Сборник состоит из двух повестей - "Медсанбат 0013" и "Гвардейцы".
"Медсанбат 0013" - о работе медсанбата в боевых условиях в годы Великой Отечественной войны. "Гвардейцы" - о работе войсковых врачей в танковых войсках непосредственно на поле боя.
Книга рассчитана на массового читателя.
Содержание:
МЕДСАНБАТ 0013 1
ГВАРДЕЙЦЫ 45
Часть первая - БРИГАДА 45
Часть вторая - СЯННО 66
Примечания 82
Солдаты без оружия
Войсковым врачам, моим боевым товарищам, - посвящаю
Автор
МЕДСАНБАТ 0013
Светя другим, сгораю
Ван Тюльп,
голландский медик
I
Тихий, густо-зеленый, не тронутый войною лес загудел. Перепуганные птицы с криком поднялись в воздух. Быстроногий зайчишка выскочил на опушку, испуганно оглянулся и припустил в соседний лесок. Но и оттуда раздалось урчание, и вскоре на дорогу выкатились тяжелые танки с красными звездами, с белыми номерами, с крупными буквами "ИС" на башнях. Машины шли на средней скорости, неровно покачиваясь с боку на бок и полязгивая гусеницами, будто злясь от нетерпения, от желания быстрее сразиться с врагом.
Танкисты в черных комбинезонах, в ребристых шлемофонах, высунувшись по пояс из верхних люков, приветливо улыбались толпившимся на обочине сестричкам из оказавшегося здесь медсанбата. Девушки что-то кричали и тоже улыбались. А одна из них, высокая и ладная, сдернула пилотку и размахивала ею над головой, как флажком. Ее соседка, худенькая и строгая, пыталась успокоить подругу, но та не унималась, а все продолжала кричать и размахивать руками.
- Успокойся, Стома, - сказала строгая подруга. - Что ты сегодня как новенькая?
Стома только повела плечами:
- Так и есть новенькая! Ты забыла, Люба, мы же здесь новенькие.
- Нет, не забыла, - отозвалась Люба и помолчала. - Теперь скоро начнется. Раз танки подошли, скоро операция.
- Наступать будем? - спросила Стома.
- Я же не командующий, - ответила Люба и посмотрела на подругу как на маленькую.
- Как-то там наши? - вздохнула Стома и обняла старшую.
Та не ответила. И они стояли молча, больше не махая танкистам.
А танки все шли и шли, точно леса вокруг были забиты ими, как птицами. Дрожала и прогибалась земля под тяжестью машин. Пыльное облако подымалось все выше. Оно ширилось и сгущалось и наконец стало таким плотным, что в нем сначала поблек, а затем растаял красный шар вечернего солнца.
Когда прошла последняя машина, Стома опять вздохнула:
- Нет, Любка, что ни говори, не могу я без полка.
- А я?
- Ведь два года. Сколько пережито…
- А я? - повторила Люба.
- Сталинград… Орел… - продолжала Стома. - Разве мы думали, что вообще доживем до середины сорок четвертого?..
- Тсс! - Люба зажала ей рот ладошкой. - Не каркай.
Они медленно, привычно в ногу, зашагали в глубь леса.
- Ты умеешь себя сдерживать, - произнесла Стома. - Ты, как машина, можешь переключать скорости. А я не могу.
- Придумала, - усмехнулась Люба. - Но нужно вперед смотреть. Кончится война, что мы с тобой? Вот то-то. Хватит, поползали, потаскали. Давай специальность приобретать. Медсанбат - подходящее место.
Они остановились около двухмачтовой, выгоревшей на солнце палатки, забросанной сверху свежей хвоей, сели на старые носилки, превращенные в лавочку.
Все еще слышалось мерное гудение танков. Оно то отдалялось, то приближалось, наплывало волнами, доносимое порывами ветра. Птицы, как видно, привыкли к этому звуку, убедились в его безопасности и возвратились на свои места. Неподалеку от палатки закуковала кукушка, размеренно и четко.
- Лесной метроном, - сказала Люба. Она поправила пилотку, сидящую острой лодочкой на голове, покосилась на подругу: - Скажи уж лучше, что с Андреем увидеться охота.
Стома опустила голову и принялась разглаживать складочки на юбке.
- Пойди к капитану Сафронову и попросись, чем мучиться, - посоветовала Люба.
- Не отпустит, скажет - дежурство. - Стома кивнула на вход в палатку, над которым висела фанерка с надписью чернилами: "Амбулатория".
- Что же он, совсем сухарь? - спросила Люба и сама же ответила: - Он просто нагоняет на себя. Мне кажется, он в медсанбате не служил.
- Не нравится он мне, - отозвалась Стома.
- Ну, так нельзя. Еще ж не работали.
- Не нравится, - повторила Стома. - Копошится с утра до вечера, мельтешит.
- По нескольким дням не делай выводов, - не согласилась Люба. - Проведем хотя бы одну операцию, тогда и скажем.
- Ай, - Стома махнула рукой, порывисто прижалась к подруге, - в полк хочу, Любка!
Сафронов находился в палатке и слышал разговор сестер.
Он предупредительно покашлял, вышел на улицу.
- Девушки, - обратился он к сестрам, - надо бы еще маркировочных жетонов добавить.
- Делали же, - заметила Стома.
Сафронов хотел было повторить слова как приказ, но, вспомнив о пришитом уже к нему ярлыке "сухарь", объяснил:
- Маловато. Они ж из картона, будут гнуться и рваться.
- Идем, - сказала Люба и, не взглянув на капитана, направилась в палатку.
Совсем рядом послышалось стремительно нарастающее гудение. На дороге в клубах пыли показался танк. Машина фыркнула и остановилась.
- Эй, медсанбат! - закричал человек в черном шлемофоне и помахал рукой.
Сафронов направился к танку. За ним следом - сестры.
- Раненого примите! - крикнул танкист.
- Да, да, - засуетился Сафронов. - Девушки, носилки!
Пока девушки бегали за носилками, танкист успел рассказать, как произошло несчастье.
- Во всем, понимаешь, зайчишка виноват. Бежит впереди колонны, только уши видать. А навстречу, понимаешь, на "виллисе" начальник тыла армии. Шофер повернул, понимаешь, пожалел зайчишку, а сам вот разбился. Вот косоглазый что наделал.
- Что тут такое происходит? - раздался властный голос.
Перед ними предстал командир медсанбата капитан Лыков.
- В чем дело, спрашиваю?
- Пострадавшего доставили, - доложил Сафронов. - Несчастный случай на марше.
- Часть? Какой части?
Танкист ответил.
- Не принимаем, - оборвал Лыков. - Везите в свой медсанбат.
- Как это? - удивился танкист.
- Тем же способом.
- Так ведь он… это… - растерялся танкист.
- Везите в свой медсанбат.
- Ах, разъязви вас, - пробурчал танкист и посмотрел на Сафронова укоризненно, точно ожидал именно от него помощи и не получил ее.
Подошли сестры с носилками и тоже уставились на своего капитана. Он понимал, что при них старшему по должности возражать нельзя, но не мог удержаться.
- Товарищ капитан! - окликнул Сафронов капитана Лыкова, уже сделавшего шаг в сторону палаток. - Быть может… осмотреть все же?
Он хотел поговорить по возможности тихо, на спокойных тонах, но Лыков громко оборвал его:
- Выполняйте приказание! - И, видимо, поняв бестактность своего обращения с молодым, еще мало знакомым врачом, добавил: - Вижу, что транспортабельный. - И еще тише: - Я тоже выполняю приказание.
- Но разрешите хотя бы осмотреть раненого?
- Нечего время терять.
Сафронов взглянул в его рябоватое круглое лицо, серые колючие глаза, отливающие сейчас угрожающим светом, и решительно шагнул к танкисту:
- Где раненый?
В этот миг на дороге появился "виллис". Он резко остановился у танка. Показалась крепкая стремительная фигура корпусного врача, Лыкова-младшего.
- Привет, орлы! - бодро поздоровался он, окинув присутствующих острым взглядом. - Что случилось?
Командир медсанбата Лыков-старший начал докладывать:
- Привезли раненого. Не принимаю. Не нашего соединения.
- Принять. Все наши, - повелительно произнес Лыков-младший и улыбнулся одновременно и Сафронову, и сестрам, и танкисту. - Ты привез? - Он похлопал танкиста по плечу.
- Так точно. Приказано доставить. А тут…
- В порядке. Примут.
Сестры уже укладывали раненого на носилки.
- Молодцы, - ободрил Лыков-младший.
- Но ты же сам… Категорически… - начал было Лыков-старший.
- Пошли, - оборвал Лыков-младший и повелительно кивнул брату.
Проходя мимо Сафронова, он бросил через плечо:
- Займитесь, - и подмигнул ему, будто благословил на веселенькое дело.
Сафронов не удержался и посмотрел вслед братьям. Младший шел размашисто, твердо, сердито, а старший чуть приотставал, приволакивал ноги. Впечатление было такое, будто младшего посылали за старшим, оторвав от важных занятий, и вот теперь он недоволен и зол на брата.
"Обычно наоборот: старшие младшими недовольны бывают".
Это "наоборот", это несоответствие не то чтобы удивило Сафронова, но надолго врезалось в память.