Маслевич пополз к тумблеру аккумулятора. Он только начал отходить от шока. Еще минуту назад, когда громыхнула дверь десанта, он прощался с жизнью. Сердце едва не выпрыгнуло от страха. За те несколько секунд, что прошли, пока Рустам полз в башню, Маслевич вспомнил всех родных и все рассказы дембелей про истерзанные в клочья тела солдат, которые попались в руки к моджахедам живыми.
Спрятаться больше было негде. На всю округу горный пейзаж портили только десяток полуразрушенных дувалов этого заброшенного кишлака. "Девятка" выстрелила первой. Ближайший к ней дувал будто проглотил снаряд. И все же взрыв, вздымая тучу пыли, разнес половину стены.
…Шурави был уже совсем близко. Но взрыв в кишлаке на мгновение отвлек Орхана. От неожиданности нога потеряла опору, стопа скользнула в расщелину и он, утратив равновесие, снова погрузился в холодную воду Кабула. Подняться раньше шурави он уже не успел.
"Теперь только Аллах спасет", - Равиль думал не о себе, о брате. Взрыв в соседних руинах не стал для него неожиданностью. Он ждал, что шурави с соседних постов слетятся на стрельбу как шакалы на падаль. Отчаяние, граничащее с паникой, не успело захлестнуть его сознание. Равиль никогда не боялся наведенного на него чужого оружия. Но сейчас у него все внутри похолодело. Ствол орудия БМП, что стояла у реки, медленно и неумолимо наводился прямо на него…
…Едва только ноги нащупали опору, Богдан сделал рывок вперед. Пока афганец барахтался в воде, Белоград успел встать в полный рост. Больше он опомниться противнику не позволил. Несколько жестоких ударов едва не утопили моджахеда. Еще минута и Белоград, подгоняя афганца увесистыми пинками, погнал его на пост. Уже на берегу, после очередного удара, пленный свалился в пыль. Это только еще больше раздраконило сержанта. И не пытаясь справиться с яростью, Дан принялся избивать моджахеда. Задыхаясь в конвульсиях, оставляя за собой мокрый след, афганец попытался отползти в сторону от солдата. Поблескивая в лучах солнца еще влажными черными гранями, на песок выпало ожерелье. Может, эти малахитовые четки и спасли сейчас Орхана. Когда-то в Харькове, будто в другой жизни, Равиль подарил их ему для вознесения молитв Всевышнему. Солдат остановился, чтобы поднять их.
…У него оставалось несколько секунд. Он сделал первое, что пришло в голову - упал под стену и охватил голову руками. Тут же пронзила мысль: "Это уже не спасет. Он стреляет не болванками с полигона". Лихорадочно перебирая локтями, Равиль пополз в соседнюю комнату. Уже на пороге вспомнил: "Автомат остался". На колебания ушло еще несколько мгновений: "Возьмут живым - нужно вернуться". Путаясь в лямках бинокля, он развернулся к пролому в стене, через который должен был прилететь снаряд…
Рустам никогда не стрелял механическим спуском.
- Мася! Аккумулятор! Чё ты чешешься, мать твою?! - заорал Рустам так, что сам испугался: "Хоть бы триплекса не полопались. Где ж этот мех. спуск?"
- Я не знаю, где он включается! - голосом полным отчаяния откликнулся Маслевич из отделения механика-водителя.
- Тумблер справа, баран!
Только отсюда Равиль заметил - в стене, за чудом уцелевшим столом, что стоял в углу на трех ножках, чернел небольшой проем в еще одну комнату. "Может, еще и успею…"
- Мася!
- Все! Есть! Включил!
В ту же секунду Рустам нажал спуск.
Равиль еще только руку протянул за ППШ под стеной. Со стен и потолка посыпалась туча пыли. Инстинктивно, он снова обхватил голову руками и приготовился к боли. "Что за?.. - Равиль даже растерялся. - Это не осколки".
- Та, мать твою, это пулемет, - выругал себя вполголоса Рустам и приготовился нажать на кнопку электропуска орудия.
Равиль ждал взрыва каждой своей косточкой. До чернеющего в стене лаза ему оставалось всего-то пару метров. Когда снаряд ворвался в дом, ему оставалось только нырнуть в этот спасительный проем в стене. Взрывная волна обдала его смешанным с песком и осколками раскаленным потоком и швырнула в лаз. В тоже мгновение проем с адской силой запечатало остатками стола. Ему показалось, что он попал в преисподнюю. Равиль успел только поблагодарить Всевышнего за славную смерть - груда камней и глины обрушились на него сверху…
Глава пятая
"Я приглашаю Вас на праздник, Где будет все для нас двоих…"
Магнитофон рвал динамики последним хитом Примы.
А Алексей с Сашкой уже таскали посуду на кухню. Только им, сестре и Женечке, Валентина не позволила хлопотать по хозяйству. "На этой кухне будет только одна хозяйка", - то ли в шутку, то ли всерьез заявила она и скомандовала мужикам сносить посуду на кухню.
Лидия перевернула очередной лист фотоальбома:
- Жень, а, правда, что Вы с Сашкой учились в одном классе?
Евгения слегка поколебалась:
- Только два года, 9-й и 10-й. Мы на севере раньше жили.
- А у вас тогда ничего не было?
Евгении, похоже, воспоминания из юности доставляли удовольствие. Но все же, она еще явно смущалась при новых знакомствах. Ответила неопределенно:
- Ну, он такой смешной тогда был.
Лидия только подбросила с лукавой улыбочкой:
- А если честно: записочки друг другу писали?
- Ну, я замечала его, конечно. Но, мы ж еще маленькие были…
- Ой, ой, ой… А ща взрослые такие стали…
Евгения неожиданно смутилась еще больше:
- Ну, он же такой смешной тогда был.
Лидия открыла лист с общей фотографией выпускников.
- О! И здесь он на тебя уставился… А тебе с длинными лучше. И зачем такую красоту было срезать, Женя?..
- Ну, теть Лид, это ж сассон, модно же.
Лидия оживилась:
- Ой, какая старая фотография. Смотри, это Сашка твой Богданчика на репетицию привел.
Евгения не любила особого внимания к собственной персоне. Потому охотно переключилась на Сашкиного брата.
- Это Ваш?
- Это Данко мой, маленький еще - четыре года всего было.
- Саня столько рассказывает о нем…
- А шкода была… Мальчики тогда ему барабан дали. А чтобы не мешал, палочки спрятали. Так он в эту гитару вцепился и всю репетицию им сорвал. Гля, как рыдает. Это, как раз, Сашка попробовал ту гитару отобрать. Ага… Попробуй у него отбери чего нибудь. Гля, какие сопли распустил. Ха…ара…актер…
О том, что случилось дальше Женя жалела всю свою оставшуюся жизнь. Но кто же мог знать?.. Чтобы получше рассмотреть пожелтевшее фото, она придвинулась поближе и так неловко протянула руку. Альбом качнулся и из-под его обложки выпала другая фотография.
Женя успела подхватить ее на лету. Она еще так обрадовалась, что сумела поймать этот листок и исправить свою неловкость:
- Ой, а это кто?
- Это?.. Это Богданчик мой… Тоже… А у нас такой нету. Что это?
Горячая волна ужаса обожгла Лидию. Только сейчас Женя начала понимать, что произошло. На фото, своей белозубой сияющей улыбкой на черном от сажи и загара лице, красовался на фоне залитых солнечным светом горящих дувалов Богдан Белоград. В правой руке он держал автомат. Ствол его упирался в затылок стоящему на коленях человеку в чалме.
Алексей будто почувствовал перемену настроения у жены - замер в дверях.
"Я приглашаю Вас на праздник, Где будет все для нас двоих…" Магнитофон рвал динамики последним хитом Примы.
- Саня, выключи его!
- Леша, что это?.. Это же не Армения, Леша? Саша, это не Армения!.. Вы меня обманывали?.. Да?.. Вы обманывали меня?.. Как же вы?..
Сердце, казалось, подкатило к горлу и перекрыло доступ воздуха в легкие. Комната в глазах у Матери поплыла по кругу… Пожелтевшая от жары и пота фотография ее сына выскользнула из руки и, словно пожухлый осенний лист, качнувшись в воздухе, легла на пол.
"Таких смешных и очень разных, Я приглашаю Вас на праздник…"
Глава шестая
Двенадцатая машина остановилась на дороге в полукилометре от развалин. Больше стрелку спрятаться было негде. На всю округу только этот десяток безжизненных домов портил пейзаж. Кузнецов согнал пехоту с борта и приказал наводчику расстрелять кишлак. Уже через десять минут, все было кончено - руины дымились черными клубами. Оставалось только прочесать эти развалины. Хотя ротный уже не сомневался, что после расстрела из трех стволов, в этих горящих дувалах и паучка живого не найдешь, пехоту на прочесывание он все же отправил. Причем, с обеих машин на дороге. Сам же, вместе с замполитом, отправился на пост.
На четвертой машине уже "рвали духа". Бойцы уже "пересчитали" пленному все ребра и выкачали несчастного в пыли. Кузнецов едва успел остановить разъяренных бойцов окриком:
- Хальт! - ротный никогда не терял чувства юмора.
Солдаты остепенились. С надменно-брезгливой миной на лице Кузнецов продолжил:
- Вас ист льо…ос?
Бойцы еще не успели дух перевести. Кузнецов указал пальцем на полуживого афганца и скорчил удивление:
- Вас ист дас?
Первым пришел в себя Белоград. Он то еще на перекате душу отвел:
- Товарищ старший лейтенант, разрешите доложить…
Но ротный, казалось, был настроен повеселиться еще. Все с тем же напускным удивлением он ткнул пальцем в сержанта и, акцентируя на "ист", снова изрек:
- Вас ист дас?
Дан ненадолго растерялся в замешательстве. Затем, сам не зная отчего, он подыграл командиру:
- Дас ист - сержант Белоград!..
С неизменной иронией Кузнецов перебил сержанта:
- Да…а? Осталось лычки на пузо пришить и сержант будет.
Богдан, как выбрался из воды, так и стоял перед командиром - в мокрых штанах и по голый торс. Ротный умел заставить своих подчиненных чувствовать себя нашкодившими школярами.