Дмитрий выпрыгнул на берег. За стеной камышей сразу же начиналось продолговатое озеро. Вода казалась свинцово-серой. "Поэтому и назвали Волчье", - подумал Дмитрий. Вокруг озера росли дубы. Весь противоположный берег был покрыт ветлами.
"Там со спиннингом не разгуляешься, зато на этой стороне - раздолье".
Пока дед Егор привязывал лодку, Дмитрий снарядил спиннинг, пошел по берегу. Небольшой ручей соединял озеро с заливом. Прозрачная вода струилась по чешуйчатому руслу. Возле зеленых водорослей, словно магнитные стрелки, дрожали мелкие пескарики и окуньки.
"Надо стать вблизи ручья. К отмели хищник подходит". Бобик с лаем вылетал на тропинку и, возвращаясь, тянул на то место, о котором думал Дмитрий. "Умный пес, знает, куда вести". Дмитрий взмахнул спиннингом. "Пожалуй, метров на сорок бросил". Он уже успел сосчитать до двадцати, но блесна все еще тонула, увлекая за собой леску. "Вот это глубина!"
Ободренный первым забросом, он сильней взмахнул удилищем и едва успел затормозить катушку. Где-то вверху зазвенела блесна, в озеро посыпались листья. Дмитрий поднял голову - металлическая рыбка сверкала на ветке.
- И на вербе груши растут, - проходя мимо, ухмыльнулся дед Егор.
Дмитрий полез на дерево, сломал ветку. Едва он привел в порядок свою снасть, как за кустами зашумела вода и в сетях затрепетала рыба.
"Молодец дед!" Дмитрий взглянул на Бобика. Пес зорко следил за блесной, его глаза цвета спелого каштана горели, он тихо повизгивал.
- Я вижу, ты переживаешь неудачу, - рассмеялся Дмитрий, погладив по спине дворняжку.
Почти у самого берега вскинулась крупная рыба. И в ту же секунду темно-зеленая с красным опереньем стрела влетела в ручей. Над водой блеснул серебряный веер мальков. Заметив Дмитрия, окунь круто повернул назад, нырнул в глубину.
- Есть крупная рыбка! Поймать надо, поймать… - шептал Дмитрий, взмахивая удилищем. Но заброс оказался неудачным. Леска, словно паутина, опутала катушку. - Вот и борода! Поспешил, разучился ловить… - Дмитрий сел на пенек, покачал головой.
А удар слышался за ударом. То на отмели, то на глубине взлетали брызги и расходились кругами волны. "Вот когда разгулялся хищник!" Дмитрий спешил покончить с узлами, но, торопясь, он создавал новые замысловатые сплетения.
"Надо успокоиться! Так и до вечера не распутаешь…"
Дмитрий разделся и снова взялся распутывать леску. Покончив с узлами, он забрел в воду и осмотрелся. Под ногами желтел песок. Из черной ямы выглядывали старые водоросли, похожие на связки сухих грибов. Внезапно налетел ветер, и волны взбудоражили озеро. Там, где из воды торчали коряги, Дмитрий заметил круги, расходившиеся на воде. "Хищник гоняется", - подумал Дмитрий.
С легким всплеском блесна упала возле коряги. "Попробуем…" - Дмитрий покрутил катушку. Ничего, идет. Он оглянулся и застыл в удивлении. Собака стояла по брюхо в воде и, вытянув морду, следила за движением лески.
И в это мгновенье Дмитрий почувствовал сильный рывок. Леска обожгла пальцы. Он оступился, ноги скользнули в глубокую яму, но все же ему удалось сделать подсечку. Выбравшись на отмель, Дмитрий поставил катушку на тормоз. Ушла? Он осторожно подмотал леску. Коряга! Зацепил… Нет, есть! Сидит! Борясь с крупной рыбой, он вышел на берег и закричал:
- Дед Егор, на помощь!
- Держи, не пущай! - Дед, без штанов, в белой холщовой рубахе, выскочил из-за бугра. - Где? Что? - И, увидев согнутое в дугу удилище, подбежал к Дмитрию. - Легче! Ты ё на глубине води, морить надо! - Он поднял руку. - Стой, куда тянешь, дай погулять рыбине!
- Щука взяла… упорно держится на глубине… Это ее повадка… - отрывисто проговорил Дмитрий.
- А ты, гляди, поворачивай влево, а то за коряги уйдет! Ну и кобыла! - щурясь от солнца, выкрикнул дед.
Дмитрий, не торопясь, наматывал леску. Из воды показалось сплющенное рыло. Щука открыла пасть и, тряся головой, старалась освободиться от блесны. Дмитрий ослабил леску. Щука ушла в глубину, но уже без рывков. Сопротивлялась она вяло.
- Ты ё на отмель выводи. Она умаялась. - И дед Егор засучил рукава.
Дмитрий медленно, но упорно подводил к берегу щуку. На отмели она забилась и неожиданно присмирела, чуть шевеля плавниками. Тогда дед Егор наложил руку на ее голову и, нащупав глаза, сдавил их.
- Взяли! - с этим возгласом он вытолкнул метровую рыбу на песчаный берег.
Бобик с громким лаем запрыгал вокруг щуки. Дед Егор весело приплясывал. Щука извивалась всем телом, но уйти в озеро не могла. Она поворачивала к Дмитрию то черную спину, то широкий бок с зеленоватым отливом, покрытый небольшими пятнами и золотистыми полосками.
- Крупный экземпляр и окраска красивая… - Дмитрий взглянул на солнце, нагнулся, достал из кармана часы. - Пора собираться…
За Сеймом рыбаков окружили мальчишки. Они еще издали заметили крупную щуку и грянули дружным хором:
- Ура-а, Гитлера поймали!
Дед Егор поправил на плече весло и, чтоб все видели, выше приподнял щуку. Он приосанился и, важно неся добычу, свернул на тропинку. В хате, когда он положил рыбу в корыто, старуха развела руками.
- Свят, свят! Кто ж поймал?
- Начальник.
Бобрышев и Войцеховский, присев на корточки, разглядывали щуку.
- Нет, таких я не ловил, - признался старшина.
Бобрышев расправил у щуки плавник.
- Ты - умница, знала, что у нас редакционное совещание.
- Давайте попросим нашу хозяюшку зажарить рыбу. И никому ни слова. Строгая тайна… А как только окончится совещание, всех пригласим к нам, - предложил Дмитрий.
- Я за сюрприз и за пир! Жертвую свое пайковое масло. Оно в котелке в погребе. Старшина! Пока мы вернемся, ты уж тут помоги хозяюшке разделать рыбу. - Бобрышев порывисто встал. Он приблизился к ходикам, потянул вверх гирю. - Пошли, Дмитрий, а то еще опоздаем.
Через десять минут они уже подходили к редакционному поезду. На поляне Бобрышев принялся собирать землянику. Дмитрий с тайной надеждой увидеть Веру вошел в линотипный цех. Но машины не работали. В цехе были расставлены скамейки. Возле столика, покрытого красной скатертью, прохаживался тучный военный в начищенных до блеска сапогах. Он был чем-то недоволен и отчитывал Ветрова. Дмитрий услышал последнюю фразу:
- Какой народ, какая жара?!
- Народ - корреспонденты, а жара почти тридцатиградусная. Зачем же обливаться потом в вагоне? Проведем совещание на лесной полянке, - твердо отвечал Ветров.
- Ну, как хотите… - тучный военный повернулся к Дмитрию. - Я, кажется, не ошибаюсь, вы майор Солонько?
- Так точно!
- У меня хорошая память. В сорок первом году на окраине Чернигова вы читали стихи солдатам. Я вас слушал.
- Возможно…
- Не возможно, а точно так. Ну что ж, познакомимся, подполковник Синчило. - Дмитрий выдержал сильное рукопожатие. - Видно, что перо в крепких руках. А то мне однажды прислали в армейскую газету писателя… Вот потеха! - И Синчило расхохотался. - Заходит в кабинет, представляется. Я ему: сейчас проверим, что вы за писатель. И подвожу его к гире. Ну-ка, поднимите. Да где там! Смешной такой, пенсне на носу прыгает… Ну, думаю, пришло подкрепление. Потом он, на мой взгляд, и стихи и очерки плохо писал.
- Говорят, эта гиря приносила много неприятностей, - заметил Ветров.
- То есть как?
- О нее часто спотыкались в кабинете…
- Это возможно… - Синчило пристально посмотрел на Ветрова, но ответственный секретарь невозмутимо завязывал папку. - А вы, майор, гирями не занимаетесь? - переводя взгляд на Дмитрия, спросил заместитель редактора.
- Нет, но физкультуру люблю.
- А я крещусь двухпудовыми…
12
Полянка, которую облюбовал Ветров для редакционного совещания, находилась метрах в тридцати от поезда. Туда перенесли столик, графин с водой и несколько стульев.
Вековые деревья бросали густую тень на пестрые цветы и сочную траву. Солонько лежал на спине, прислонив голову к дубу. Он следил за прыжками белки. Встревоженный голосами людей, зверек то выглядывал из-за ветки, то скрывался в листве. Рядом с майором сидел Грачев и, покусывая зеленый стебелек, спрашивал:
- Ты отыскал ребят, Дима, и Синенко и Брагонина?
- Я ж обещал…
- Значит, видел их!
- Они тебе кланялись. Просили приехать.
- Буду поблизости, заеду к ним. Разве можно забыть? Брагонин мне жизнь спас. Если бы не он, раздавил бы меня немецкий танк под Котлубанью. Хорошие ребята! Ты о них что-нибудь написал?
- Я сделал полосу о традициях сталинградской гвардии. Помог им написать короткие рассказы о своих подвигах.
- Надо песню сочинить.
- Я привез стихотворение бронебойщика Валентина Зайцева о разведчике Синенко. Оно пойдет в полосе. Свежо, интересно написано.
- Да, я прочитал в нашей газете цикл его стихов. Подкупает теплота, юмор. Наташа хранит газетную вырезку, а ведь она даже твои стихи не все сберегает.
- У меня бывают неудачи. - Вот Семен, тот ни за какие коврижки не признался бы. Попробуй ему сказать… - Грачев замолчал. Мимо прошел Седлецкий и, сухо поздоровавшись, прилег под кустом.
- Ку-ку… Ку-ку… - послышалось вдали.
Гуренко вышел из-за дерева и, повернувшись на каблуках, крикнул:
- Кукушка, кукушка! Скажи мне, сколько продлится совещание? - И он громко сосчитал до трех. - Это терпимо. Спасибо, голубушка.
Все заулыбались. Синчило строго посмотрел на капитана, но ничего не сказал.
- Где же Тарасов?
- Почему он не едет?
- Уже давно пора начинать!