Но, как бы там ни было, гольянами он ребят смутил. И решили они попробовать, что это за рыба такая. Тем более, что и сети теперь были. А лодка - не проблема: полузатопленных (чтоб не рассыхались) плоскодонок на Становом озере было хоть и не много, но при желании найти можно. Да и без лодки ребята вскоре научились ставить сети на неглубоком месте, у прибрежных тростников…
Лето - не зима, каждому известно. Тепло, сухо, зелено, и вообще - великолепно. И вот впрягли однажды рыжего Сокола в телегу, погрузили в нее сети, бросили пару охапок сена для мягкости и отправили братьев Шестакиных, Рудьку и Юрку, на Становое на промысел. За гольян–рыбой. Уехали они вечером, когда уже солнце садилось, потому что от местных узнали: сети ставить надо к ночи, а снимать утром. Крепить снасть надлежало на кольях–вешках, на чистой воде, за тростниковыми зарослями, но недалеко от них. Иначе никакой рыбы в сетях может не оказаться…
Как там братья Шестакины с сетями управлялись - неизвестно, но на другой день к полудню под интернатскими окнами послышалось мерное поскрипывание несмазанных колес телеги (в интернате не было дегтя), которую медленно тянул старый Сокол, равнодушно жуя на ходу зеленую свою жвачку. Вот Рудька крикнул быку, как коню: "Тирру!" - и скрип оборвался. Стало тихо. Но тут же двор наполнился множеством голосов. К телеге бросились все - мальчишки и девчонки, воспитатели и повариха тетя Ася. Всех интересовало, что там привезли Шестакины.
Они порыбачили хорошо, это уже видели все. В телеге, в еще не разобранных мокрых мелкоячеистых сетях, шевелились гольяны. Много, очень много гольянов!
Тарантул
Такой ухи ребята еще никогда не ели. Это было сплошное великолепие. Куда там до нее щам! А о гороховом супе и вспоминать не хотелось…
Братья Шестакины стали героями. Все лето они снабжали интернат гольянами и постепенно сделались заправскими рыбаками. Помимо гольянов привозили они изредка и другую рыбу. Изредка потому, что другой в Становом водилось мало.
Юрка и Рудька особых забот не знали: порвется сеть - десяток помощников тут как тут. Починят, заштопают прорехи, да еще про запас сеточку сделают.
Но как ни вкусны были гольяны, одними ими сыт не будешь. Овощи да картофель, пока ленинградцы не собрали свой урожай, давал им колхоз. И горох, и пшено тоже. Поэтому однажды Надежда Павловна сказала:
- Мальчики! Девочки! А не пора ли и нам помочь тем, кто помогает нам? - И затем более категорично: - Завтра все идем работать в колхоз, на прополку. Только помните: есть тут большие пауки, они живут в земляных норках. Это - ядовитые пауки.
Они могут причинить боль, если укусят. А называют их здесь тарантулами. Таких пауков никто из вас, наверное, еще не видел, поэтому будьте очень осторожны. Внимательно смотрите себе под ноги, когда будете пропалывать поле, и, если увидите большого, незнакомого паука, сразу же зовите воспитателя или пионервожатую.
Назавтра все отправились на колхозное поле, что находилось неподалеку от студеного и чистого, как слеза, Станового озера.
Было жарко. Даже очень. Солнце, казалось, хотело расплавить землю. А сорнякам конца краю не видно было.
Девчата начали прополку с одного края поля, а ребята - с другого, шли им навстречу. Дергали сор–траву, аж пыль клубилась. Земля была вся в трещинах, пересохла.
Работали все время внаклонку, чуть ли не на четвереньках. Иначе какая прополка!
Ныла спина, болели исколотые, израненные сорняками руки. Хотелось пить. Но уговор был такой: встретятся мальчишки и девчонки - тогда и отдых, А уговор есть уговор, и нарушать его никак нельзя.
- Потерпите, девочки! - крикнула пионервожатая Ира, заметив, что кое–кто готов разреветься. - Видите, как мальчики поднажали? Скоро конец - всему делу венец. Отдохнем и искупаемся на славу!
А в Становом отражалось расплавленное солнце, и озеро будто говорило: скоро я освежу вас, придите только в мои прохладные воды, я смою с ваших разгоряченных тел пот и пыль и снова сделаю всех веселыми и бодрыми.
Ребята, потные и чумазые, с облупившимися от жары носами и багровыми плечами, веселые и шумливые, были уже почти рядом.
- Эй вы, матрены–разморены! Как поживаете? - пропел вдруг Валька Пим. - Хотите, я подарю вам тарантула?
- И-и! - взвизгнули передние девчонки, потому что Валька и в самом деле держал в руках большого серого паука.
Ирина Александровна остолбенела.
- Валя! Брось, брось сейчас же!
- Так ведь это и не тарантул вовсе! - осклабился Пим. - Я пошутил.
- Брось немедленно! Кому говорят? - снова крикнула Ирина Александровна.
- Подумаешь, - пренебрежительно фыркнул Пим_ и бросил паука на землю.
Все–таки это был тарантул. В этом Валька убедился почти мгновенно.
Паук сначала как бы застыл, потом шевельнул членистыми лапками, пошел чуть боком вокруг босой Валькиной ступни и вдруг резко рванулся, взбежал по ноге Пима чуть выше щиколотки, на какую–то долю секунды замер, потом молниеносно скатился в межу и был таков: юркнул, исчез куда–то, как сквозь землю провалился.
Пим ойкнул и, присев, схватился за ногу. Потом испуганно зыркнул серыми глазенками и с криком: "Я ж не знал, что это тарантул!" - помчался к озеру, туда, где шумела на берегу березовая роща. Ему было стыдно, что он так опростоволосился.
- И как эта тварь его раньше не укусила? - ошарашенно глядя ему вслед, сказал Валерий Белов. - За какие лапы он паука держал? Это очень интересно.
- Интересного мало, - пришла в себя Ирина Александровна. - А ну, марш! Догоните этого сумасшедшего! Мы с девочками идем следом за вами, к озеру.
Ребята, сломя голову, кинулись догонять Вальку, который уже вбегал в рощу, а девчонки, треща как сороки, поспешили вместе с Ириной Александровной за ними.
У самого, озера, на берегу которого раскинулась белоствольная густолистая березовая роща, было прохладно. Звонко перекликались невидимые пичуги.
Вальку Пима Ирина Александровна нашла в окружении ребят под небольшим обрывом на песчаном берегу, где они всегда купались. Пим полусидел–полулежал на песке, а ребята внимательно рассматривали его ногу. В том месте, куда укусил Вальку тарантул, появилось небольшое красноватое пятнышко.
- Болит? - сочувственно спросил Толька Лопата.
- Болит, - ответил, слегка морщась, уже оправившийся от испуга Пим.
- А как болит? Сильно?
- Не… Ноет и жжет. Пройдет, наверное, скоро. Паук - не змея, хоть и говорят, что он ядовитый. Да я не очень–то верю…
- Молчи уж! - прикрикнул на Вальку Николай Шестаков. - Такую мелюзгу, как ты, дома оставлять надо, гусей пасти! - И вдруг сказал: - Резать будем. У кого нож поострей?
- Не надо! - в страхе дернулся и взвизгнул Пим. - Что я вам сделал?
Растолкав всех, к нему подошел долговязый Валерка Белов, сел рядом и спокойно сказал:
- Не пищи, Пим. Не тебя резать будем, а только кожу на твоей ноге в месте укуса надсечем, чтобы вместе с кровью яд вышел. Николай дело сказал. - Белов повернулся к ребятам. - Давайте нож!
Самым острым оказался перочинный нож Аркашки Шахновича. У остальных или вообще ничего острого не было, или были самодельные ножи из плохо закаленного железа. Годились они только для того, чтобы очистить репку или какой–нибудь другой овощ.
Шахна с готовностью протянул свой ножик. Белов положил Валькину ногу к себе на колени и сердито предупредил побледневшего Пима: "Не рыпайся, а то резану не там, где надо". Потом быстро сделал два надреза - крест–накрест. Выступила и потекла тонкой струйкой по ноге кровь.
- Готово, - констатировал Белов и встал. - А теперь все по очереди, по разу, отсасывайте у него кровь…
- На это же и малявок хватит, - сказал Шестак. - Подходи, давай! - прикрикнул он.
Белов молча с ним согласился.
Младшие ребята один за другим подходили к Вальке Пиму, становились на колени и, словно целуя его ногу, прикладывались ртом к кровоточащей ранке. Потом сплевывали на песок красноватую слюну и отходили в сторону.
Пионервожатая стояла у обрыва, под которым ребята оказывали Вальке помощь. Вмешиваться было незачем: все делалось правильно. Она только с удивлением подумала, что эти озорники, оказывается, довольно сообразительный и дружный народ.
Не пустила она вниз, к ребятам, и любопытных девчонок.
- Нечего вам там делать. Все, что надо, мальчики уже сделали. Сейчас пойдем домой.
Боль в ноге у Вальки Пима начала стихать, ранку он залепил подорожником, шел, почти не хромая.
- А может, это все–таки не тарантул был? - спросил Мишка Бахвал. - Может, просто большой паук?
- Простые так не кусаются, - возразил Егудкин, - а у Вальки нога покраснела и вспухла. Сам ведь видел.
- Тарантул не тарантул - теперь не опасно, - сказал Николай. - Мы Пиму полезную операцию сделали. Слышал я, правда, что в таких случаях укушенное место хорошо прижигать раскаленным железом. - Он хитро глянул на Вальку. - Может, прижжем для перестраховки? А, Пим? Вот придем сейчас домой и прижжем?
- Да ты что, спятил? - довольно бодро огрызнулся Пим. - У меня уж и не болит почти!
- Ну, значит, полный порядок. - Николай дружелюбно похлопал Пима по плечу.