Иса полулежал, прислонившись спиною к дальней стенке окопа, и худое, темное от крови лицо его расползалось в идиотской улыбке. Оно было освещено желтоватым светом луны, расположившейся точно напротив. Глаза Таракана были прикрыты, губы влажно блестели, а рот напоминал серпообразного вида дупло.
- Таракан! - громко позвал сержант.
Тело Исы всколыхнулось, точно от электрического разряда, он вскинул голову чуть в сторону и разразился истерическим хохотом.
Семенов поморщился и взглянул на Расула.
- Может, придуривается?
- Черт его знает, - повел плечами Расул.
Иса тем временем попытался подняться. Тупо глядя вперед, оперся о стенку окопа, встал на колени. Но опять повалился, сраженный приступом кашля.
- Таракан! Хорош дуру гнать, поднимайся! - крикнул сержант.
- Или тебе помочь?! - добавил Расул.
Иса поднял голову. Стоя на четвереньках, взглянул на товарищей и попятился в дальний угол окопа.
- А-а-а!.. - заорал он истошно. - Черви! На ваших лоб - красные черви! Я вижу, вижу... - Таракан закрыл руками лицо.
Расул не выдержал, сорвался с места.
- Сейчас я его успокою.
- Только не бей! - успел крикнуть сержант.
Однако Расул сделал только один-два шага по брустверу... И тут Таракан вскочил на ноги. Схватил гранату, лежавшую с краю окопа, и замахнулся ею над головой.
- Взорвать!.. Буду взорвать!.. Расул отпрянул.
Но Таракан, опустив руку и пытаясь выдернуть стопорное кольцо из запала, замешкался... и не успел. Расул прыгнул в окоп; взрычав по-звериному, он с размаху выбросил вперед босую ступню - и ударил ею Таракана в лицо. Потом навалился всем телом, вырвал гранату.
- На, держи! - обернувшись, крикнул сержанту.
- Только не бей!..
Семенов поймал брошенную "лимонку". Сразу проверил, на месте ли стопорное кольцо, подогнул "усики".
А Расул уже повалил Таракана на дно укрытия. Предварительно вывернув руки, он выдернул у него из штанов поясной ремешок. Затем уперся коленом Нее между лопатками - связал руки за спиной.
- Так-то оно будет лучше... Вот же тварь! Чуть не отправил нас всех на тот свет.
- Да-а, еще бы чуть-чуть...
Надо было решать срочно, как дальше поступить с Тараканом. Или здесь оставлять, что было бы весьма нежелательно, или спроваживать вниз - на огневую? Но второй вариант сразу отпал: одного его посылать нельзя, нужен сопровождающий, - двоим же на вершине оставаться опасно. А значит, надо держаться всем вместе. Только в этом спасение.
Между тем Таракан вновь застонал.
- Что надо? - все еще раздраженно пробурчал Расул.
- Ты слишком туго связал ему руки. Нужно бы ослабить.
- Перебьется.
Расул, однако же, склонился над Тараканом и, значительно ослабив ремень, перевернул его на спину. Иса облегченно вздохнул. Лицо его уже не освещалось луною - она сместилась по небу, завершая свой путь. Пошел пятый час после полуночи.
Настало время сменить Бабаева. Расул повесил на плечо автомат и стал неторопливо пробираться к левому углублению. Семенов направился к другому окопу. Он уже подходил к нему, как вдруг сзади опять раздался вопль Таракана и тут же послышался выстрел. Светлый след трассера почти вертикально ушел в небо. Сержант рванулся обратно, мысленно благодаря бога за то, что выстрел, видимо, оказался шальным.
- Черт его знает, как это вышло?! - растерянно бормотал Расул. - Он бросился на меня... я думал, снова с гранатой... Говорил же, не надо его развязывать...
- Что с ним?
Зыбкая тень Таракана с каким-то жалобным всхлипыванием припала к земле, повалилась на бок.
- Может, снова придуривается?
- Спичку зажги... Зажги спичку!
- Щас посмотрим. - Сержант торопливо достал коробок; чиркнул несколько раз. - Так, переверни его...
В груди Таракана обнаружилось крохотное, едва заметное отверстие. Зато между левым плечом и ключицей вырван был целый клок, В ту дыру могли уместиться три сложенных пальца, и текла кровь... Теперь было ясно, почему трассер взлетел вертикально - пуля прошла навылет, срикошетив от лопатки. Дурная пуля - со смещенным центром тяжести.
- А, черт - левая сторона! - Расул сбросил каску и схватился за голову. - Все, труба! Труба мне!..
- Стой, может, жив еще...
Расул кинулся к Таракану, прижавшись ухом к его Груди.
- Дышит, дышит еще!.. Спичку зажги, зажги спичку! Надо вколоть ему промедол...
- Перевязочный пакет доставай... быстрее, быстрее... Сержант стоял на коленях, в руке у него во второй раз вспыхнул огонь... Но тут же - совсем рядом свистнуло дважды, легко и чуть слышно: "Фить-фить", - и в ногах у Расула взрыло песок...
- Бля-я!..- Расул отлетел в сторону. - Откуда стреляют?..
Семенов тоже отпрыгнул и прижался к земле, осознавая только одно: он инстинктивно ползет к укрытию. Прямо перед ним туда скатился Расул.
- Ну все, хана нам... хана!
- Понесла-ась!.. До трибунала нам не дожить...
- Какой трибунал?! Надо подтащить Таракана! Сержант кинулся к телефонному аппарату, крутанул ручку; она вращалась слишком легко - нагрузки нет, связь оборвана.
- Теперь все!..
- Ты что? - Расул схватил трубку.
- Нет связи.
- А, черт! Что же делать?
Он беспокойно осматривался, пока не увидел патрон сигнальной ракеты. Схватил его и отвернул колпачок...
- Не надо! - воскликнул сержант. - Не надо света - нас самих будет видно. Это снайпер, сука! Его ты все равно не увидишь... Где он там засел?!
- Что делать тогда?
- Надо как-то подтащить Таракана, он еще жив. Ты здесь будь...
- Стой, я сам поползу - у меня автомат там остался.
- Давай!
Семенов повернулся к брустверу и, взявшись за рукоятки, подтянул к себе пулемет.
- Во! - одобрил Расул, - Давай молоти по всем склонам,..
Два больших пальца сержанта плавно вдавились в гашетку - пулемет тряхануло, всей тяжестью отбросив назад... Семенов лишь заметил огонь из ствола, неожиданно ярко перечеркнувший действительность, - и только потом он почувствовал боль от мощного удара в лицо, Отвратительный хруст вместе с привкусом крови!..
...снова запахло дождем...
- Чертов металлолом! - ругался Расул. Он лил на лицо сержанту воду из фляги.
- Семен! Поднимайся быстрее!
- Что это было?
- Пулемет твой... Вставай!
- Что с ним?
- Отдача! Это же бээрдэмовский пулемет - он должен крепиться к броне; без опоры нельзя... Нельзя из него так стрелять! Понял, какая отдача?!
- Но ведь Скворец сказал...
- Что Скворец, ну что Скворец? Он рубит в этом деле, Скворец твой?! Вставай!
Семенов сглотнул густую слюну с привкусом крови, попытался подняться; во рту было что-то не так... Передний зуб оказался завален внутрь - он был выбит, хотя еще и держался на месте.
- Ты куда, мм-м!.. - Сержант простонал, вправляя грязными пальцами выбитый зуб.
- Подтащу Таракана.
- Не стреляли больше?
- Нет пока...
Вслед за Расулом сержант выбрался из укрытия, захватив с собой плащ-палатку. Вдвоем они волокли обратно потяжелевшее тело Исы, откинутая рука которого оставляла на песке прерывистый след. Его стало отчетливо видно - светало. Небесный ночной ковер постепенно расползся, и на фоне поблекшей луны и поредевших звезд замечалось призрачное движение облаков.
Таракан был мертв. Расул сидел рядом и плакал, сыпя песок горстями себе на бритую голову.
- ...Как мне жить дальше, как жить?..
А лицо Таракана отвечало холодным спокойствием, словно и сам он был погружен в нелегкие мысли о том, как жить человеку, который избавил его от этой проклятой жизни.
- Не надо, Расул; теперь ничего не поделаешь. - Сержант накрыл плащ-палаткой теле Исы.
Расул сидел неподвижно, устремив бессмысленный взгляд к лазурным очертаниям дальних вершин, едва различаемых в сером тумане.
Сержант вдруг поднялся.
- А где Бабаев? Он крикнул:
- Бабаев!
Его охватила дрожь. Семенов уже чувствовал, что никто не откликнется. И, не добежав до нижнего укрытия несколько метров, он остановился. Подошел осторожно.
Бабаев, конечно же, не спал. А просто перекинулся через заднюю стенку окопа и уткнулся каской в песок. Руками обхватил горло - в последнюю минуту он боролся с удушьем и кровотечением, но никто ему не помог... И что сержанту бросилось в глаза сразу, так это большое темное пятно на песке вокруг головы - пожалуй, слишком уж темное для крови пятно.
...Близилось утро. Ночь отступала, словно бездонное море во время отлива, унося с собою звезды. Небо наполнилось рыхлым унылым светом. Если бы Семенов мог раздвинуть эту бурую предрассветную пелену и заглянуть внутрь опустошенного неба, то он бы и там увидел лишь плоскую долину, протянувшуюся на тысячи километров, а за нею странные серые горы, вздернутые к угасающей луне, как волчьи или крысиные морды. Из травы и там и сям торчали бы холмики со сломанными крестами - то было бы кладбище, одинокое и заброшенное. И, увидев эту покинутость, ощутив холодную и страшную одинокость, Семенов бы тихо заплакал, потому как ничего не осталось во всем белом свете. Над миром нависла зловещая тишина.