Манзур с досады больно шлепнул себя по икре тонким офицерским стеком, забыв, что в ожидании жары надел с утра не свои обычные высокие сапоги, а легкие ботинки. Спектакль, просто спектакль, как для какого-нибудь заезжего американского дурака-репортера, решившего снять батальную сцену для своего фильма о героической борьбе афганцев с русским медведем! Хоть бы автомобильную покрышку или бочку с мазутом подожгли для усиления правдоподобия! А ведь это Башир, ловкий и отчаянный командир, с которым воевали столько лет рука об руку. Чего же ждать от других?
- И это что, все? - спросил Манзур у запыхавшегося Башира, который появился на посту.
- Что? - переспросил Башир, вытирая со лба пот. - А, да, хватит на сегодня. Сам видишь, какой огонь! Потом, думается мне, они за ночь там еще мин понаставили. К тому же сегодня не наша очередь.
- Как это понимать, "не наша очередь"? - изумился Манзур. - Война ведь! Вы и дорогу на Кабул так же блокируете - по очереди? Теперь мне ясно, почему из Кабула в Джелалабад грузовики с оружием и боеприпасами прорываются. Очередь! Да ведь Асмат сейчас твоей поддержки ждет - ему почти по ровному месту наступать приходится.
- Мы позавчера много воевали, - спокойно ответил Башир. - А Асмат пусть наступает - у него и людей, и патронов втрое больше моего, а мы уже нескольких наших похоронили. Кстати, боеприпасы когда подвезете?
- Когда будут, - хмуро сказал Манзур. - Американцы, говорил я тебе, уже почти ничего не дают, да и вы тоже стреляете как попало и куда попало. На вас не напасешься.
- А как же нам быть? - вскинулся Башир. - У этих, - махнул он рукой в сторону правительственного поста, - и артиллерия, и танки, и авиацию вызвать могут. Им шурави все оставили. Одни эти огромные ракеты, которыми они по нам из Кабула стреляют, чего стоят! Да и вообще, бросать все это надо - надоело, и толку никакого!
- Ладно, ладно, успокойся, я все сам вижу, - примирительно сказал Манзур, хорошо усвоивший на собственном опыте, что с афганским командиром, особенно в присутствии его моджахедов, спорить не только бесполезно, но и опасно. - Для тебя патронов добыть я постараюсь. А насчет этих ракет - вчера еще одна, четвертая по счету, в Пакистан залетела, знаешь?
- Нет. Четыре - это ерунда, а здесь они с неба десятками валятся. Не успеешь оглянуться, р-раз - и ты в раю, пьешь шербет вместе с прекрасными гуриями! - Башир засмеялся. - Это нам наш мулла такие прелести обещает на случай мученической кончины. Спасибо ему, доброму человеку, но я лучше еще по этой земле похожу.
- Ходи, ходи, только поосторожней, - посоветовал Манзур. - Проводи меня, я хочу тебе кое-что сказать.
Манзур и Башир спустились вдвоем с глинобитной площадки наблюдательного поста к зеленому джипу, притаившемуся за невысокой стеной разбитого дома.
- Не знаю, когда теперь тебя увижу. Сейчас заеду в штаб, а оттуда - в Исламабад. Дел будет много, так что сюда не скоро опять выберусь. Я вот что хотел сказать - это не твои люди неделю назад в Читрал героин отсюда везли? Тебе известно, что их наша пограничная стража взяла? - спросил Манзур. - Ты смотри, полегче с этим - власть у нас сменилась, и госпожа новый премьер-министр обещала крепко торговцами наркотиков заняться.
- Кто тебе сказал, что это мои люди были? - Башир изобразил удивление.
- Неважно кто. Я тебе доказывать ничего не собираюсь, сам все прекрасно знаешь. Подожди, не перебивай. Мы с тобой друзья, почти братья, вместе советских били, потому и предупреждаю. Я сам этим грязным делом не занимаюсь и тебе говорю - брось, пока не попался.
- Я не боюсь. Ты мне лучше скажи - ваши генералы в Исламабаде и Лахоре себе дворцы на какие деньги выстроили? На жалованье, да? У этих, которых в Читрале взяли, сколько героина нашли? Килограммов пять, не больше, а вот ваши военные его тоннами - на грузовиках и самолетах - гонят в Пакистан, а оттуда в Америку. Будто это никому не известно!
- Потише ты! Мне известно и то, чего ты не знаешь. Раньше, пока вы американцам нужны были, они на это ваше занятие глаза закрывали. Для войны деньги необходимы, а наркотики - это и есть деньги. Так оно и шло своим чередом. Теперь же война к концу идет - так или иначе, - и интерес к ней после ухода советских они потеряли, а вот наркотики эти у них у самих уже поперек глотки стоят. Жмут они, имей в виду, на нашего премьер-министра изо всех сил, чтобы она меры принимала, и я думаю, что угрозами на этот раз не закончится. Про нашего парламентария из Малаканда, Гафурзая, слыхал?
- Это как его за наркотики арестовать хотели, а он в своем замке заперся и все свое племя против полиции двинул? - ехидно ухмыльнулся Башир. - Говорят, что полиция от него так удирала, что от Малаканда до ее казарм в Пешаваре пыль столбом стояла.
- Чего ты радуешься? Ты-то не Гафурзай. Да и до него когда-нибудь все же доберутся.
- Я, конечно, человек маленький, - покорно согласился Башир и вдруг свирепо глянул в упор на Манзура, - однако связываться с моими моджахедами никому не советую. Да я один роты вашей полиции стою! Попробуйте-ка, возьмите! А жить мы, афганцы, будем так, как нам захочется. Ну ладно, Манзур, мне пора и тебе тоже. Бог даст, еще свидимся. Прощай!
* * *
В штабе Манзура ожидал сюрприз. За столом, склонившись над большой картой, сидел человек в лихо заломленной назад читральской шапочке, в котором Манзур узнал снискавшего себе мировую известность многолетним упорным сопротивлением советским войскам в долине Панджшер командира Ахмад Шах Масуда. Манзур был немало удивлен - все годы войны Масуд вел себя подчеркнуто независимо и демонстративно старался держаться особняком от пакистанцев. Вот и сейчас он с большой неохотой выделил лишь несколько небольших отрядов для осады Джелалабада. Зачем он приехал сюда сам, к тому же без всякого предупреждения?
Заслышав шаги, Масуд, показывавший что-то огрызком карандаша на карте сидевшему рядом с ним молодому моджахеду с аккуратной черной бородкой, поднял голову, изобразил подобие улыбки и, не вставая из-за стола, обменялся приветствиями с Манзуром. Заметив, что Манзур глянул на молодого афганца, Масуд сказал:
- Это мой личный телохранитель Исламуддин. Он русский. Ушел от своих и уже несколько лет вместе с нами хорошо бьет советских. Познакомьтесь.
Манзур, кадровый военный и порядочный человек, глубоко презирал перебежчиков и не доверял им. Несмотря на неоднократные предложения и возможности, он никогда не использовал их в своих тайных операциях, полагая, что человек, изменивший один раз, способен на это вновь и вновь. Сделав вид, что не расслышал предложения познакомиться с Исламуддином, Манзур буркнул что-то себе под нос и сказал:
- Рад неожиданной встрече с вами. Давно ли вы в этих краях?
- Я, в общем-то, сюда не собирался. Был просто неподалеку по своим делам, а когда узнал, что вы находитесь здесь с инспекцией, то решил заехать на пару минут поговорить кое о чем, - лениво и, как показалось Манзуру, неохотно проговорил Масуд.
- О чем же? Что привело к нам уважаемого господина Масуда? - спросил насторожившийся Манзур, понявший по тону Масуда, что ничего хорошего от этого разговора ожидать не приходится.
- Не что, а кто. Хекматияр, - отрезал Масуд. - Буду краток - если вы этого вашего любимчика не уймете, то так и знайте - я уведу своих людей отсюда. О чем я? Мой караван с оружием, который шел в Бадахшан, кто вчера перехватил? Он! Кто ему позволил со своими шайками ко мне на север лезть? Вы! Что ему там надо? Мы в прошлом году Талукан с боем взяли, а этот его командир - как его там? - Сайед Джамаль, сын греха, тут как тут. В город с другой стороны без единого выстрела вошел и начал голосить о доблестной победе Хекматияра. Это как называется?
Гневную тираду Масуда прервал писк заработавшей портативной радиостанции, лежавшей на столе. Исламуддин взял ее, щелкнул тумблером и стал напряженно вслушиваться в неразборчивый голос, что-то сбивчиво и нервно объяснявший сквозь шум и треск эфира.
- Что там? Откуда? Из Талукана? - спросил Масуд. - Дай-ка мне! Это я, Масуд, говори сначала, но спокойней. Что у вас случилось?
Выслушав сообщение, Масуд побагровел, вскочил на ноги, отбросив с грохотом стул и закричал в рацию:
- Поймать их всех, взять немедленно! Я сейчас же еду в Талукан, сам с ними разберусь!
Масуд в сердцах шваркнул дорогой аппарат об стол и круто повернулся к Манзуру.
- Все слышали? Я вам о чем говорил? Этот шакал, гадина эта Джамаль сегодня ночью засаду на моих людей устроил, там, в Тахаре. Тридцать шесть человек положили! Поймаю - повешу, а вам приглашение на казнь пришлю! А про моих бойцов здесь под Джелалабадом можете забыть. Они сейчас же вместе со мной в Талукан поедут, Джамаля ловить. Пусть вам Хекматияр Джелалабад берет!