- Что случилось? Кто? - опять пристал Сашка.
- Да говорю же, сон приснился. Да такой ужасный, что до сих пор вон колотит. Вот и рванула в ночь, себя не чуя. Бывает такое…
- Ты мне на уши блох не чеши, сестренка. Не хочешь говорить, я сам узнаю, и если эта…
- Не выдумывай! Все, правда, хорошо.
- Угу, и поэтому ты белее жмурика.
- Да ну тебя, - отмахнулась я, соображая, куда бы на ночлег пристроиться. Придется к Голубкину ломиться, будить "супругов".
Я встала, отдала бушлат Чижу и пошла к модулю.
- Ты куда? - сунув руки в штаны, пошагал за мной Чендряков.
- Сюда.
- К подруге?
- Сам знаешь.
- А почему не к себе?
- Страшно одной. Опять что приснится.
- Посторожить?
- Да идите вы! - взвилась я, услышав то, о чем Саша и не говорил. И только увидев его лицо, встретившись с немигающим, злым взглядом, сникла, сообразив, что, как собака, начинаю лаять на всех. - Извини.
Из темноты вынырнул Ягода и, кивнув сержанту, встал рядом.
- Пошли, - потянул меня Саша.
- Куда?
- К тебе.
- Ты будешь спать, мы сторожить. Снаружи. И так каждую ночь. Усекла? Сон - не сон - мы рядом. В комнате у тебя чисто. Можешь спокойно ложиться.
Я шла, слушала и все больше сникала. И хотелось, чтоб на месте сержанта был сейчас лейтенант. Я стыдилась этих мыслей и всего разом.
- Извини, - прошептала покаянно.
Парень тяжело вздохнул:
- Завтра мы уходим. Колонну сопровождать.
Я знала и потому не понимала, что ответить, а пока думала, оказалась у своего модуля.
- Ложись спать и ничего не бойся, - махнул ладонью Сашок и скрылся с Ягодой в темноте.
- Ты головой думал или другим местом?!
- Пускай едет.
- Да вы совсем ума лишились, бабу подставлять?!
- Я сказал, она поедет!! - громыхнул Свиридов. - Нечего ей здесь глаза кабульским прохиндеям мозолить! Прав Николаич! Все, базар окончен, не в дукане!
Я стояла у стены ни жива ни мертва и слушала перепалку в кабинете комбрига. Из него вылетел взбешенный Зарубин и, увидев меня, в сердцах треснул дверью и пролетел в сторону выхода. Следом вышли Свиридов и Головянкин. Полковник подал мне синий конверт и объявил приказ:
- Колонна уходит через пятнадцать минут. Вы идете с ней. Прибыв на место, передадите пакет подполковнику Володину и вернетесь. Приказ ясен?
- Да.
- И что стоим? Бегом! - рявкнул Головянкин.
Я вылетела на улицу, искренне радуясь, что не придется объясняться за вчерашнее происшествие. А главное, главное - у меня боевое задание! Я иду с колонной!
- Какого рожна вам здесь надо?! - взревел майор Соловушкин, узрев мои попытки влезть на броню БТР.
- Я с заданием! Мне приказали с вами! Вот! - качнула конвертом.
Мужчина от души выматерился, а потом рявкнул так, что к нам стали подтягиваться заинтересованные бойцы.
- Кто приказал?!! Вам что здесь, ясли?!! А ну, вон отсюда маму… душу… Бога…!!
- Приказ полковника Свиридова!!
Соловушкина перекосило. Он взвыл и бегом помчался в штаб. Я же быстро вскарабкалась на борт с помощью бойцов. Только удобно устроилась и поблагодарила ребят, как подошел Сашок, и, бесцеремонно сдернув меня на землю, потащил к другому БТР, где уже сидели Чиж и Ягода. Я не возражала - лицо у Чендрякова было страшное - установка "Град" в работе, не меньше.
- Что придумал, сука! - прошипел он, подталкивая к брони.
Я села и получила на голову каску, в руки тяжеленный бронежилет. Тут появился Павел. Уставился на меня: скулы белые, губы - нитка, глаза… О, я поняла все, что он хотел сказать, но молчал. "Люблю!" Вот что говорили его глаза! Я была на седьмом небе и почти парила над бронетранспортером.
Павел молча вытащил пистолет:
- Стрелять умеешь?
- Да, очень хорошо! Почти отлично!
- Глупая, - вздохнул он, услышав восторг в моем голосе. Подал пистолет и махнул руками бойцам: - Зажали ее и прикрыли! Чендряков, Словин - на "бронь"!
И пошел к следующему БТРу.
Парни впихнули меня в бронежилет. Саша застегнул каску, как будто завязал тесемки шапочки младшей сестре. Потом меня зажали с двух сторон: он и Ягода, буквально сплющив о железо. Прибежал матерящийся и плюющийся Соловушкин и, махнув рукой, вспрыгнул на головную машину. Колонна двинулась вперед.
Скалы, горы, степь… И тихо так, что уши закладывает. Неуютные места, настораживающий пейзаж. Горы давят на тебя, нависая и грозя.
Ребята молчали, зорко шаря взглядами по камням. Сашок сплюнул и, закурив, опять начал смотреть по сторонам - а лицо пунцовое и взгляд - зажигалки не надо. Ягода, меланхоличный бугай с простоватой физиономией, жевал спичку и щурился на отвесные скалы, пытаясь в их изгибах найти успокоение душе.
На противоположном борте лениво травили анекдоты, вздыхали, считали дни до дембеля. Я ерзала, нервируя ребят, и все норовила выглянуть из-за плеча Чендрякова, чтоб увидеть старлея Шлыкова, восседающего на соседнем БТРе. И каждый раз встречалась с ним взглядом и пряталась за Сашку. Это напоминало игру в прятки и сильно ему надоело. Он сел так, что я могла не крутиться, чтоб увидеть Павла, а только повернуть голову.
Догадливость друга меня и радовала, и пугала, но еще больше восхищала и удивляла: откуда он мог знать, что я высматриваю? И дошло…
Я склонилась над ухом сержанта и смущенно спросила:
- Саш, я дурой выгляжу, да?
Он озадаченно покосился на меня, потом на старлея, опять на меня и неопределенно пожал плечами. Подумал и качнулся к моему уху:
- Нет, ты выглядишь полной дурой.
- В смысле? - Я задумалась: а не обидеться ли…
- Дети. Здесь минута за год идет, день за десятилетие, а вы все играетесь, как школьники. Он с первого дня все глаза об тебя промозолил, а ты только заметила.
- Ерунду не говори! - дернулась я, внутренне ликуя, и все же надулась. На всякий случай. А то начнет тему развивать - от стыда сгорю.
Саша фыркнул, Ягода усмехнулся и поспешил отвернуться.
Остаток пути мы ехали молча.
Мы благополучно добрались до пункта назначения. Я передала пакет и удостоилась удивленного взгляда. Правда, не поняла, кому больше удивлялись - мне или донесению.
Сашка не отходил от меня ни на шаг, Ягода менялся с Тузом, Чижом. Ребята сопровождали меня, взглядами отпугивая ретивых вояк Володина. И все-таки они умудрялись пробивать заслон. Офицеры наперебой приглашали посидеть вечерком, а то и перевестись служить к ним в часть. Я вежливо отказывалась и высматривала Павлика. И находила! Он смотрел на меня, держал в зоне видимости!
Я была довольна поездкой и благодарна полковнику Свиридову за возложенную на меня обязанность, за доверие. А еще за Павла. И вообще - за воздух, за свет, за жару и пыль, за бурчание Ришата на правом борте. О, его ворчание - песня!.. Мы ехали обратно, и я слушала его бубнеж на татарском языке, в который он искусно вплетал изысканные русские ругательства.
- А что он говорит? - поинтересовалась у Саши.
- Ришат?! Переведи для сестренки, что загнул! - крикнул тот.
- A-а! С-собаки душманские! - и опять начал ворчать по-своему.
Я рассмеялась:
- Доходчиво. Саш, тебе сколько до дембеля осталось?
- Восемьдесят четыре дня.
- А мне девяносто восемь, - вздохнул справа от меня Чиж. - Домой хочу, блин, пешком бы пошел!
- К мамке? - хохотнул Туз.
- К невесте, - решил Ягода.
- Ну к маме, ну к невесте, и что? А то вы не хотите. Эх… Слушай, сестренка, а приезжай ко мне в гости потом, а? Я мамке о тебе писал и Танюхе, они рады будут. У меня мать, знаешь, какие кулебяки стряпает? О!
- Я и сама стряпать умею. Могу и здесь соорудить, найти бы нужное.
Разговор о еде был ритуальным. Сашка подобрался и деловито спросил:
- А что надо?
- Муку, дрожжи, яйца, а начинка… Тушенка вон, картошка подойдут.
- Слышали, славяне?! Найдем?!
- Ну, насчет яиц…
- Рот закрой, продует!
Парни заржали и, сообразив, смолкли, покосившись на меня.
- Короче, будет, - подвел итог Сашка и тут неожиданно шарахнуло.
- "Духи"!! С брони!!
Я не успела ничего сообразить, как оказалась на земле. Перед носом под руками - мелкий камень, слева Чиж, справа Ягода. Сашка почти на мне. Крик, мат, визг пуль, рокот минометов.
- В кювет!! В кювет!! - перекрывая грохот, орал Шлыков, указывая Чендрякову и мне на овражек у дороги. Сашка понял. Схватил меня и, рывком подняв, потащил туда, скинул вниз:
- Лежи!! - и полез обратно.
Каска сползла на глаза, закрывая мне обзор, бронежилет давил и, казалось, весил тонну. Я стянула каску, отбросила в сторону и, спеша, избавилась от броника. Выглянула и увидела ребят, которых крошили, убивали, прижимая к земле. Они огрызались, как могли, но их давили огнем, не давая поднять голову. Слева горел БТР, у траков залегли бойцы. Раненые, убитые, кровь, кровь, кровь… Я не видела ее, меня словно подменили, а может, сыграл добрую шутку шок. Я видела лишь мальчиков, с которыми еще минуту назад разговаривала о доме, а сейчас они умирали. Милые мои, дорогие мальчишки, братья!
Ришат уже не ругался, он лежал на спине и смотрел в мою сторону, а изо рта текла кровь, и грудь…
Я зажала уши и закричала: а-а-а!!
А потом, не думая, вылезла и рванула к раненому Тузу.
- Куда?!!
Я не слышала. Я видела умирающих мальчишек. И знала лишь одно - я должна им помочь.