Недавно из книг я узнала, что в XIV веке реку Угру, протекающую южнее Вязьмы, называли "поясом самой Пречистой Богородицы". Верующие говорят, что Богородица является в этих местах и сейчас. Быть может, Богородица и спасла моего отца, подсказав ему верные решения в критических ситуациях? А быть может, помогли молитвы его матери, находящейся в то время на оккупированной территории? Бабушка не могла не знать о горькой участи окруженцев. Наверняка она слышала рассказы об этом своих односельчан, вышедших из окружения и вернувшихся домой, кроме того, очень много военнослужащих пробирались из окружения через деревню отца, даже когда она уже была оккупирована. Отец выжил в страшную зиму 1941/42 годов, перебежав из центрального лагеря в "малый" лагерь. Также он не подвергся депортации в Германию вместе с обитателями "малого" лагеря, поскольку будучи возвращенным в центральный лагерь, заболел тифом и попал в тифозный барак. Удача способствовала ему и позже, когда он вторично бежал в "малый" лагерь и с помощью добрых людей легализовался в нем повторно. Ну а третья попытка побега, уже в лес, к партизанам, окончательно увенчалась успехом. Что стало главным условием того, что он уцелел, – помощь Богородицы, молитвы матери или здесь проявились его личные качества, – остается только догадываться. Думаю, все вместе. Он не был супергероем – обыкновенный молодой человек. Но он всегда искал выход из трудного положения. Главными чертами его характера, как и его матери, моей бабушки, были скромность, доброта, трудолюбие. Вместе с тем они были очень сильны духом в минуты больших жизненных испытаний. Вероятно, это и есть лучшие качества всех поколений белорусов, переживших много вражеских нашествий. Научившихся выживать, не потеряв человеческого достоинства. И Бог даровал бабушке и отцу долгую жизнь. Бабушка прожила 98 лет, отец – 93 года. В минуты своих жизненных испытаний я вспоминаю их, и это подкрепляет меня. Светлая память бабушке Прасковье Николаевне и отцу Анисиму Михеевичу Петербурцевым! Они всегда со мной…
Через восемь месяцев после пленения и заключения в лагеря отцу удалось бежать в партизанский отряд в Холм-Жирковский район, воевать в отряде "Народный мститель", о котором он также написал.
Глава 3. Побег в партизанский отряд
"За месяц я уже достаточно окреп. А летом нас отправили на сельско-хозяйственные работы в бывший племхоз вблизи от райцентра Сычевка Смоленской области. Работали мы на полях. Здесь уже было посвободней с охраной. Основной моей мыслью стала мысль о подготовке побега из лагеря. Прежде всего, я стал искать напарника – надежного, чтобы не подвел в трудную минуту. Чтобы был честным, выносливым, инициативным. Таким напарником стал ленинградец, бывший командир орудия, старший сержант Александр Алексеев. Мы с ним решили бежать к партизанам, как только представится возможность. Стали готовиться, сушить сухари. Возможность побега осложнялась отсутствием лесов вокруг и отсутствие по этой причине партизан поблизости. Кроме того, мы не имели связей с подпольными организациями. В августе 1942 года мы уже было собрались бежать, но мой сосед по нарам, пленный из Саратова Иван Печненко, предупредил меня, что за мной усиленно наблюдает один из возможных доносчиков, украинец по национальности. Пришлось пока повременить. Когда мы попали на работу в бывший племхоз под Сычевкой, Алексеев стал торопить меня с побегом, поскольку там не так строго нас охраняли. Я умерил его пыл, потому что от Сычевки лес был далеко, о партизанах никаких сведений не было, а бежать куда глаза глядят, в неизвестность, опасно, могло закончиться провалом. Так была выявлена группа пленных, которые здесь же были все расстреляны немцами еще при попытке побега. Их выдал предатель из их же группы, он был немецким осведомителем.
В сентябре 1942 года представился удобный случай. В составе группы из 15 человек нас направили в село Никольское, бывшее помещицкое имение на берегу Днепра" (9).
Думаю, с названием реки отец ошибся. Если посмотреть на современную карту, то село Никольское расположено на реке Вазуза, равной по величине Днепру в той местности. Именно в этом селе, тогда Сычевского уезда Смоленской губернии, в 1916–1917 годах работал земским врачом писатель Михаил Афанасьевич Булгаков, автор "Мастера и Маргариты".
"В первый же день в разговоре с жителями деревни я узнал, что в 15 километрах к северу от села, в лесу, есть действующий партизанский отряд. Это уже подтолкнуло нас с Алексеевым к побегу. Прежде всего, мы запаслись продуктами в дорогу на 2–3 дня. В основном, сухарями. Единственное, чего у нас не было, – это спичек. Достать их было негде. Мы спешно готовились к побегу. Медлить было нельзя, так как немцы уже начали строить с помощью пленных специальный изолированный лагерь. А пока запирали на ночь в бараке. На третий день нашего пребывания в селе Никольском мы из него бежали. К нам присоединился третий пленный по фамилии Горохов. Алексеев перед самым побегом сказал мне, что посвятил Горохова в наши планы. Горохов в армии был в звании техника-лейтенанта по ремонту стрелкового оружия. Для меня включение в состав нашей группы Горохова было полной неожиданностью. Человек он был мне непонятный, скрытный, носил немецкие сапоги. Я же еще раньше предупредил Алексеева, что бежать нужно только в русской одежде и обуви. Наличие немецких сапог у Горохова не было со мной согласовано и могло стоить всем нам жизни. Если бы нас задержали немцы, это была бы улика, что мы убежали из лагеря военнопленных. Мы были бы неминуемо расстреляны. Алексеев успокоил меня, сказав, что раз Горохов временно работает поваром нашей группы пленных, то он сможет раздобыть небольшой запас гороха на дорогу. Днем, когда нам приказали вести коней на водопой к Днепру, мы смогли спрятать в кустах мешочек с горохом и мешочек с сухарями. А вечером, еще до закрытия дверей барака на замок, мы бежали.
Как я уже писал, я запретил брать с собой вещи и продукты немецкого производства. В качестве курева мы заранее запаслись у крестьян пачкой русской махорки. А вот спичек не было. Я объявил себя проводником, обещая вести группу по звездам (я до войны был учителем географии). Горохова мы уже в лагере оставить не могли, это была бы улика против нас в первый же вечер. Итак, мы бежали втроем: Алексеев Александр из Ленинграда, Горохов и я. Дней за 5 перед побегом я простился с соседом по нарам Иваном Печненко. Тот пожелал нам удачи и просил передать солдатам нашей армии пожелания всяческих успехов в их нелегкой борьбе. Простились мы очень сердечно.
Вечером в день побега моросил мелкий дождь, небо было затянуто тучами. Это нас дезориентировало, так как звезд на небе не было. Поскольку я взялся вести группу на северо-запад, нужно было ориентироваться по Северной полярной звезде. Этого ориентира в условиях облаков не было. Мы заблудились в зарослях ельника в полутора-двух километрах от лагеря, что создало угрозу нашей затее. Куда идти дальше – не знаем. Решили заночевать в ельнике. Выбрали самую заросшую низину и легли спать, чтобы утром сориентироваться. Я долго не мог уснуть и только под утро задремал.
На рассвете я влез на дерево и увидел, что находимся мы в ста метрах от дороги, по которой с утра началось движение немецкого автотранспорта. Отойдя от дороги на 200–250 метров, мы залегли в густом кустарнике и стали ждать наступления вечера. К вечеру небо прояснилось, появились звезды, и мы пошли вперед, ориентируясь на Полярную звезду.
Во вторую ночь мы прошли не более трех километров и снова застряли, потеряв ориентир. На пути оказалась деревня. В деревню заходить было опасно, там лаяли собаки, слышны были выстрелы то ли немцев, то ли полицейских. Вообще во всех деревнях стояли или немецкие или полицейские гарнизоны. Местность же была безлесная – кустарники и перелески. Так что идти можно было только по ночам. Над этой деревней поднялась одна, потом вторая осветительные ракеты. Пришлось снова искать для стоянки укромное место. Идти вперед днем было опасно. В таком же порядке, как и в первые двое суток, мы передвигались еще двое суток. Утром третьих суток мы обнаружили впереди, в двух километрах от себя, сплошной лес. Бегом преодолели мы эти два километра открытого пространства.