Зварыгин, словно руку держал на пульсе у Орлова, сразу распознал, чем он живет и дышит. Ему только давай летать. Для него сама жизнь - полет. И будет она долгой-предолгой, потому что он сильно верил в мудрое пилотское изречение: "Больше летаешь - дольше живешь". Орлов никогда не задумывался, сколько будет продолжаться эта его неистребимая жажда скорости и высоты, когда и на каком рубеже закончится упоительная пора летной молодости. Уступит ли она место профессиональному расчету, умению выполнить любое задание, как самую обычную работу, или такое время никогда не наступит, и азартная увлеченность полетами пройдет через всю его жизнь нескончаемым медовым месяцем?
Когда поздней осенью небо долгими днями закрыто угрюмо-свинцовыми тучами, у Орлова начинается по нему тоска. Ходит по самолетной стоянке, а самому так и хочется одним взмахом, как "молнию" куртки, распороть надвое эти покрытые мглистой плесенью облака. Он знает: пробьет хляби небесные, а там - родниковая свежесть высот и безбрежный простор. Для него даже один новый росчерк в небе, один миг неизведанного полета как еще одна жизнь, в которой только и могут родиться новые Чкаловы и Гагарины.
Орлов был рад, что судьба свела его с майором Зварыгиным. В душе он гордился, что с ним, с одним из первых летчиков в полку, комэск поделился своими захватывающими планами. Зварыгин принес с собой идею: в эскадрилье каждый летчик должен стать снайпером. И не в какие-то там отдаленные сроки, а в самое ближайшее время, когда начнут готовиться к авиационным учениям под кодовым названием "Зенит". Идею Зварыгина Орлов подхватил, как песню, слова комэска стали его словами: "атака-молния", "снайперские рубежи", "рывок на простор, к новым высотам". Дух захватывало!
Издавна конструкторов и пилотов влекла тайна полета птиц, полета свободного и красивого. И Орлову казалось, что именно Зварыгин разгадал эту извечную тайну. Приходило настоящее второе дыхание. Значит, быть эскадрилье снайперской! Орлов представлял летчиков своего звена в новом качестве. Боевая четверка асов! Он видел, как загорелись Костиков и Пушкарев, а на хитроватый взгляд Широбокова шутливо грозился: "Ну, скептик, подожди, мы тебя раскачаем".
И вдруг - заберут Пушкарева. Но летчика нельзя трогать: он сейчас на подъеме, и перерыв в полетах, неизбежный при изменении места службы, может ему только повредить. Пусть сперва замалюет красным цветом клеточки своего графика учета полетов, а уж потом можно и переводить и назначать, если, конечно, в интересах службы.
- Ну так как, Орлов? - уже настойчивее спрашивал Зварыгин, не ответив командиру звена, кто и куда собирается забрать его летчика.
Орлов недоуменно пожал плечами: все так неожиданно, непонятно, нескладно.
- На снайперский рубеж замахнулись, а Пушкарева за борт?!
Зварыгин сдержанно улыбнулся, выразив на лице удивление.
- Не за борт, не за борт, - тихо проговорил он и вдруг спросил приподнято-молодым, сильным голосом: - В шахматы играешь?
Орлов знал способность комэска неожиданно и резко переводить разговор с одной темы на другую. Это его манера ставить точку над решенным вопросом. Возможно, так было и на этот раз. Орлов свое мнение высказал, комэск, разумеется, понял его - к чему вести дальше бесплодный разговор… Не проще ли переметнуться на шахматы? И Орлов, как всегда, с удовольствием ответил Зварыгину:
- Слишком не увлекаюсь, а вообще-то сразиться можно…
- Не спеши, сперва теорию постигни. Что в шахматах главное, знаешь? - азартно спросил Зварыгин и начал энергично ходить взад и вперед.
Орлов задумался.
- Не ломай голову. Все очень просто. Главное - сделать выигрышный ход.
- Это, пожалуй, так, - согласился Орлов, видя, как у Зварыгина загорелись глаза и занялось решимостью лицо.
Комэск, будто перед ним была шахматная доска, коротким, уверенным жестом продемонстрировал какой-то игровой ход.
- Вся премудрость - в движении фигур. Надо только уметь их переставлять, - наставительно продолжал Зварыгин, остановись и глядя в упор на Орлова. Он словно бы раскрывал ему тайну древнейшей игры. - Нервы в кулак - и задавай работу мозгу: анализируй промахи, ошибки, ищи слабину в обороне противника, разрабатывай свою стратегию. В тактике избавляйся от шаблона: укрепляй фланги, не забывай про тылы. И вперед, вперед, на выгодные позиции…
Орлов раньше не замечал у комэска такой горячей страсти к шахматам, даже ни разу не видел его за шахматной доской, но он безоглядно верил ему. Его покоряла теперь эрудиция Зварыгина.
- Товарищ командир, честно скажу: за доской я слабак, - признался Орлов и, показывая рукой на сгущавшиеся в небе тучи, с настроением продолжил: - Для нас все там - и ходы, и тылы, и фланги, тактика и стратегия. Все там, в небесах!
Зварыгин просиял:
- Вот, вот, вот… К этому-то я тебя и подводил. Только знай: сперва земля, а уж потом небо. Потом!
Орлову казалось, что понимал комэска, как самого себя. Конечно же все мысли Зварыгина - о делах эскадрильи. Впереди учения, перелет на дальний аэродром, работа на "чужих" полигонах в краю, где горы подпирают небо, а море бьется о скалы. Потом новые учения. Да еще какие!.. "Зенит"!
Орлов хотел сказать Зварыгину, чтобы он не сомневался в подготовке его звена. Летают ребята! Костиков заметно подтянулся, Пушкарева он подвел уже к первому классу, сам далеко продвинулся вперед, а о Широбокове говорить нечего - ас! Теперь только совершенствуйся! И Орлов со своими летчиками теперь будет особенно скрупулезно проигрывать каждый "ход", отрабатывать каждый элемент полета. Само собой разумеется, сперва на земле, а уж потом в небе. Тут они едины с комэском.
Но Орлов не успел сказать это Зварыгину. Комэск неожиданно вернулся к началу разговора:
- Вот сейчас самое время Пушкареву дорогу открыть. Не держи ты его…
"Нет, на этот раз Зварыгин точку не поставил", - подумал Орлов и как-то сразу сник.
- Не понимаю… Зачем это?
- Сейчас вразумлю, поймешь, все поймешь, только дальше смотри, за горизонт, а не под ноги. Первого класса у Пушкарева нет, ясно тебе?!
Орлов облегченно вздохнул:
- Думал, серьезней причина. А до класса ему несколько полетов осталось. Скоро получит.
- Вот видишь - получит, а другой с этим классом уже профессор, зубр, как твой Широбоков. Соображать надо!
Орлов озадаченно посмотрел на комэска. Он думал уже не об одном Пушкареве, почувствовал реальную опасность для всего эвена.
- Зачем ломать слетанное звено?
- Ты командир и учись выбирать точные выражения: не ломать, а укреплять! - резко, как вбивал гвоздь, произносил Зварыгин каждое слово. - Кстати, это твоя святая обязанность.
Орлов стушевался. Разве он этим не занимается?.. Совсем было смолк, как вдруг нашелся:
- Товарищ майор, но из цепи стоит только одно звенышко выбить…
Зварыгин небрежно махнул рукой:
- Не осложняй, Орлов. Не осложняй! Вперед, говорю, смотри. Все течет, все изменяется, - сказал Зварыгин и, сощурив глаза, скошенным взглядом посмотрел куда-то вдаль. - Не будет твой Пушкарев в обиде. Еще и обрадуется. Вот посмотришь…
Орлов слушал комэска, а сам лихорадочно искал доводы в защиту летчика.
- Пушкарев сам зубром станет! Я же знаю его. Зварыгин наклонил слегка голову и, покачивая ею, перевел нарочито доверчивый взгляд на Орлова.
- Со временем ты бы мог стать достойной мне заменой, а ты ориентир начинаешь терять… Выигрышного хода не видишь…
Орлову трудно было согласиться с комэском, но и продолжать такой разговор ничуть не легче. Через силу он выдавил из себя:
- Товарищ майор, но вы же знаете: со своими пилотами я готов хоть куда…
- Не удивляй меня своей наивностью, - пытаясь оборвать Орлова, вспылил Зварыгин. - Скажу тебе, как летчик летчику: как истребитель ты силен, а наивности у тебя хоть отбавляй. Бывает так: в асах человек ходит, а с мальчишеской романтикой еще не расстался. Ты что, азбучных истин не понимаешь?! Когда это твой Пушкарев станет зубром? А нам сейчас надо. Учения не за горами. После полета на полигон сразу же начнем подготовку к "Зениту". Нас будет смотреть высокое начальство, и мы должны там блеснуть. Теперь-то, надеюсь, тебе ясно, какие дела нас ждут?
Если бы это говорил не Зварыгин, если бы кто-то другой… Но Орлов уважал и высоко ценил своего комэска. Энергии его другие завидуют. Кто показывает пилотаж? Летчики эскадрильи Зварыгина. Кто перехватывает трудные цели? Опять же они. Комэск сам летает самозабвенно, показывая пример. "Давай, Орлов, покажи класс, пусть знают наших!" - не раз такими словами он провожал его в небо. Да и только ли его… Не зря, видать, Зварыгина прислали сюда. На этих новейших самолетах еще никто из полка не участвовал в учениях, а майор Зварыгин себя испытал и уже отличился.
Уверенность Зварыгина, его настойчивость, наконец, сам авторитет давили на Орлова, и он замолчал, задумался: вдруг действительно в чем-то не прав?
На прощание Зварыгин тон сбавил, но говорил по-прежнему напористо:
- Ты все-таки подумай, а там меня поддержат. - При этом он сделал особый нажим на слово "там", вскинул вверх руку и даже посмотрел туда. Высокий, стройный, с тонкими чертами лица, с темными вьющимися волосами, он показался Орлову еще выше, чем был.
Зварыгин ушел уверенным, твердым шагом, а Орлов остался наедине со своими сомнениями, с противным ощущением какого-то разлада с самим собой. С этими обостренно-тревожными чувствами он уезжал и на сбор однополчан-фронтовиков. Вернулся сосредоточенно-задумчивый, сдержанный, будто прибавил в возрасте.