А потом запаской по заднице со всей силы. Вот только после этого парашютист становится настоящим парашютистом!!!
На следующий день Вовка выполнил второй свой прыжок. Через четыре месяца его вернули в Уссурийск в ту бригаду, куда он призвался. Потом была командировка в Чечню. В Чечне Вовка был как все - ходил на задания, рыл выгребные ямы, валялся в медпункте с жесткой простудой, колол дрова, стоял в карауле - в общем всё, что только могло быть с бойцом отдельного отряда специального назначения в Чеченской республике в 1995 году…
Вернулись из Чечни в мае, когда в Приморье весна была в самом расцвете. Красота…
К концу октября в бригаде появилась вдруг возможность провести парашютные прыжки. Несколько дней бригада укладывала парашюты, ПДСники инструктировали личный состав до слез, в общем, готовились…
И вот выехали на прыжки под Корсаковку. Изготовились, ну, сейчас начнется…
Вовка снова свой парашют укладывал рядом с тем самым беспечным Лёнькой, которому до фонаря был собственный парашют - такое ощущение, будто у него семь жизней есть в запасе…
И вот подходит к роте начальник ПДС отряда майор Попов и говорит странные слова:
- Настоящий разведчик-спецназовец страха не знает, поэтому сегодня прыгать будем на чужих парашютах!!!
Новость огорошила. В спецназе вообще любят разные вводные, но что бы такое… Майор лично принялся раздавать парашюты и через минуту Вовка с ужасом вдруг осознал, что ему достался парашют, который укладывал бестолковый Лёнька.
В вертолете стал нарастать какой-то непонятный страх, переходящий с набором высоты в животный ужас. Вовка сидел за топливным баком и мучительно пытался вспомнить - проверял ли кто-нибудь у Лёньки укладку парашюта. И вспомнить такого факта не мог.
А машина тем временем все продолжала набирать высоту…
Блин, да что же это такое… На хрена мне парашют, в котором я не уверен??? Вот и пусть бы этот придурок прыгал, так зачем же мне???
По спине вместе с холодным потом пробежали мурашки, от которых застучало в висках, и ослабли ноги. Вот бред какой - прыгать на чужом парашюте…
Ладно на большой войне - там если ты не погибнешь при десантировании в тыл противника, так уж точно погибнешь после (или до) выполнения задачи. Но что бы вот так - в совершенно мирное время, когда тебя обязывает так легко рисковать своей собственной жизнью дурацкий приказ непосредственного начальника…
Вертолет набрал нужную высоту, и выпускающий открыл люк и высунулся, глядя вниз на район высадки. Повернулся к Вовке:
- Пошел!
Вовка встал и шагнул к проему люка. Глянул вниз. Восемьсот метров.
А на спине парашют, уложенный беспечным Лёнькой…
Вовка отшатнулся от люка:
- Товарищ капитан, я не буду прыгать…
Выпускающий посмотрел на Вовку как на дурака. Такой нормальный разведчик, в Чечне, вроде, нормально себя показал, не трусил, за других не прятался, а тут…
- Пошел!!!
Капитан попытался вытолкнуть Вовку в люк, но тот уперся и не хотел. Вовка укрепился в мысли, что прыгать с этим парашютом он точно не будет.
- Товарищ капитан, я не буду прыгать!
После еще одной попытки выбросить разведчика из вертолета, капитан махнул пилоту рукой:
- Приземляемся…
Вертолет развернулся и пошел со снижением. Коснувшись земли, машина закачалась на амортизаторах. Из вертолета одиноко вышел Вовка и повесив голову пошел к "старту", доложить майору Попову, что прыжок не выполнен по причине…
По какой причине?
Пока он шел к Попову, на него смотрела вся бригада, и каждый считал своим долгом сказать что-нибудь оскорбительное, унижающее.
- Струсил… - донеслось от девчонок из отряда спецрадиосвязи. - Не мужик…
Вовка дошел до Попова.
- Товарищ майор, я не буду прыгать с чужим парашютом. Это нарушение правил безопасности.
- Ты что, боец, будешь учить меня правилам безопасности?
Вовка отвернулся. Идите вы все куда подальше…
- Как же ты так? - к Вовке подошел начальник медпункта капитан Кириллов - который забирал его с призывного пункта, с которым Вовка жил в Чечне в одной палатке, с которым ел из одного котелка…
- Не могу. Со своим прыгну, а с чужим - нет.
- Давай я с ним прыгну.
Кириллов взял у Вовки парашют и надел на себя. Проверившись на "старте", он забрался в вертолет.
- Плохая примета… - чуть слышно сказал майор Попов: - Прыгать с парашютом, на котором кто-то не смог прыгнуть… надо бы ему переукладку сделать….
С земли Вовка наблюдал, как у одного из парашютистов случился перехлест строп. Парашютист принимал все возможные меры к устранению смертельной для него неполадки и только метров за триста до земли купол наполнился как положено и парашютисту удалось нормально приземлиться. Вовка даже не сомневался, что это был Кириллов.
Кириллов первым делом дал в рожу Лёньке.
По бригаде поползли слухи, что, мол, Вовка как чувствовал… но до полной реабилитации было еще далеко. Нужно было прыгнуть. И как назло погода не заладилась. Пять дней бригада выезжала на прыжки, но как по заказу поднимался сильный ветер и прыжки отменялись.
На шестой день решили рискнуть. Прыгнули только двое, самые опытные парашютисты в бригаде - начальник ПДС майор Попов и начальник парашютного склада старший прапорщик Филиппович. Старший прапорщик выполнял свой 222 прыжок.
Внезапно ветер усилился, и случилось непоправимое: парашютистов понесло на провода высоковольтной линии электропередач. Попову удалось в последний момент отвернуть, а Филиппович завис на проводах. Неудачная попытка освободиться от подвесной системы привела к тому, что грудная перемычка буквально задушила старшего прапорщика. По дороге в госпиталь Кириллов констатировал его смерть.
Прыжки, разумеется, отменили.
Вовка сидел на своем парашюте и смотрел в небо. Вовка знал - небо ошибок не прощает.
Ему так и не удалось реабилитироваться, и на дембель он поехал с прикрепившимся клеймом труса.
Но это не было трусостью. Просто Вовка внимательно читал правила безопасности при совершении прыжков с парашютом, и в отличие от Лёньки и, наверное, майора Попова понимал, к чему могут привести даже маленькие ошибки. Ведь не зря на опечатывающей бирке пишется надпись "этот парашют я укладывал сам".
Небо ошибок не прощает.
*****
ЕСЛИ ТЫ МУЖИК!
71-я отдельная рота специального назначения в месте своей постоянной дислокации ждала генерала Сивакова.
Ждать генерала Сивакова было довольно забавно. На памяти рядового Черкасова до этого генерал Сиваков был в расположении отдельной роты специального назначения один раз. Тогда еще ротному сильно досталось за одного группника, который нажрался накануне и не смог. Смочь он должен был свое появление на разводе, но видать не судьба. После того тяжелого случая лейтенант Власов был передан в распоряжение командира отдельного разведбата стоящей рядом с ротой мотострелковой дивизии, где он (как бывший спецназовец) быстро стал командиром роты глубинной разведки… и ни о чем не жалел.
Но речь не про Власова, речь про Сивакова. Генералом Сиваковым назывался начальник разведки округа, непосредственный начальник всех разведывательных частей прославленного в древних сагах Краснознаменного Дальневосточного военного округа.
Сиваков славился своим крутым характером, и командиры всей мастей его побаивались. Сиваков умел держать вверенные ему разведподразделения округа в ежовых рукавицах.
Так вот, когда его ждала какая-либо разведывательная часть, в этой разведывательной части происходили странные дела - почему-то весь личный состав вдруг бросал все свои дела (даже контрактники переставали в каптерке играть в нарды) и рьяно приступал к наведению порядка. Порядок, как и во всех других частях нашей славной непобедимой армии, определялся убранностью снега (зимой), подстриженностью травы (летом), наличием (количеством) запасенной по этому случаю красной икры (из Амура) и водки (из соседнего магазина) (во все периоды). Ну, и общим порядком в расположении и на территории. В каждой части были свои особенности. К примеру, в бригаде специального назначения округа достаточно было только красить свежей краской торцы боксов с техникой спецрадиосвязи и время от времени подновлять памятник погибшим в Афганистане. Бригада была любимой частью Сивакова, и поэтому он на некоторые недостатки в ней иногда закрывал глаза. Однако командование другой части - радиотехнической бригады особого назначения, попав как-то в немилость, было вынуждено построить ослепительно прямую и чудовищно ровную дорогу от ворот КПП части до автомобильной трассы - как по натянутой нитке, хоть из пушки стреляй. Везде были свои причуды. 71-й роте в этом отношении повезло - в первый приезд генерала хватило только выравнивания артиллерийским тягачом МТ-ЛБ двух деревьев у КПП…
Командир роты майор Иванов посмотрел на свое доблестное воинство и почесал затылок. В строю стояло два командира разведывательных групп, командир группы спецрадиосвязи, заместитель по "борьбе с личным составом", заместитель по ВДС, старшина роты, пять контрактников и двадцать срочников. По штату в отдельной роте специального назначения должно быть 115 человек в пяти группах. Такое количество людей в роте может быть только в военное время или в угрожаемый период, в мирное время хватало вполне и того, что сейчас стояло перед майором Ивановым.