- В каждом наступлении могут быть неожиданности. Прорвем, обязательно прорвем, если не здесь, то у левого соседа. И мы в тот прорыв ринемся… Так или не так, а?
- Не знаю, - чуть растерявшись, ответила Надя.
- Вам виднее, - сказал ординарец Миша; он чувствовал, что комбат думает только о прорыве.
В блиндаж вошел подполковник Верба. Он будто знал, что именно в этот час Максим Корюков, готовя карту и схему визуальной разведки, нуждается в совете старшего товарища. Максиму удалось заметить перед передним краем своего батальона какие-то новые сооружения противника. Но как об этом докладывать, когда в руках нет никаких доказательств? "Докладывай, что твердо знаешь, а догадки держи в голове" - таков закон армейского командира на фронте. Но вот пришел политработник, маленький, щуплый человек, от которого Корюков не скрывал своих дум. Подвинув карту к Вербе, он как бы сказал этим: вот о чем я думаю сейчас. Верба, всмотревшись в расположение вопросительных знаков, расставленных на карте, спросил:
- Сам обнаружил или разведчики?
- Только сейчас вернулся из боевого охранения, - ответил Корюков.
- Ясно. - И Верба сию же минуту позвонил командиру полка в штаб. Оттуда ответили, что командир полка выехал с начартом за Вислу. - Жалко, но ничего… Едем в штаб дивизии…
Командир дивизии, подстриженный по-солдатски полковник Вагин, выслушав Корюкова, позвонил в штаб армии, но ни командующий, ни начальник штаба армии не ответили - "выехали на Военный совет фронта".
- Едем к генералу Скосареву, - предложил Вагин. - Он здесь, на плацдарме, на КП командарма.
- Разрешите сбегать в тылы батальона, сменить шинель и валенки?
- Некогда, едем. Сделает замечание - приму на себя…
Верба проводил их до тыла дивизии и вернулся в полк. Полковник не пригласил его, да и сам Верба не очень стремился быть у генерала Скосарева: встреча с ним на переправе оставила у него в душе горький осадок.
4
Сегодня генерал Скосарев с утра был расстроен: по вине какого-то разгильдяя он не попал в список приглашенных на Военный совет фронта. Шифровка, в которой были перечислены имена командиров корпусов и других лиц из руководства армии, пришла еще ночью. Она подписана маршалом. Но всем известно, как это делается: список готовил какой-нибудь писарь или секретарь, затем его бегло прочитал начальник штаба, сунул в папку "на подпись командующему", а тот, доверясь подчиненным, подписал не глядя.
Скосарев не один год работал в крупных штабах, ему знакома такая механика. Но не будешь же напоминать лично о себе: почему, дескать, меня не пригласили? Это по меньшей мере нескромно и может быть истолковано всяко: вышестоящие штабы не любят делать поправок.
Вообще за последнюю неделю генерал Скосарев пережил много незаслуженных обид. Два с лишним месяца он исполнял обязанности командующего гвардейской армией. Бугрин по каким-то соображениям был отозван в Москву. Что он там делал - неизвестно. Зато результаты деятельности исполняющего обязанности командарма налицо: занятые на плацдарме оборонительные позиции укреплены и усовершенствованы по последнему слову военного искусства - здесь можно сдерживать любой натиск противника в течение длительного времени: окопы и траншеи полного профиля, с прочными перекрытиями; блиндажи командиров и штабных офицеров оборудованы на совесть. Особенно много внимания уделял Скосарев организации работы автотранспорта, и сейчас на дивизионных обменных пунктах создан большой запас продовольствия, а пункты боепитания заполнены до отказа: в тыловых службах у Скосарева есть хорошие друзья. Уютнее стало и в штабах. Что за беда, если немножко потеснили крестьян прифронтовой полосы? Зато повысилась работоспособность штабных офицеров. Жизнь, кажется, вошла в норму.
И тут неожиданно возвратился Бугрин.
- Э, да вы хозяин добрый! Можно жить-поживать, только не воевать, - сделал он замечание, бегло осмотрев оборонительные сооружения на плацдарме.
Затем командарм поехал в тылы, разогнал там все штабы по лесам и оврагам, и все пошло кувырком.
Впрочем, нельзя не признать, что Бугрин смелый тактик, волевой генерал. Слава участника обороны Сталинграда пришла к нему не зря. Однако невнимателен к тем, кто его уважает и чтит. Ну почему бы ему, Бугрину, не позвонить сегодня утром в штаб фронта и не спросить: как это случилось, что не пригласили на Военный совет человека, который столько времени руководил организацией обороны плацдарма? Достаточно было такого звонка, и все стало бы на свои места. Вполне возможно, что виноват в этом не начальник штаба, а шифровальщики - пропустили фамилию или зашифровали по ошибке в списки соседней армии.
В таком нехорошем настроении провел Скосарев этот день на командном пункте армии.
- Ну что там у вас стряслось? - поборов в себе раздражение, спросил он явившихся к нему полковника Вагина и капитана Корюкова.
Командир дивизии доложил свои соображения по существу дела и попросил Скосарева выслушать подробную информацию капитана Корюкова, перед батальоном которого обнаружены новые сооружения противника.
- Слушаю, - согласился Скосарев, поглядывая на ноги Корюкова: на командный пункт армии явился в валенках.
Корюков скосил глаза на командира дивизии: вот, мол, говорил вам - будет замечание. Теперь выручайте. Но, к его удивлению, замечания не последовало. Скосарев сегодня будто изменил самому себе. А бывало, за малейшую неопрятность строго взыскивал, словно провинившийся офицер попался ему на глаза не на фронте, а где-то на центральной улице столицы.
Корюков докладывал о своих наблюдениях в такой последовательности, чтобы генерал мог представить себе реальное расположение противника перед батальоном. Но вскоре почувствовал, что Скосарев лишь делает вид, что внимательно слушает, а думает о чем-то другом. О чем же? Быть может, ему уже давно известно об этих сооружениях противника и как уничтожить их - это уже вопрос для него вчерашний? Кругозор армии куда шире батальонного…
Звякнул телефон. Скосарев взял трубку:
- Слушаю. Кто? Некогда мне. Позвоните через часик начальнику штаба.
"Нет, пожалуй, он слушал меня внимательно", - подумал Корюков, когда Скосарев положил трубку. В ту же минуту тренькнул другой телефон.
- Слушаю… От кого?.. Так, так. Значит, он сказал вам, чтобы вы зашли ко мне. Когда это было? Сегодня? Хорошо, заходите, жду…
Положив трубку, Скосарев встал, прошелся - и как бы про себя:
- Прибывает механизированный корпус, ему надо указать место на нашем пятачке.
Остановившись перед Корюковым, он уже другим тоном произнес:
- Я внимательно слушал вас, капитан. Считаю, что ваши наблюдения заслуживают внимания. Оставьте мне вашу карту, я доложу об этом Военному совету армии. Продолжайте наблюдать. Результаты доносите немедленно. До свидания…
Вагин и Корюков направились к выходу.
- Между прочим, капитан… Надеюсь, я последний раз вижу вас на командном пункте в валенках.
- Простите. Валенки на его ногах вы видите последний раз, а сам он, будем считать, побывает на командном пункте еще не раз, - пошутил полковник Вагин.
- Забавляться каламбурами предпочитаю в другой обстановке, - сухо заметил Скосарев и, обращаясь к Корюкову, спросил: - Это про ваш батальон говорят, что у вас чуть ли не все солдаты стратеги?
- Такой батальон в нашей дивизии не один, - не без гордости ответил Корюков. - Солдаты у нас бывалые. Стратеги не стратеги, но…
- Но гордиться этим нечего, - прервал его Скосарев. - Самомнение отдельных солдат расшатывает дисциплину в войсках. Не забывайте, в нашу армию влились отряды партизан. До свидания…
"Партизаны - хорошие воины, смелые, опытные и дисциплинированные, - про себя ответил на это Корюков. - В моем батальоне сорок человек партизан, и ни один из них не нарушает дисциплины, все знают устав, четко выполняют команды, отлично владеют оружием".
Выходя из КП, они столкнулись с машинисткой секретаря Военного совета - все называли ее только по имени и отчеству - Софьей Сергеевной или в шутку - "совершенно секретно". Полная, краснощекая, лет тридцати женщина.
- Он у себя? - здороваясь с Вагиным за руку спросила Софья Сергеевна.
Тот кивнул головой.
- Ну что за человек, целый день без обеда, - как бы жалуясь, сказала она и, окинув взглядом огромного Корюкова с головы до ног, заметила: - Комплекция…
Максим смущенно поежился, а Софья Сергеевна повела бровями, повернулась и, покрикивая: "Обедать, обедать!", пошла к Скосареву.
- Да и мы с тобой, кажется, еще не обедали. - вспомнил командир дивизии. - Едем ко мне.
- Спасибо, я обедал. - Корюков сказал неправду, чтобы только поскорее вернуться в батальон. Ему не терпелось добраться до первой траншеи, послушать, как ведет себя противник ночью.