Солнце стояло в зените и бросало на землю прямые лучи. Они не жгли так немилосердно, как в июле. Приятно было погреться.
- Однако засиделись мы, - встревожилась Шура. - Я обещала к трем быть дома.
Подружки поднялись, осмотрелись, вышли из парка. Шура пригласила к себе Пашу, и они вместе направились к Марии Григорьевне Галушко, хозяйке квартиры, где временно проживала Белоконенко. С Марией Григорьевной Шура сдружилась еще до войны.
У порога Пашу встретила немолодая женщина с открытым, добрым лицом.
- Это Паша, - представила Шура подругу. - А это - моя хозяйка, Мария Григорьевна.
Светловолосая девушка с черными красивыми глазами понравилась Галушко. У Паши была гордая осанка, говорила она вдумчиво. Мария Григорьевна заключила: "Серьезная, собранная".
В доме Галушко Паша встретила радушие и искренность. Она часто приходила сюда. Случилось так, что подруги открыто беседовали в присутствии хозяйки квартиры. Услышав о девичьих помыслах, Галушко покачала головой, вздохнула.
- Ох, родимые мои, как же все это перенести! Ведь не жизнь ныне, ад кромешный!
Паша оживилась:
- Да, кругом теперь одно горе…
С того дня Мария Григорьевна присоединялась к беседам. Она тоже готова была что-нибудь сделать, но не так все это просто, ведь на руках у нее трое детей!
- А если мы вас попросим, Мария Григорьевна, вместе с нами помочь военнопленным?
Галушко не торопилась с ответом. Тут спешка ни к чему. Дело серьезное и опасное. Но она прочла во взгляде Паши доверие и подумала: "Конечно, надо. Молодые они, горячие, а у меня все же за плечами жизнь…"
- В чем нужна моя помощь?
- Например, вы достанете несколько бинтов, какую-нибудь одежду для военнопленных. Или, скажем, сухарей соберете для них.
- Добре, попытаюсь… Кстати, ваши товарищи в моей хате всегда могут найти приют.
Вечером, когда Паша, Шура и Мария Григорьевна обдумывали, как лучше доставить в лагерь собранные медикаменты, в дверь постучали.
- Кто?
- Свой!
Вошел среднего роста мужчина. Ом осведомился, не помешал ли своим приходом, и, не дожидаясь, пока его представят, отрекомендовался:
- Ткаченко.
Был он худощав, с выразительным запоминающимся лицом и пышной каштановой, посеребренной проседью шевелюрой. Внешне он напоминал художника или композитора.
Паша и Алексей Дмитриевич встретились глазами.
- Вы?
- Как видите!
- Я очень рада!
- И я.
- Не ожидал вас здесь встретить! Вы все время в Луцке?
- Да, если не считать нескольких дней, когда я пыталась пробиться на восток.
- Живете на старом месте?
- Нет, пришлось поселиться в другой квартире, вернее комнате.
- Где работаете?
- Собираюсь…
Галушко и Белоконенко догадались - встретились довоенные друзья.
Мария Григорьевна пошутила:
- Вот и устроила тебе неожиданное свидание.
Все улыбнулись. Разговор сначала не клеился, и Ткаченко чувствовал себя неловко. Поглаживая полосы, смущенно сказал, что давно собирался навестить Марию Григорьевну, да время не позволяло. А сегодня довелось побывать в этой части города, вот и зашел непрошенным.
- И хорошо сделали, Алексей Дмитриевич, - перебила Галушко. - Старый друг лучше новых двух! Работаете, Алексей Дмитриевич, по специальности?
- В знакомой отрасли, однако не по специальности. Да я и не сетую, лишь бы при деле находиться. Это все же привносит относительное равновесие в жизнь.
Алексей Дмитриевич положил свои большие руки на стол, как будто не зная, куда их деть.
- Такого равновесия, в котором мы живем сейчас, хуже не придумаешь, - осторожно намекнула Паша.
Алексей Дмитриевич уловил ее настроение. Маска равнодушия исчезла с его лица. Он подсел поближе к девушкам.
В тот вечер подружки узнали о том, что Алексей Дмитриевич работает в типографии.
Это очень хорошо, - подумала Паша. А когда Ткаченко рассказал, как бы невзначай, что в этой типографии печатается "всякая дребедень - "аусвайсы", "мельдкарты"", - Паша сузила глаза, стараясь скрыть волнение.
- А для чего все эти бумажки? - наивно спросила Белоконенко.
- На всякие нужды, - неопределенно ответил Ткаченко и, заметив неудовлетворенность собеседниц, добавил: - Известно дли чего, их отправляют в Ровно, а оттуда во все города, крупные населенные пункты Украины.
- Ну?
- Ну и ну! Выдают, кому полагается.
- За бланками присматривают? - тихо спросила Паша.
- Известно, смотрят в оба. - И гут же дал повод для размышлений: - Все равно за всем не уследят!
Через полчаса Ткаченко ушел, а Паша, Шура и Мария Григорьевна долго еще сидели в затемненной комнате.
- Вы давно знаете Ткаченко, Мария Григорьевна?
- Давно. Он инженер. Хороший, душевный человек. А вы, Паша, до войны с ним знались?
- Познакомились, когда я работала в банке. Да, заметили, как откровенно намекал он о бланках: "За всем не уследят!" Может, помог бы? Удостоверения пригодились бы для военнопленных.
Деловой разговор с Ткаченко состоялся во время третьей встречи. В тот день Паша, как условились, подождала его возле типографии. Оттуда они направились в сквер. Алексей Дмитриевич был одет в темный костюм и светлый плащ. Паша накинула на плечи зеленую шерстяную кофточку, ее короткие волосы подхватывала газовая косынка.
- Так вот, Алексей Дмитриевич, - начала спокойным тоном Савельева. - Вы, вероятно, догадывались - мы интересуемся вами неспроста. Видно, и вы не очень перечите этому, иначе для чего дружбу заводили? Мы хотим прибегнуть к вашей помощи.
Алексей Дмитриевич чуть двинул плечами. Лицо его было спокойным. Взгляд из-под нахмуренных бровей скользнул по девушке, он сказал, немного запинаясь:
- Что за "совет" такой объявился? Известно, девичий он?
- Нет, не девичий, Алексей Дмитриевич. И вы можете войти в него, коль сами того пожелаете.
Беседа затянулась. Паша не скрыла истинного намерения. Правда, у них нет еще опыта, но все, кто с ними объединился, стараются поступать как можно лучше, разумнее, осмотрительно. Военнопленных, пусть даже несколько человек, но отпустят при наличии документов, подтверждающих, что они уроженцы здешних мест и что, мол, есть дома жена, дети.
- А раз вы работаете в типографии, - почти шепотом заключила Паша, - то, возможно, все решится проще? А?
- Что же я должен сделать? - без восторга осведомился Ткаченко.
- Нам нужны бланки удостоверений. Мы их сами заполним, поставим печать и секретно передадим военнопленным.
- Это не так просто. Но если взяться, известно, получится. Я, возможно, помогу кое в чем.
- Я знала, вы не откажете.
- Почему?
- Да потому, что вы, как вижу, честный советский человек. Я живу на Хлебной, № 14. Найдете, когда будет необходимость. Ладно?
- Известно, найду…
Паша рассказала Шуре Белоконенко о верном человеке. Они радовались такому знакомому.
- Прежде всего мы должны устроиться на работу. Легче станет жить, да и меньше подозрений падет на нас.
- Ты права, Паша, но устроиться по специальности нелегко. Придется…
- Я согласна на любую работу, - перебила Паша подругу.
С таким намерением девушки отправились в город. Они заходили в магазины, вели переговоры в учреждениях, но ничего конкретного им не предлагали. В одном месте они прослышали, что в военную столовую требуются официантки.
- Пойдем? - обратилась Шура к подруге.
- Пойдем!
Хозяин столовой их принял не сразу. Пришлось подождать. Потом в дверях показался высокий, худощавый, лет пятидесяти мужчина с оттопыренными ушами.
- Вы подруги или сестры? - сняв очки почему-то спросил хозяин.
- Подруги.
- Фамилия?
- Моя - Савельева.
- Я - Белоконенко.
- Что вы думаете делать?
Девушки замялись. Действительно, какую работу они могут выполнять?
- Вам нужны официантки, да? Нас это вполне устроит, - тоном согласия произнесла Паша.
- Да-а, - протянул хозяин. - А кто за вас поручится? Здесь столуются очень приличные люди, их должны обслуживать только те, в ком я абсолютно уверен!
Умоляющие глаза девушек смягчили сердце предпринимателя. Сам он недавно вернулся на эти земли из-за границы, куда бежал в 1939 году, и мечтал теперь о большом деле, поэтому придирчиво относился к тем, с кем ему предстоит работать.
- Значит, никто не поручится? Тогда в официантки не возьму!
- Простите, до свидания.
- Попробуйте достать поручительства.
- Попробуем.
Хозяин проводил симпатичных девушек долгим взглядом и, как бы сожалея об их уходе, вдогонку бросил:
- Приходите, в судомойки возьму.
- Спасибо, господин хозяин, если достанем рекомендации, обязательно придем.
Через несколько дней Шура устроилась на работу в лагере военнопленных, а Паше пришлось воспользоваться приглашением хозяина столовой и пойти в судомойки.
- Немного поработаю, а там устроюсь в другом месте. Как ты думаешь, Шура?
- Устраивайся, не понравится - уйдешь.
- Жить-то надо, а тем временем буду что-нибудь подыскивать.
С тех пор у Паши и Шуры оставалось меньше свободного времени, но зато они меньше опасались подозрений. Когда к Савельевым нагрянули полицейские проверять документы, Паша к этому отнеслась равнодушно. Слова "работаю в офицерской столовой" произвели нужное впечатление.