутвиль поспешил воспользоваться возникшей заминкой. – Мне удалось разговорить камердинера д’Эгмона, некоего Жака Добри…
– Он видел убийцу? – воскликнула Генриетта, тут же забыв о кардинале с его эдиктами.
– Он видел человека, с которым д’Эгмон встретился накануне своей гибели.
– Кто это был? – воскликнула Генриетта. – Бутвиль, он назвал имя?
– Да, Ваше Высочество, хотя мне пришлось силой вырвать у него признание. Бедняга был ужасно напуган…
– Кто это? Да говорите же, Франсуа!
– Слуга Его Преосвященства, граф Рошфор.
– Рошфор! Рошфор! Я отлично помню этого кардинальского прихвостня. Бутвиль, я должна с ним поговорить.
– Вряд ли этот разговор обрадует Его Преосвященство.
– Мне плевать на кардинала. Да, а этот Добри… он, случайно, не имеет привычки подслушивать?
– Увы.
– Впрочем, это не имеет значения. Граф Рошфор мне все расскажет!
– Ваше Высочество желает, чтобы я встретился с графом и поговорил с ним? – спросил Бутвиль.
– Нет. Я не стану рисковать вами. Я сама с ним поговорю.
– Но он вам ничего не скажет! – воскликнул Бутвиль, возмущенный подобной наивностью.
Но Генриетта уже все решила.
– Друг мной, граф будет со мной откровенен, как на исповеди, уверяю вас.
Бутвиль с тревогой и недоверием смотрел на нее. Ему очень не нравился оборот, который принимала эта история.
Глава 9. Расследование
День у графа Рошфора начался очень удачно. После визита к Ришелье, который пребывал в великолепном расположении духа, граф намеревался посетить отца Жозефа, но уже на выходе из Лувра столкнулся с де Мюссо, гвардейцем Генриетты. Тот поклонился Рошфору с самой очаровательной улыбкой.
– Ваше сиятельство, я разыскиваю вас по поручению принцессы Генриетты. Ее Высочество желает обсудить с вами дело чрезвычайной важности и просит пожаловать к ней незамедлительно.
Продолжая улыбаться, де Мюссо загородил графу проход и с поклоном указал ему на боковой коридор, ведущий к покоям Ее Высочества. Рошфор, пожав плечами, свернул в указанном направлении.
Но оказалось, что принцесса только что ушла на прогулку, о чем Рошфору сообщил все тот же де Мюссо с самым сочувствующим выражением лица.
– Я сейчас же догоню Ее Высочество, – заверил он графа. – А вы, сударь, располагайтесь и выпейте вина. В конце концов, принцесса обязана хоть как-то возместить вам потерянное время.
Гвардеец в мгновение ока откупорил бутылку и наполнил два стакана багровой жидкостью. Сам первый подал пример, пригубив вино и одобрительно причмокнув.
– Мадера. Лучшая мадера из погребов испанского короля. Подарок принцессе от королевы Елизаветы. За здоровье Ее Высочества!
– А также короля и кардинала! – засмеялся Рошфор, залпом осушая стакан.
Де Мюссо не солгал – вино действительно было великолепно. Чтобы убедиться в этом и как-то скрасить ожидание, Рошфор выпил всю бутылку, но ни принцесса, ни гвардеец, который отправился на ее поиски, так и не появились.
Вскоре граф почувствовал странное оцепенение. Ему ужасно захотелось спать.
– Проклятая служба, – зевнул молодой человек. – Совершенно валюсь с ног.
Вскоре он действительно свалился с кресла и, улегшись на полу, провалился в глубокий сон.
– Наконец-то! – воскликнула Генриетта, входя в кабинет. – Де Мюссо, Бутвиль, свяжите этого доблестного слугу кардинала. Я ему устрою приятное пробуждение… Мюссо, да что это с вами?
Гвардеец зевал во весь рот, тщетно пытаясь с собой совладать.
– Вы что, тоже угостились вином? Но зачем? Вы же знали, что я добавила туда сонное зелье!
– Только… чтобы у графа не возникло подозрений, – заплетающимся языком пробормотал гвардеец.
– Идите… спать, господин гвардеец, – махнула рукой Генриетта, – но сначала пришлите ко мне кого-нибудь из ваших товарищей. Графа нужно доставить в безопасное место, где никто не помешает нам поговорить по душам…
…Рошфор проснулся от режущей боли в запястьях. Он был связан по рукам и ногам. У изголовья кровати стояла принцесса, крепко сжимая в руках кинжал. Выражение ее лица могло испугать кого угодно.
– Я думаю, вы простите мне, граф, – проворковала она, – что я причиняю вам некоторые неудобства. Поверьте, что только жестокая необходимость заставила меня пойти на это…
– Где я? – пробормотал Рошфор. Все происходящее казалось ему кошмарным сном.
– В безопасном месте, – пояснила Генриетта. – В безопасном и уединенном. Сюда никто не придет, даже если вы вздумаете позвать на помощь. Впрочем, я призываю вас к благоразумию. Мне было бы очень жаль лишить вас жизни. Но все будет хорошо, если вы ответите на пару вопросов.
– Что вы хотите знать? – спросил Рошфор, морщась от приступа головной боли, вызванной проклятым зельем.
– Я знаю, что граф д’Эгмон погиб после встречи с вами…
– Я не убивал его! – воскликнул Рошфор. – Верьте мне, Ваше Высочество, я не убивал его!
– Почему я должна вам верить? – прошипела Генриетта. – У кардинала были веские основания желать его смерти.
– Ваше Высочество, смерть д’Эгмона для Ришелье – большая потеря.
– Да за кого вы меня принимаете, господин шпион? – взорвалась Генриетта. – Я знаю о гугенотском заговоре, я знаю, что д’Эгмон принимал в нем участие, знаю, как Ришелье страшится восстания гугенотов, и вы еще смеете меня уверять, что для кардинала смерть одного из заговорщиков – большая потеря!
– Хотите – верьте, хотите – нет, но больше я ничего не скажу! – заявил Рошфор.
– Отлично! Думаю, пара дней без пищи и воды пойдет вам на пользу.
– Вы не можете… – начал граф, но принцесса ловко заткнула ему рот полотенцем.
– Вот, а теперь у вас будет время подумать и поумнеть, – кивнула Генриетта. – Мне нужна правда, Рошфор. И мне все равно, каким образом я ее добуду…
Время, проведенное в покоях Ее Высочества, Рошфор запомнил на всю жизнь. Впрочем, дня на раздумья ему хватило. Но его рассказ, вопреки ожиданиям Генриетты, ничуть не приблизил ее к разгадке убийства д’Эгмона.
– Рошфор не убивал Армана, – сообщила принцесса Бутвилю после того, как граф был выпущен на свободу.
Встретив недоверчивый взгляд молодого человека, Генриетта вынуждена была рассказать ему о гугенотском заговоре, а также об истинной роли д’Эгмона среди заговорщиков.
– Вы хотите сказать, что д’Эгмон был предателем? – воскликнул Бутвиль, выслушав удивительный рассказ.
– Я и сама так думала, – призналась Генриетта. – Однако когда я спросила об этом Армана, он поклялся мне на распятии, что это не так, но отказался как-то подтвердить свои слова. За него это сделал Рошфор. Граф сообщил мне, что д’Эгмон был двойным агентом.
– Как это?
– Он был шпионом Ришелье в среде заговорщиков. Вы понимаете?
– А Конде, де Роан и все остальные считали, что он душой и телом предан им! – догадался Бутвиль. – Брр, мерзкая роль. Я бы ни за что не согласился играть ее…