Только сейчас Сашка, наконец, понимает, о чем идет речь. Еще бы!.. Конечно, он помнит. В тот день, в начале лета, они с друзьями отдыхали на озере. Катались на лодке, загорали… Под вечер, уже на пути к лодочной базе, заметили на середине озера одинокого пловца. "Делать нечего, – сказал, взмахивая веслами приятель. – Вот кому жизнь не дорога" – "Конечно, – согласился второй. – Тут же холодные ключи бьют. Судорогой ногу сведет – и привет!" Сашка, лениво развалившись на корме, ничего не сказал. Но в душе с ними согласился. Что-то он немного видел смельчаков, которые бы пытались переплыть это озеро, да еще в самом широком месте… Они неспешно продолжали свой путь, но одинокий пловец уже волей-неволей приковал к себе внимание. "Во плывет, во загребает! – комментировали друзья. – Спортсмен, наверное" Сашка старался не глядеть в ту сторону. Какое ему дело? Тем более, что траектории их движения начали отдаляться. У них своя дорога – на базу, у пловца – своя. "Ты смотри, смотри… – в голосе приятеля послышалась тревога. – Как будто на месте стоит" – "Отдыхает, наверное" – "Нет, руками вроде быстро машет" – "Оптический обман" Сашка из-под руки, против солнца смотрел на пловца. Тот и в самом деле словно стоял на месте. Сердце екнуло… Однажды он сам так же тонул. Плыл, плыл – и вдруг силы внезапно куда-то пропали. Он гребет – а сам ни с места. Ко дну уже пошел. Хорошо, товарищ рядом оказался… "Смотри, смотри!" – приятель взволнованно привстал со скамейки, указывая на пловца. – Ныряет, что ли?" Сашка увидел, как голова пловца в синей шапочке скрылась под водой. Сомнений не оставалось – человек в беде! "Разворачивай! Быстро!" – Сашка прыгнул на скамью, уселся рядом с приятелем и они вдвоем, ухватившись каждый за свое весло, погребли в сторону пловца. "Р-раз!.. Р-раз!.. Р-раз!" – вслух на выдохе выкрикивал Сашка, всем телом налегая на весло. А в голове билось только одно: "Успеть! Успеть! Успеть!" Лодка летела, рассекая воду, как торпеда. Позади бурлила разрезанная килем вода. Но все равно казалось, что плывут они слишком медленно. "Как он там?" – нетерпеливо выкрикнул Сашка, не выпуская из рук весло. "Ныряет…" Расстояние между пловцом и лодкой сокращалось. Когда до тонущего оставалось метров двадцать, Сашка уступил весло другу. "Давай… Я подхвачу" Он приготовился схватить несчастного, как только они приблизятся… Но тот вдруг исчез под водой. Только рука, вернее кисть с растопыренными пальцами еще судорожно цеплялась за воздух… С первого захода они проскочили его. Лодка прошла чуть правее, и каких-то тридцати сантиметров не хватило, чтобы дотянуться. "Наза-а-а-ад!" – страшным голосом закричал Сашка. – Повора-а-ачивай!" Лодка, неуклюже качнув бортами, заложила крутой вираж. "Таба-а-а-ань!" Они оказались рядом с пловцом. Тот, словно почуяв спасение, из последних сил толкнулся наверх. Сашка увидел распахнутый, перекошенный рот, безумные огромные глаза на окаменевшем от ужаса лице. Рука скользнула по гладкой холодной коже. Перегнувшись через борт, Сашка схватил в охапку тяжелое, неподатливое тело, рванул что есть силы на себя. "Хватайся, хватайся за борт!" Тонущий рефлекторно схватился за борт, Сашка взял его поудобнее за подмышки. Синяя резиновая шапочка слетела у пловца с головы. "Девка!" – ошарашено воскликнул подоспевший на помощь приятель. Вдвоем они втащили девушку в лодку… Минуту никто не мог вымолвить слова. Только дышали, как загнанные лошади да унимали дрожь в непослушных руках. Потом потихоньку пришли в себя. Девушка в синем купальнике с распущенными светлыми волосами неподвижно лежала на днище. "Как зовут тебя, русалка?" – спросил Сашка, чтобы нарушить это тягостное молчание. "Наташа", – чуть слышно ответила она и вдруг зарыдала в голос – надсадно, с надрывом, словно только сейчас осознала, что спасена.
Они ушли с танцплощадки вдвоем. Долго гуляли по темным вечерним улицам. Говорили о чем-то… Наташа держала его под руку.
– Скоро в армию? – поинтересовалась она.
– Скоро… Этой осенью, – ответил Сашка, ощущая плечом ее крепкое, налитое тело.
– У тебя есть девушка?
– Н-нет… – неуверенно произнес он, затем, безнадежно добавил. – Была.
Помолчали. Наташа еще теснее прижалась к нему.
– Хочешь, я тебя из армии буду ждать?
Сашка растерянно пожал плечами. Он и вправду не знал, что ответить. Но, чтобы не обидеть ее, сказал:
– А если на флот? Это же долго…
– Ну и пусть! – горячо ответила она. – Я готова ждать сколько потребуется.
Сашка улыбнулся… С одной стороны, конечно, было приятно, что девушка искренне и откровенно добивается его. Но с другой… Ведь душа его по прежнему была с той, которую он все еще любил. И невозможно было взять и поменять все разом.
– Вот мой дом, – вздохнула Наташа. – Мы пришли… Спасибо, что проводил.
Опустив глаза, она стояла рядом, словно чего-то ждала. Сашка обнял ее за плечи и приник губами к ее губам.
"Зачем я это делаю? Зачем?.." – мелькнула запоздалая мысль, но он продолжал целовать ее, обнимая все крепче и крепче. А в голове в это время звучал до боли знакомый мотив:
"А я нашел другую,
Хоть не люблю, но целую…
И когда ее обнимаю,
Все равно о тебе вспоминаю"
За новогодним праздничным столом собралась вся рота. Он был составлен из множества маленьких столиков, как из кирпичей и занимал почти все пространство учебного класса. Курсанты сидели плечом к плечу, в вольном порядке, кто как хочет… Справа от Урманова был Гвоздев, слева – Кольцов; напротив расположились Мазаев, Широкорад, Панчук. В углу сверкала разноцветными гирляндами нарядная елка.
На столах было столько всего… Салат оливье, салат из крабовых палочек, колбаса вареная и копченая, мандарины, яблоки, шоколадные конфеты… Вместо шампанского, правда, была только газировка, а вместо бокалов – граненые солдатские стаканы. Запахи от стола шли манящие, но к еде никто не притрагивался. Все ждали командира части.
Наконец дверь распахнулась, и в класс вошел генерал-майор Колесников.
– Рота встать! – скомандовал капитан Курбатов и подался гостю навстречу, но тот жестом остановил его, и начавших было вставать курсантов.
– Сидите, сидите!.. Новый год, все-таки.
Генерал прошел в класс, по-хозяйски встал во главе расположенного в виде буквы "П" праздничного стола. Осмотрелся…
– А где старшина?
– Я здесь, товарищ генерал! – с готовностью откликнулся прапорщик Гладченко.
– Молодец… Стол какой собрал… Объявляю благодарность.
– Служу России!
– И командир роты тоже молодец, – улыбнулся командир части.
– Рад стараться, товарищ генерал! – молодцевато щелкнул каблуками капитан Курбатов.
– Это какой у тебя выпуск будет?
– Десятый, товарищ генерал.
– Юбилейный, значит?
– Так точно!.. Перекусите с нами?
– Нет, спасибо. Я на минуту… А вот газировочки с вами за Новый год выпью.
Он снял с головы белую каракулевую папаху с красным верхом, пригладил посеребренные ранней сединой короткие волосы, распахнул парадную генеральскую шинель, с золотым шитьем на вороте и блестящими желтыми пуговицами. На отглаженных брюках бросались в глаза двойные широкие красные лампасы. Начищенные до зеркального блеска ботинки сияли.
Урманов восхищенно смотрел на генерала. Он казался ему каким-то особенным, человеком из другого мира. Высокий, сильный, по-мужски красивый и властный. Одним видом своим он внушал необъяснимый священный трепет…
Старшина быстро наполнил стакан и поднес его командиру части. Тот приподнял его и, улыбнувшись, спросил:
Ну, а вы чего? Давайте вместе выпьем.
Все за столом зашевелились, задвигались, тут и там послышалось шипение открываемых бутылок с газировкой.
– Я хочу сказать маленький тост, – генерал Колесников обвел взглядом притихшую роту. – Когда-то давно я тоже был таким же курсантом, как вы. И тоже учился в сержантской школе. Да-да, не удивляйтесь… И вот что хочу сказать. Я знаю, вам трудно. Но только пройдя через трудности можно стать настоящим воином и настоящим мужчиной. Для меня эти понятия неразделимы… Вы можете потом, после армии стать кем угодно – рабочими, инженерами, врачами… Может быть кто-то из вас станет даже академиком или министром. Кто знает? У вас еще вся жизнь впереди. Но та армейская закалка, которую вы получите здесь, в школе младших командиров, навсегда останется с вами, и неизменно будет помогать вам в дальнейшем. С наступающим Новым годом! Ура!
– Ура-а-а-а-а! – радостно завопила учебная рота.
Генерал выпил свою газировку, попрощался за руку с капитаном и так же стремительно исчез, как и появился.
Курсанты разом навалились на еду. Они уже отвыкли от гражданской пищи, а тут разом столько всего…
Наевшись досыта и напившись газировки, курсанты разбрелись кто куда. Кто-то пошел покурить, кто-то отправился смотреть телевизор, а Урманов с друзьями взяли гитару и до отбоя, по очереди, исполняли под ее аккомпанемент все, что только могли.