Йоле припоминает, что еще до завершения колодца отец стал жаловаться на боли в животе. Однажды ночью ему вдруг стало так плохо, что его отвезли в больницу. Там он и умер.
Вот все, что помнит мальчик об отце. И если б не колодец, которым пользуется теперь вся деревня, можно было бы подумать, что и сам отец, и его рассказы приснились Йоле когда-то давным-давно. Однако всегда при виде воды он вспоминает отца и его слова: "Без воды нет жизни".
Задумавшись, Йоле сидел на берегу реки, слушая журчание воды и рисуя в своем воображении пустыни, лошадей с горбом, буйные зеленые сады, и в ушах его звучал голос отца: "Видишь, сынок, без воды нет жизни".
- Действительно нет! - сказал Йоле вслух.
Он разулся, снял рубашку и вошел в реку. От ледяной воды сводило ноги, но это ему даже нравилось, и он долго плескался.
- Да, без тебя нет жизни, - с удовольствием сказал Йоле, выходя наконец на берег.
Настроение было превосходное. Мальчик закинул мешок за спину и пошел дальше.
У первой мельницы собралась в очереди толпа народу. Две неразгруженные телеги, много лошадей с поклажей. Здесь пришлось бы просидеть дня два, смекнул Йоле. Перескочив через отводной канал, он направился к мельнице Наила. Оглушительный грохот воды перекрывал все остальные звуки. "Вот это сила!" - подумал мальчик восхищенно. По обе стороны запруды возвышались голые отвесные скалы, и только на вершинах их виднелись невысокие деревья. Листья уже начинали желтеть, и деревья переливались разноцветными красками. Одно было светло-желтое, другое - потемнее, третье - совсем бурое, а кизил сверкал прямо-таки алым сиянием.
Подходя к мельнице, Йоле повстречал высокого усатого человека, ведущего под уздцы лошадь. "Господи, что там творится! - сказал он. - Пустой номер, сынок, надо идти ниже по реке - здесь не пробьешься".
И правда, все подходы к мельнице были запружены лошадьми, телегами, людьми. Йоле остановился в растерянности.
- Пошли к Симе, - предложил усатый. - Далековато, конечно, зато там наверняка не такая давка.
Йоле ничего не оставалось, кроме как согласиться, и дальше пошли вместе.
- Ты чей? - дружелюбно спросил усач, когда они немного удалились от мельницы.
Йоле ответил.
- А, значит, Радойкин. - Остановив лошадь, тот внимательно оглядел мальчика. - Дай-ка сюда, - спохватился он и взял у Йоле мешок.
- Да он не тяжелый…
- Понятное дело, - засмеялся незнакомец. - Однако чем дальше - тем будет тяжелее.
Некоторое время шли молча.
- А знаешь, - сказал усатый, с симпатией глядя на мальчика, - мы ведь были знакомы с твоим отцом. Хороший был человек. Жаль, рано умер. - Он снял шапку и отер пот со лба. - Вместе за девушками ухаживали, вместе пошли в армию. Меня взяли в кавалерию, его - в артиллерию. Он служил где-то в Сербии.
- В Кралеве, - сказал Йоле, с любопытством оглядывая нового знакомого.
- Как мать?.. - спросил тот, но запнулся, будто не решаясь продолжать расспросы.
- Да ничего… - нехотя пробормотал Йоле.
- А брат, говорят, погиб в партизанах?
- Да, - коротко ответил Йоле, и что-то кольнуло его в сердце, как всегда, когда речь заходила о Райко.
- Бедные вы мои, - сказал усатый и отвернулся.
Снова помолчали. Слышен был только шум воды.
- Смотри, рыба! - закричал Йоле и помчался к реке.
- Форель, - равнодушно проговорил усатый.
- А ее можно поймать?
- Кто ее знает - можно, наверное.
- Я никогда не пробовал рыбы, - сказал Йоле. - Не знаю, какая она на вкус.
- А я пробовал - во время поста, - улыбнулся усатый. - Только барашек мне больше по душе. - Он остановился, достал кисет. - А как тебя зовут?
- Йоле.
- Значит, Йован? - улыбаясь, уточнил мужчина.
- Да. А тебя?
- Марко. Марко Янкович.
Мальчику все больше нравился этот человек - его добродушное лицо, спокойные, неторопливые движения. Йоле внимательно смотрел, как он свернул самокрутку, закурил.
- А ты случайно не куришь? - лукаво спросил Марко.
- Нет. Только смотрю.
- Ну и молодец. Табак вреден, особенно молодым.
- Отец курил, а Райко нет, - сказал Йоле.
- Так-так, - произнес Марко словно про себя. - Просто удивительно: почему господь бог забирает лучших, а оставляет всякое дерьмо?
- Послушай, - вдруг выпалил мальчик. - А ты что ж не в партизанах?
По всем статьям этот сильный спокойный человек в его представлении укладывался в понятие "партизан".
Усач долго смотрел на него, улыбаясь, потом сказал:
- Не всем же быть партизанами… Кто-то должен оставаться здесь.
Ответ был уклончивый, и мальчик не отступал:
- А я считаю, все хорошие люди должны идти в партизаны.
Посмеиваясь, Марко смерил его долгим оценивающим взглядом.
- Значит, по-твоему, и я хороший человек, а?
- Ну да, - ответил мальчик и снова бросился к реке, увидев, как у самого берега плеснула рыба.
Когда подошли к мельнице Симы, до захода солнца было еще далеко. Марко вдруг остановился и, взяв Йоле за руку, прошептал:
- Слушай, Йоле, здесь - ни слова о партизанах. Понял? - Йоле, не шелохнувшись, смотрел на него во все глаза. А усач продолжал: - Этот Сима - четник до мозга костей, лучше с ним не связываться. От него всякого можно ожидать. Так что помалкивай и не отходи от меня далеко.
Очереди не было. Марко понес мешок, наказав мальчику приглядеть за лошадью. Йоле услышал, как он поздоровался с кем-то, а затем все звуки поглотил грохот жерновов.
Йоле огляделся. Вокруг было много любопытного, и мальчик смотрел то на воду, с оглушительным шумом падающую вниз, то на глубокую запруду, то на спокойную реку, огибающую мельницу с другой стороны. Он и не заметил, как подошел Марко.
- Я сказал Симе, что ты мой племянник. Вряд ли ему понравится, если он узнает, что ты брат погибшего партизана. Подлый человек. - Он снял с лошади седло и занес его в помещение, крикнув оттуда: - А ты иди поиграй, пока светло.
Йоле все успел: сбегал по мосту на тот берег, вернулся, смотрел, как вода вращает огромное колесо. Все ему здесь нравилось - и запруда, и река, медленно катящая свои воды, и играющая в ней рыба. Не успел оглянуться, как стемнело. Марко окликнул его.
Войдя внутрь, он сначала не увидел ничего. Лишь когда глаза привыкли к темноте, разглядел двух мужчин, лежавших у стены на голом полу.
- Сима, это мой племянник, - крикнул Марко человеку, высыпавшему зерно из мешка.
Белая фигура повернулась лишь на секунду, но Йоле заметил косой взгляд человека, который продолжал заниматься своим делом.
- Иди сюда, садись рядом, - позвал Марко.
За стуком жерновов Йоле с трудом его расслышал. Устроившись, где указал ему Марко, мальчик стал рассматривать двоих людей, что пришли раньше. Оба были в рубашках и суконных штанах, от босых ног так разило потом, что Йоле захотелось заткнуть нос и бежать отсюда, да нельзя было.
- Слышал, что говорят? - раздался писклявый голос одного. - Наши вступили в Сербию.
- Давно бы так, - ответил ему другой - тот, что помоложе. - Только с сербами и можно чего-то добиться.
- Сербы хорошие солдаты, - прозвучал спокойный голос Марко.
- Как только господь их терпит! - раздраженно вмешался мельник, уставившись на них косыми глазами. - Какие же они хорошие, если больше половины - в партизанах? Голодранцы!
Он зло встряхнул мешок, и вокруг него поднялось облако мучной пыли.
- Ну зачем же так, господин Сима? Много их, слава богу, и на нашей стороне. Знаешь, сколько их у Дражи, у Рачича…
- У Калабича, - добавил писклявый голос.
- И у Косты Печанца, - невозмутимо добавил Марко, незаметно подмигнув Йоле.
Йоле понял, что Марко нарочно подыгрывает им, и тоже ему подмигнул.
- Да, верно, и у Калабича, и у Печанца, - продолжал тот, кто начал разговор. - Да и эти наши - Дангич, и Бабич, и Евджевич…
- И Щука, и Смола. Потом этот Душан… Как его там? - поддакнул второй.
- Миятович, что ли?
- Вукович!
- Да, и тот и другой, оба.
- И эти, со Стара-горы, с Поноры, из Прачи, - проговорил Марко, прикуривая.
Они с Йоле опять перемигнулись, улыбаясь друг другу.
- Все это ерунда! - раздраженно выкрикнул Сима. - Пока не придут немцы, ничего не выйдет!
- Верно говоришь, - заметил писклявый. - Без немца не война… Где немец вспашет, ничего не вырастет!
- Видели, как они на Сутеске дали прикурить красным? - спросил тот, что помоложе. - Радован, из нашей деревни, рассказывал, там все сровняли с землей.
- Ничего, они снова поднимутся, вот посмотрите.
- Это кто поднимется?! - Задыхаясь от негодования, Сима подскочил к писклявому и схватил его за горло. - Не бывать этому! И род их в порошок сотрем!
Марко и второй крестьянин бросились его оттаскивать. Йоле с удивлением смотрел на схватившихся в драке мужчин. Наконец Марко удалось их развести.
- Ну хватит, хватит, что вы, в самом деле, - урезонивал он.
Сима налитыми кровью глазами уставился на человека, которого только что душил. А тот, держась руками за горло, сипел:
- Сволочь! Гад ползучий!
Отыскав на полу опанки, он обулся и выскочил наружу, продолжая сквозь зубы сыпать ругательствами.
На мельнице воцарилась тишина. Слышался только стук жерновов.
- Ты, верно, есть хочешь? - спросил Марко, чтобы как-то отвлечь Йоле.
- Нет, - ответил мальчик и сам этому удивился, вспомнив, что у него с утра ни крошки во рту не было.