- Вы про кого говорите? - спросил он у Шарикова с высоты,- позвольте узнать.
- Про кота я говорю. Такая сволочь,- ответил Шариков, бегая глазами.
- Знаете, Шариков,- переводя дух, отозвался Филипп Филиппович,- я положительно не видал более наглого существа, чем вы.
Борменталь хихикнул.
- Вы,- продолжал Филипп Филиппович,- просто нахал. Как вы смеете это говорить? Вы все это учинили и еще позволяете… Да нет! Это черт знает что такое!
- Шариков, скажите мне, пожалуйста,- заговорил Борменталь,- сколько времени еще вы будете гоняться за котами? Стыдитесь! Ведь это же безобразие! Дикарь!
- Какой я дикарь,- хмуро отозвался Шариков,- ничего я не дикарь. Его терпеть в квартире невозможно. Только и ищет - как бы что своровать. Фарш слопал у Дарьи. Я его поучить хотел.
- Вас бы самого поучить! - ответил Филипп Филиппович,- вы поглядите на свою физиономию в зеркале.
- Чуть глаза не лишил,- мрачно отозвался Шариков, трогая глаз мокрой грязной рукой.
Когда черный от влаги паркет несколько подсох, все зеркала покрылись банным налетом, и звонки прекратились. Филипп Филиппович в сафьяновых красных туфлях стоял в передней.
- Вот вам, Федор.
- Покорнейше благодарю.
- Переоденьтесь сейчас же. Да вот что: выпейте у Дарьи Петровны водки.
- Покорнейше благодарю,- Федор помялся, потом сказал: - Тут еще, Филипп Филиппович. Я извиняюсь, уж прямо и совестно. Только - за стекло в седьмой квартире… Гражданин Шариков камнями швырял…
- В кота? - спросил Филипп Филиппович, хмурясь, как облако.
- То-то, что в хозяина квартиры. Он уж в суд грозился подавать.
- Черт!
- Кухарку Шариков ихнюю обнял, а тот его гнать стал. Ну, повздорили.
- Ради бога, вы мне всегда сообщайте сразу о таких вещах! Сколько нужно?
- Полтора.
Филипп Филиппович извлек три блестящих полтинника и вручил Федору.
- Еще за такого мерзавца полтора целковых платить,- послышался в дверях глухой голос,- да он сам…
Филипп Филиппович обернулся, закусил губу и молча нажал на Шарикова, вытеснил его в приемную и запер его на ключ. Шариков изнутри тотчас загрохотал кулаками в дверь.
- Не сметь! - явно больным голосом воскликнул Филипп Филиппович.
- Ну, уж это действительно,- многозначительно заметил Федор,- такого наглого я в жизнь свою не видал.
Борменталь как из-под земли вырос.
- Филипп Филиппович, прошу вас, не волнуйтесь.
Энергичный эскулап отпер дверь в приемную, и оттуда донесся его голос:
- Вы что? В кабаке, что ли?
- Это так…- добавил решительный Федор,- вот это так… Да по уху бы еще…
- Ну, что вы, Федор,- печально буркнул Филипп Филиппович.
- Помилуйте, вас жалко, Филипп Филиппович.
VII
- Нет, нет и нет! - настойчиво заговорил Борменталь,- извольте заложить.
- Ну, что, ей-богу,- забурчал недовольно, Шариков.
- Благодарю вас, доктор,- ласково сказал Филипп Филиппович,- а то мне уже надоело делать замечания.
- Все равно не позволю есть, пока не заложите. Зина, примите майонез у Шарикова.
- Как это так "примите"? - расстроился Шариков.- Я сейчас заложу.
Левой рукой он заслонил блюдо от Зины, а правой запихнул салфетку за воротник и стал похож на клиента в парикмахерской.
- И вилкой, пожалуйста,- добавил Борменталь.
Шариков длинно вздохнул и стал ловить куски осетрины в густом соусе.
- Я еще водочки выпью? - заявил он вопросительно.
- А не будет ли вам? - осведомился Борменталь.- Вы последнее время слишком налегаете на водку.
- Вам жалко? - осведомился, Шариков и глянул исподлобья.
- Глупости говорите…- вмешался суровый Филипп Филиппович, но Борменталь его перебил:
- Не беспокойтесь, Филипп Филиппович, я сам. Вы, Шариков, чепуху говорите и возмутительнее всего то, что говорите ее безапелляционно и уверенно. Водки мне, конечно, не жаль, тем более, что она и не моя, а Филиппа Филипповича. Просто - это вредно. Это - раз, а второе - вы и без водки держите себя неприлично.
Борменталь указал на заклеенный буфет.
- Зинуша, дайте мне, пожалуйста, еще рыбы,- произнес профессор.
Шариков тем временем потянулся к графинчику и, покосившись на Борменталя, налил рюмочку.
- И другим надо предложить,- сказал Борменталь,- и так: сперва Филиппу Филипповичу, затем мне, а в заключение себе.
Шариковский рот тронула едва заметная сатирическая улыбка, и он разлил водку по рюмкам.
- Вот все у вас, как на параде,- заговорил он,- салфетку - туда, галстук - сюда, да "извините", да "пожалуйста - мерси", а так, чтобы по-настоящему,- это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме.
- А как это "по-настоящему"? - позвольте осведомиться.
Шариков на это ничего не ответил Филиппу Филипповичу, а поднял рюмку и произнес:
- Ну, желаю, чтобы все…
- И вам также,- с некоторой иронией отозвался Борменталь.
Шариков выплеснул содержимое рюмки себе в глотку, сморщился, кусочек хлеба поднес к носу, понюхал, а затем проглотил, причем глаза его налились слезами.
- Стаж,- вдруг отрывисто и как бы в забытьи проговорил Филипп Филиппович.
Борменталь удивленно покосился.
- Виноват…
- Стаж! - повторил Филипп Филиппович и горько качнул головой,- тут уж ничего не поделаешь - Клим.
Борменталь с чрезвычайным интересом остро вгляделся в глаза Филиппа Филипповича:
- Вы полагаете, Филипп Филиппович?
- Нечего полагать, уверен в этом.
- Неужели…- начал Борменталь и остановился, покосившись на Шарикова.
Тот подозрительно нахмурился.
- Später… [103] - негромко сказал Филипп Филиппович.
- Gut [104],- отозвался ассистент.
Зина внесла индейку. Борменталь налил Филиппу Филипповичу красного вина и предложил Шарикову.
- Я не хочу. Я лучше водочки выпью.- Лицо его замаслилось, на лбу проступил пот, он повеселел. И Филипп Филиппович несколько подобрел после вина. Его глаза прояснились, он благосклоннее поглядывал на Шарикова, черная голова которого в салфетке сидела, как муха в сметане.
Борменталь же, подкрепившись, обнаружил склонность к деятельности.
- Ну-с, что же мы с вами предпримем сегодня вечером? - осведомился он у Шарикова.
Тот поморгал глазами, ответил:
- В цирк пойдем, лучше всего.
- Каждый день в цирк,- благодушно заметил Филипп Филиппович,- это довольно скучно, по-моему. Я бы на вашем месте хоть раз в театр сходил.
- В театр я не пойду,- неприязненно отозвался Шариков и перекрестил рот.
- Икание за столом отбивает у других аппетит,- машинально сообщил Борменталь.- Вы меня извините… Почему, собственно, вам не нравится театр?
Шариков посмотрел в пустую рюмку, как в бинокль, подумал и оттопырил губы.
- Да дурака валяние… Разговаривают, разговаривают… Контрреволюция одна.
Филипп Филиппович откинулся на готическую спинку и захохотал так, что во рту у него засверкал золотой частокол. Борменталь только повертел головою.
- Вы бы почитали что-нибудь,- предложил он,- а то, знаете ли…
- Уж и так читаю, читаю…- ответил Шариков и вдруг хищно и быстро налил себе полстакана водки.
- Зина,- тревожно закричал Филипп Филиппович,- убирай, детка, водку. Больше уж не нужна. Что же вы читаете?
В голове у него вдруг мелькнула картина: необитаемый остров, пальма, человек в звериной шкуре и колпаке. "Надо будет Робинзона…"
- Эту… как ее… переписку Энгельса с этим… как его - дьявола - с Каутским.
Борменталь остановил на полдороге вилку с куском белого мяса, а Филипп Филиппович расплескал вино. Шариков в это время изловчился и проглотил водку.
Филипп Филиппович локти положил на стол, вгляделся в Шарикова и спросил:
- Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного?
Шариков пожал плечами.
- Да не согласен я.
- С кем? С Энгельсом или с Каутским?
- С обоими,- ответил Шариков.
- Это замечательно, клянусь богом. "Всех, кто скажет, что другая…" А что бы вы со своей стороны могли предложить?
- Да что тут предлагать?.. А то пишут, пишут… конгресс, немцы какие-то… Голова пухнет. Взять все, да и поделить…
- Так я и думал,- воскликнул Филипп Филиппович, шлепнув ладонью по скатерти,- именно так и полагал.
- Вы и способ знаете? - спросил заинтересованный Борменталь.
- Да какой тут способ,- становясь словоохотливым после водки, объяснил Шариков,- дело нехитрое. А то что ж: один в семи комнатах расселился, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет.
- Насчет семи комнат - это вы, конечно, на меня намекаете? - горделиво прищурившись, спросил Филипп Филиппович.
Шариков съежился и промолчал.
- Что же, хорошо, я не против дележа. Доктор, скольким вы вчера отказали?
- Тридцати девяти человекам,- тотчас ответил Борменталь.
- Гм… Триста девяносто рублей. Ну, грех на трех мужчин. Дам - Зину и Дарью Петровну - считать не станем. С вас, Шариков, сто тридцать рублей. Потрудитесь внести.
- Хорошенькое дело,- ответил Шариков, испугавшись,- это за что такое?
- За кран и за кота,- рявкнул вдруг Филипп Филиппович, выходя из состояния иронического спокойствия.
- Филипп Филиппович,- тревожно воскликнул Борменталь.
- Погодите. За безобразие, которое вы учинили и благодаря которому сорвали прием. Это же нестерпимо. Человек, как первобытный, прыгает по всей квартире, рвет краны. Кто убил кошку у мадам Поласухер? Кто…
- Вы, Шариков, третьего дня укусили даму на лестнице,- подлетел Борменталь.