Поднялась цена, мысленно усмехается Эльза. Неделю назад фашистские вояки предлагали пять тысяч и корову. Корову наверное сами съели... Расклеили всюду, даже в этом неприметном местечке Попины, затерянном среди лесов и болот. Хотя именно глухомань и отдаленность от дорог заставили Эльзу заглянуть сюда. По рассказам партизан бой между советским бомбардировщиком и немецкими истребителями происходил над железной дорогой Брест - Пинск, недалеко от сел Попины, Королины. Там и выпрыгнули двое. Лес и болота помогли им укрыться от преследования. Путь советских летчиков, несомненно, лежит на восток. Но не так-то легко будет им выбраться из болот и пробиться к своим сквозь сплошные потоки отступающих фашистских войск. Хорошо, если они попадут к партизанам. По непроверенным слухам один летчик неделю назад прибился к соседнему партизанскому отряду. Бавин даже фамилию назвал: то ли Данин, то ли Данынин, капитан, Герой Советского Союза. Но с какого именно он сбитого самолета - никто не знал.
Эльза не тешит себя мыслью, что она найдет имени [34] Ивана Хрущева, своего давнего знакомого, который до сих пор не выходит из головы и сердца. Правда, к этой неотвязной мысли она уже притерпелась: сколько раз судьба испытывала ее терпение, насмехалась над ней - на каждую встречу с прилетающими с Большой земли экипажами Эльза отправлялась с трепещущим сердцем: ей казалось, что именно в этот раз прилетит он. Но прилетал другой. И во второй, и в третий, и в десятый раз... Приходилось ей и отыскивать сбитых летчиков. Знакомого сержанта среди них не было. Но надежда встретить его не угасла. И потому, когда командир спросил, кто желает отправиться на поиски летчиков, сбитых 3 июля, она вызвалась одной из первых... Сегодня 15 июля. Прошло двенадцать дней. Эльза побывала не в одном селе, поговорила не с одним жителем, услугами которых пользовались партизаны - никаких следов. Только вот эти объявления-листовки. И странное дело: читая их, на душе у Эльзы становится теплее - значит, летчики не пойманы, либо где-то прячутся, либо пробираются на восток.
У нее разработана нехитрая, но правдоподобная легенда: она, жительница ближнего городка, забралась сюда в сельскую глухомань, чтобы выменять на свои украшения - браслет, серьги, часы - продукты. Но сельчан мало интересуют теперь побрякушки, вот и ходит она из села в село. С приближением советских войск обстановка намного улучшилась: многие из тех, кто работал на фашистов, теперь демонстративно выражают недовольство своими хозяевами.
Заходя в село, Эльза окольными путями выспрашивает, где живет нужный ей человек, на которого можно положиться, а потом уже у него узнает о всех новостях и о разыскиваемых летчиках. В Полинах месяц назад побывал Геннадий Подшивалов и познакомился там с крестьянином Феликсом Домбровским. Знакомство, правда, было
случайным, мимолетным, но что-то партизану-разведчику понравилось в поляке. Он заверил Эльзу, что на Домбровского можно положиться. Где он живет, Эльза не знает, потому, как и делала раньше, решает зайти в первую опавшую хату. Настораживает лишь то, что ни во дворах, ни в окнах не видно ни души.
Прочитав объявление, Эльза еще раз беглым взглядом окидывает заросшую бурьяном усадьбу - никого, - и идет дальше. В соседней хате кто-то мелькает в окне - занавеска колышется, - но испугавшись чего-то, прячется. То [35] же происходит и в другом доме. Значит, в селе творится что-то неладное. Эльза размышляет, как поступить: заходить к кому-нибудь или побыстрее исчезнуть? Но тогда будет мучить сомнение: не зашла, а летчики возможно именно в этом селе. И она решается. Круто и решительно поворачивает к следующей хате, будто идет к давним знакомым. На ее счастье перед ней открывается дверь и из сеней выходит пожилая женщина: темные густые волосы уложены кое-как, и морщинистое лицо с усталыми заплаканными глазами, в которых застыло безутешное горе.
- Добрый день, - здоровается Эльза, стараясь как-то смягчить свое бестактное вторжение.
- Здравствуйте, - равнодушно отвечает женщина и, словно очнувшись и только что увидев перед собой девушку, спрашивает: - Вы ко мне?
- Собственно, я хотела... но вам, видно, не до меня.
- Да уж... - У женщины текут из глаз слезы. - Говорила ему, умоляла, не слушал, а теперь вот... - Ей хочется выговориться даже чужому человеку, поведать о горе. - За что они...
Эльза смутно догадывается - забрали мужа. В последнее время фашисты устраивают в городах и селах ночные набеги по квартирам и забирают все трудоспособное население, угоняют на оборонные работы; некоторых мужчин зачисляют в армию, не брезгуя "низшей расой".
- Не плачьте. Может, все образуется, вернется...
- Вернется, - всхлипывает женщина. - Кое-кого в прошлом году забрали и - ни слуху ни духу. А теперь... и старых, и малых.
- Всех до одного?
- Прихвостней своих только и оставили.
- Это кого же? - спрашивает Эльза так, словно каждого знает в селе.
- Ежи Ковальского да Феликса Домбровского. "Как!" - чуть не вырвалось у Эльзы.
Феликс Домбровский... А Подшивалов говорил, что на него можно положиться. Она-то
ведь и шла к нему... Хотя, откуда мог знать Подшивалов - видел всего один раз. И все-таки кое-что следует уточнить, обстоятельно во всем разобраться. Вспоминается внешнее описание Домбровского: худой, болезненного вида... И Эльза возражает:
- Домбровский, я слышала, болен.
- А мой не болен? - голос женщины вдруг ожесточается. - Сколько лет от живота мается. На простокваше да [36] на киселях только и держался. Кто теперь ему будет там отваривать да процеживать?.. И не посчитались. А Домбровский... Знаем, кто справку ему
выправил. Дружок-полицай из Карелии... Частенько к нему наведывался с компанией. Кутят напропалую - по соседству живем, все видим и слышим... Вот никуда его и не забирают.
"Так, так, - думает Эльза, - значит, с полицаями и немцами дружбу водит. Что ж, таких нынче - и нашим и вашим - немало. И Подшивалова наверное хорошо встретил, а тот поверил ему. Хотя... Геннадий - опытный человек, угощениями его не обманешь... И все-таки с Домбровским надо ухо держать остро".
- Я зашла к вам, не знала, - извиняющимся тоном оправдывается Эльза, - хотела часы на продукты сменять.
- Кому они теперь, часы, нужны, - вздыхает женщина. - Не то, что на них, на белый свет смотреть тошно.
- Я понимаю, - соглашается Эльза. - Может, Домбровский позарится?
- Может, и позарится, - отрешенно и безразлично отвечает женщина.
Эльза теперь знает из слов женщины, что Домбровский живет по соседству, но по какую сторону? Как бы выпытать и это?
- А он дома? - спрашивает Эльза.
- С час назад во дворе копался. - Женщина поднимает голову и смотрит на соседский двор, что справа, в сторону, куда Эльзе идти.
- Попытаю счастья. - Эльза поклоном благодарит женщину и направляется к калитке.
Но Домбровского дома не оказалось. Одиннадцатилетний мальчуган, важно отрекомендовавшийся Каролем, сообщает, что отец косит траву за селом и указывает, где именно.
Эльза выходит за село и видит у небольшого стожка среднего роста мужчину, звенящего бруском о косу - тост. Подходит ближе. По описанию Подшивалова - он: лицо худое, желтовато-землистое, с темными впадинами под глазами - явный признак желудочного заболевания. Руки жилистые, крупные - руки труженика; прилипшая пропотелая рубашка облегает тугие мускулы, сильные бицепсы.
- Здравствуйте, - приветствует Эльза. [37]
- День добрый, - отзывается мужчина, прячет брусок в задний карман брюк и пронзает девушку недоверчивым изучающим взглядом.
- Вы Феликс Домбровский? - на всякий случай спрашивает Эльза.
- Да, я Феликс Домбровский. Что угодно, пани?
- Вам привет от Геннадия Подшивалова.
- Кто такой Геннадий Подшивалов?
- Вы познакомились с ним месяц назад. Он был с товарищами.
Домбровский скептически щурит глаза - не принимайте меня за дурака - и улыбается:
- Что-то не припомню... Что еще просил передать этот Геннадий, как его... Почивалов?
Он нарочно, должно быть, искажает фамилию. Но доверяет или и в самом деле служит и нашим и вашим?
- Ничего особенного. Просто он рекомендовал обратиться к вам. У меня есть часы, я хочу поменять их на хлеб.
Он мельком смотрит на часы, а потом на девушку - глаза в глаза.
- Пани - смелая девушка. Часы советские, и только за это уже могут быть большие неприятности.
- Ну почему же. Сейчас много всякого... Мне подарил их немецкий офицер.
- А немецкий солдат может арестовать за них. Вчера у нас искали русского летчика. Может, это его часы?
Ее снова пронзает колючий, недоверчивый взгляд. Хитрый, опытный человек. Будто рассказывает, а на самом деле пытается выведать у нее. Нет, что-то в нем настораживает, не располагает к доверию...
- Что вы...
- Очень похоже. И логично: летчика надо прятать, кормить, вот вы и взяли его часы. А у нас вчера из-за него забрали всех мужчин и девушек, способных держать лопату. Рыть окопы.
- А вас? - решает она отплатить ему тем же.
- Меня? - усмехается Домбровский. - Разумеется, и меня могли забрать, если б не моя язва желудка. - Лицо его хмурится. - А вот четверо сбежали, вернее, спрятались где-то заранее. Трое парней и одна девушка. Кто-то предупредил их. Плохо им будет, если поймают... [33]
Что это - предупреждение или откровение? Убираться отсюда подобру-поздорову или довериться ему?
- Ну их-то поймать теперь трудно. А вот осведомителя...
- Это точно, - соглашается Домбровский. - Скорее всего, кто-то из своих. А возможно и случайность. Говорят, фронт приближается, вот и бегут - одни на восток, другие - на запад.
- А вы? Опасность ведь никого не минует.