"О таком матче нашей команде ничего не известно. Это частное дело спортсмена Ширвиса, который, видимо, для собственного удовлетворения желает помериться силами с боксером Берлундом. Матч, конечно, неофициальный, и я его одобрить не могу".
- Смотря, как наши газеты возмущаются.
Штоль начал читать крикливые заголовки буржуазных газет: "Русские отказываются от своего чемпиона", "Большевики боятся проиграть", "Советам невыгоден реванш", "Берлунд на любых условиях встречается с Ширвисом".
- Ужасный шум вокруг твоего имени, - уверял Штоль. - Это очень хорошо, о такой рекламе мечтает каждый.
На Яна эта весть подействовала угнетающе, а Штоль радовался. Не зря они с Лэйном столько времени охотились за Ширвисом. Скандал вызывает любопытство публики. К кассам хлынут потоки зрителей. Это принесет небывалый барыш.
- Едем в Осло, - продолжал настаивать Ширвис. - Иначе я откажусь драться.
Ян решил явиться в посольство и без утайки все рассказать.
Глава восемнадцатая
Внезапная смерть старого Ширвиса вызвала много недоуменных разговоров. Непонятно было, почему Эдуард Робертович ночью очутился в сквере, так далеко от дома - почти в противоположной стороне города.
Что он там делал в такой поздний час? К кому заходил? Может, его убили и отвезли подальше?
Вскрытие установило, что насилия не было. Смерть наступила от инфаркта миокарда.
- А что это такое? - спросила Ирина у медика.
- Сдали сердечные мышцы, - ответил тот. - В народе это явление называется разрывом сердца.
Бетти Ояровна, потрясенная горем, послала Яну в Осло телеграмму: "Приезжай дома большое горе".
В ожидании сына она не позволила хоронить Эдуарда Робертовича.
С наибольшим участием к ее горю отнесся Гарибан Евгений Рудольфович, казалось, был олицетворением старой, преданной дружбы. Он ежедневно навещал Бетти Ояровну, справлялся о здоровье и каждый раз спрашивал: не нужны ли деньги или какая-нибудь другая помощь?
Друзьям и знакомым опечаленный Евгений Рудольфович как бы по секрету сообщал:
- Я догадываюсь, кто виновник гибели. Его всегдашним недругом был Сомов. Видимо, Эдуарду Робертовичу стало известно, почему его Ян не участвовал в последнем матче в Норвегии. Я думаю, что он связался с Осло по радио.
По наведенным справкам выяснилось, что старый Ширвис действительно в полночь говорил по радио с Осло. Подозрения Гарибана имели под собой почву.
Гарибану важно было пустить слух и подготовить общественное мнение еще до приезда боксеров на родину. Как бы ни оправдывался потом Сомов, ему трудно будет восстановить свое доброе имя.
В день приезда боксеров Евгений Рудольфович зашел к Бетти Ояровне, чтобы подготовить ее. А она вдруг сама захотела поехать в порт.
- Лучше, чем я, никто ему не скажет об отце… Ян ведь такой впечатлительный, - говорила она.
- Я все-таки не советовал бы вам, - мягко пытался отговорить ее Евгений Рудольфович. - Ваше состояние мне не нравится.
- Дома я еще больше буду волноваться, - Бетти Ояровна расплакалась. - Позвоните, пожалуйста, Ирочке. Пусть она заедет за мной.
Евгению Рудольфовичу пришлось позвонить летчице и передать просьбу Бетти Ояровны. Ирина совсем не собиралась встречать Яна, но как она могла отказать подавленной горем матери?
- Хорошо, - согласилась она. - Я заеду за ней.
В назначенный час Ирина вызвала такси и заехала за Бетти Ояровной. На улице ее уже поджидал Гарибан.
Втроем они отправились в порт. У каменных ворот Евгений Рудольфович расплатился с шофером и, поддерживая мать Яна, повел ее к пассажирской пристани.
Встречающих собралось много. В дальнем конце, за подъемным краном, прогуливались Кальварская и Валин. Борис, видимо, в чем-то оправдывался перед Зосей, потому что разговаривал с виноватым видом, а Кальварская, как бы сердясь, капризно ударяла ёго по руке перчаткой.
Бетти Ояровна присела на скамейку и с тоской поглядывала в сторону моря. Она не могла дождаться сына, чтобы прижать его к своей груди. Ведь других родных у нее не осталось. Вместе им легче будет пережить горе.
Вот наконец в Морском канале показался белый трехпалубный теплоход. Он двигался медленно и величественно. На всех его палубах виднелись пассажиры, которые махали платками и шляпами, Бетти Ояровна попыталась отыскать глазами сына, но не сумела: все лица сливались в мутные пятна.
- А вы его не видите? - вглядываясь, спросила она Ирину.
- Нет, - ответила та. - На таком расстоянии трудно разглядеть.
Но Яна не было видно и позже, когда теплоход подошел близко и буксиры стали подтягивать его к стенке.
Гарибан хотел подвести Бетти Ояровну поближе к трапу, но женщина задохнулась от быстрой ходьбы. Остановись на середине пути, она послала Евгения Рудольфовича разыскать сына, а Ирину придержала.
- Не уходите, - попросила она. - Я очень плохо себя чувствую…
Ирина отвела ее в сторону и усадила на багажную тележку.
А Гарибан тем временем, энергично работая локтями, пробился сквозь толпу к трапу и здесь столкнулся со спускавшимся на берег Кочевановым.
- Где Ян? Я не пропустил его? - спросил Евгений Рудольфович.
- Нет, не пропустили, - ответил Кирилл. - Он остался там, не приехал.
Гарибан, словно испугавшись, стиснул его руку выше локтя: "Молчи, мол, не говори об этом так громко при всех". Он выбрался с Кириллом из толпы и, отведя в сторону, вполголоса спросил:
- Что Ширвис натворил?
- Ушел с каким-то немцем или шведом со стадиона и не вернулся. Дядя Володя остался его разыскивать.
- Но почему Ян не выступал в последних матчах?
- Он был не в форме.
- А кто это определил? Где нашли такие приборы? Сомов ведь может затравить любого, но почему же вы, товарищи, не могли заступиться?
Кирилл попытался возразить, но Гарибан не дал ему говорить:
- Не оправдывайтесь, я понимаю, не в ваших интересах было защищать его. Я не корю за человеческие слабости. Нет. Мне просто нужны подробности… как это все произошло?
Кирилл возмутился.
- Если вы полагаете, что Ширвиса окружали только подлецы, - сказал он, - то узнавайте подробности у кого-нибудь другого.
- Простите, я погорячился, - примирительно сказал Гарибан. - Вы должны понять мое состояние, Я хоть длительно не воспитывал его, но несу некую ответственность. С чего это началось?
Кирилл, предчувствуя, что врач выпытывает подробности с недобрыми намерениями, решил ничего не рассказывать.
- Я в его разговорах с иностранцами не участвовал, - сказал он.
- Но что самому-то известно?
- Все, что знал, я уже сообщил.
Кирилл вежливо поклонился и двинулся дальше.
Гарибан кинулся с расспросами к другим боксерам, но все они, словно сговорясь, неохотно говорили о Яне и делали вид, что ничего не знают о нем. А капитан команды ответил без всяких обиняков:
- Не уполномочен давать информацию.
Бетти Ояровна, видя, что на пристани осталось немного народу, заволновалась:
- Мы, наверное, проглядели Яна в толпе. Ирочка, посмотрите, не ищет ли он отцовскую машину? Скажите, что я здесь.
Ирина обогнула серое здание и вышла на площадь, где стояли легковые машины. Но и там никого из боксеров не было.
"Куда они делись?" - недоумевала девушка, внимательно вглядываясь в лица прохожих.
Вскоре поток встречающих и пассажиров схлынул, Ирина пошла к Бетти Ояровне.
Еще издали, заметив толпившихся у багажной тележки людей, девушка почувствовала недоброе.
- Что там стряслось? - спросила она у встретившегося портовика.
- Какой-то женщине худо сделалось, - ответил тот.
Ирина ускорила шаг. Она застала Бетти Ояровну лежащей на багажной тележке без чувств. Около нее суетился озабоченный Гарибан.
- Узнала, что Ян не вернулся, и… словно подкошенная, - сказал врач Ирине. - С трудом удержал.
Они вместе привели Бетти Ояровну в чувство и усадили в такси. По пути Гарибан пытался закурить, но его пальцы дрожали, он никак не мог зажечь спичку.
- Этот проклятый Сомов доконает всех, - сказал Евгений Рудольфович. - Он так издевался и так третировал Яна, что тот не выдержал и напился. А теперь они говорят: "Отстал от команды… убежал". Называют подлецом. Хороши товарищи! Хоть бы вы, женщины, сходили в обком и потребовали привлечь пакостника к ответственности. Больше ему ничего нельзя прощать.