- Ты как, сват, запишешься?
Савва Саввич ухватился за бороду, пугливо оглядевшись вокруг, остановился взглядом на Крюкове:
- Да ты в уме, сват Гаврило?! Да вить мне уж тово… за семьдесят, какой же я вояка? - И зачастил скороговоркой: - Этого ишо не хватало, я и так помогаю воинству нашему. Вы-то ишо не у шубы рукав, а я уж пятнадцать казаков набрал да отослал к Семенову и пять што не лучших коньков подседлал им, не пожалел. И сыновей пошлю, не охну. А вот ты, сват Гаврило, пока што тово… в стороне жмешься.
- Это я в стороне? - вскипел в свою очередь Крюков. - Да я на это дело все, што есть у меня, до последнего баракчана отдам, лишь бы супостатов прогнать. Все равно оно прахом возьмется, ежели большаки одолеют, а уж за сыновей прятаться не буду, как другие-прочие.
- Пиши, Сенька! - крикнул Семену Савва Саввич. Он даже усидеть не мог на стуле, вскочил на ноги, лицо его, лысина в момент стали густо-красными, а поперек лба вспыхнула голубая жилка. - Пиши и меня, раз такое дело, - повторил он и кинул на Крюкова победный взгляд, - а упрекать меня не придется, сват! Не придется!
После этого Гавриле Крюкову ничего не оставалось делать, как записаться.
Все длиннее становился список дружинников, но когда очередь дошла до смирнехонько сидевшего Антипа, он отвел глаза в сторону, пробормотал смущенно:
- Я-то и не прочь бы, да вить мое-то дело особое, - ежели воевать, скажем, куда же тут кинешься: дома ребятишки мал мала меньше, нужда. Парня вот отправил, сами знаете, к Семенову, а самому-то никак не подходимо.
- Не то говоришь, Антип, ох не то! - напустился на него Савва Саввич. - Али тебе все равно, чья возьмет? Не-ет, мил человек, в случае, ежели тово… красные осилят нас, так они и тебя не помилуют за Костю-то, теперь тебе вся статья в дружине быть. А нужды чего тебе бояться, раз ты с нами заодно, завсегда поможем тебе и хлебом, и коня справим, и все, что потребуется…
- Поможем!
- И о бабе твоей с ребятишками позаботимся, решайся, Антип.
- Вместе громить красюков будем, - басил Томилин, - записывайся смелее.
"Черт меня дернул затесаться в эту компанию, - клял себя в душе Антип. - Нам-то чего большевиков бояться. Вот Костю-то зря отправил в эту гвардию ихнюю, свалял дурака".
Но сказать об этом, отказаться от записи не хватило у Антипа смелости.
- Пиши, - уныло сказал он Семену, подумав при этом: "Запишусь, чтобы отвязались, анафемы, а там видно будет".
После Антипа запись пошла быстрее. Когда все записались, Савва Саввич отправился на кухню, распорядиться насчет угощения, а его соратники-дружинники занялись подсчетом, кому чего не хватает, какое у кого имеется оружие и что надо приобретать в первую очередь. Тут же избрали себе и командира - басовитого Христофора Томилина.
Глава II
На совместное заседание Забайкальского Совета народных комиссаров и облисполкома Жданов пришел одним из первых.
Заседание собралось в том же доме, где помещался низвергнутый "Народный совет".
Неприятное впечатление произвел на Жданова этот дом сегодня. Множество комнат в нем, где совсем еще недавно взад и вперед сновали чиновники, пулеметными очередями трещали пишущие машинки, а за многочисленными столами сидело не менее сотни всякого рода служащих. Теперь же лишь в двух комнатах работали штабные казачьи писаря, все остальные пустовали; в раскрытые двери видно на столах, на полу разбросанные листы бумаги, обрывки газет, битое стекло, абажуры без лампы, сломанные стулья. Ветер врывался в разбитые окна, шелестел бумагами.
В одной из комнат Жданов увидел пегобородого старика, как видно дворника, в заплатанном полушубке. Дед метлой подметал пол и ею же смахивал со столов бумаги. Жданов к нему:
- Дед, почему это люди-то не работают сегодня?
Старик остановился, опираясь на метлу, покосился на незнакомца, ответил;
- Не хотят, стало быть, вот и не работают. Им што, денежки получили и поплевывают в потолок. Дураков-то, таких, как я, задаром чертомелить мало осталось.
- Плетешь чего-то, дед! - Жданов нахмурился, посуровел глазами. - Что же, по-твоему, при советской власти только дураки работают? Власть-то это ваша же, народная!
- Да уж хороша власть, лучше некуда. При плохой-то власти я, как подойдет, бывало, двадцатое число, что заработано, мне вынь да положь чистоганом. А теперь вот робить заставляют, а за жалованьем приди - и хозяина не найдешь. Вот завтра двадцатое, а кто мне заплатит? Ванька Ветров?
Дед с ожесточением плюнул на пол, принялся за метлу.
Жданов посторонился, чтобы не мешать старику, подумал про себя: "Вот тебе раз, тут что-то такое вроде забастовки". Зал заседаний представлял собой обширную светлую комнату на втором этаже. Посредине ее, почти во всю длину, ряд столов в форме буквы Т, под зеленой скатертью и с венскими стульями по бокам.
За передним столом сидели: Бутин, бритоголовый человек в больших очках с роговой оправой, справа от него худощавый, пожилой брюнет в гимнастерке военного покроя, председатель Совнаркома Николай Матвеев. Слева комиссар финансов Леднев и еще трое военных, из которых обращал на себя внимание Янков в генеральской, с красными отворотами, бекеше.
Расторопным боевым вахмистром был Янков в своем полку, но когда, после переворота в Гомеле, его избрали помощником командира дивизии, он начал зазнаваться, задирать нос. А тут, как назло, командиру дивизии Балябину пришлось поехать в Киев, добиваться там пропуска казачьих эшелонов, Богомягков отправился в Могилев, в ставку главковерха, и в дивизии за хозяина остался Янков. Чувство такой большой власти, почет и лесть подхалимов-собутыльников вскружили голову Янкову, сказалась себялюбивая натура малограмотного вахмистра, возомнившего себя генералом. В Чите, окружив себя адъютантами и ординарцами, он занял в гостинице "Даурия" самый лучший номер, щеголяя по городу в генеральской бекеше и везде рекомендовал себя командиром дивизии.
- Здравствуй, товарищ комиссар юстиции, - приветствовал Жданова Матвеев, - как дела у тебя?
- Дела, Николай Михайлович, хуже некуда. Одно звание, что комиссар, а на деле-то - командующий без армии. Ни людей, ни помещения, ни денег, не знаю, за что и браться. Главная беда - кадров нет. Прежние судьи и прочие чиновники, юристы не хотят работать, саботируют. Из всех местных судейских чиновников пришел ко мне и согласился работать один-единственный человек, бывший мировой судья Бахирев. Я его готов был расцеловать за это дело и теперь не знаю, куда его лучше приспособить: или прокурором назначить, или следователем, или судьей народным, такого человека хоть на части разрывай. Да и у вас тут, как я посмотрел, дела-то не лучше…
И тут Жданов рассказал о своем разговоре с дворником.
- Мы только что говорили об этом, - вступил в разговор Бутин, - организованный саботаж. Ты знаешь, какую свинью подложили нам нарсоветчики? Сейчас вот товарищ Леднев докладывал нам: они почти всем служащим выдали жалованье за полгода вперед.
- Да что вы говорите! - ахнул изумленный Жданов. - Неужели такое могло случиться?
- Случилось, - грустно улыбаясь, подтвердил Леднев, - выплатили, мерзавцы, за полгода вперед, да еще и наградных за месяц, и все золотом. Одним выстрелом двух зайцев убили сволочуги: и саботажников поощрили - обеспечили материально, и казну опустошили, теперь у нас в банке, как в барабане, пусто.
- Вот негодяи, вот подлецы! - возмущался Жданов, переводя взгляд с Леднева на Бутина и на Матвеева. - Да их судить надо за такое дело, к стенке поставить!
- Действуй! - кивнул головой Матвеев. - Ты комиссар юстиции, тебе и карты в руки. А с финансами… мы думаем буржуев местных контрибуцией обложить миллиона на три. А насчет золота, которое роздали саботажникам, товарищ Янков интересную мысль высказал. - Матвеев, улыбаясь, провел рукой по усам. - Дело это, правда, необычное, но, по-моему, стоящее. Он предлагает создать комиссию человек из трех, которая обойдет всех чиновников города, отберет у них незаконно полученные деньги - и в банк их.
Тут уж и Жданов не утерпел, засмеялся:
- Вот это здорово!
- А что, - подхватил Бутин, - предложение дельное. Мы это обсудим сегодня, вынесем решение и поручим Янкову ж выполнить, посмотрим, как он справится с этим на практике.
- Ну что ж, попытка не пытка; как Янков-то, согласен?
Янков утвердительно кивнул головой:
- Если поручите, не возражаю, дня два на это дело могу уделить.
Тем временем народ в зале все прибывал: члены областного исполкома, комиссары усаживались вокруг столов, многие вынимали блокноты, что-то записывали. Подошло несколько военных, среди которых были и командир 2-го Читинского казачьего полка Жигалин, и Киргизов, и назначенный военным комиссаром высокого роста, кудрявый, красивый казачина Дмитрий Шилов.
Заседание затянулось до глубокой ночи. Было принято много важных решений: о наведении в городе и области порядка и революционной законности, о борьбе с разрухой, о мобилизации рабочих, крестьян и казаков в ряды Красной Армии.
Было много разговоров и по вопросу о финансах, но в конце концов постановили обложить крупных купцов и промышленников области контрибуцией в сумме трех миллионов рублей. Для взыскания контрибуции создали тройку во главе с Янковым, им же поручили отобрать у чиновников незаконно полученное ими жалованье и внести его в банк.
Было раннее февральское утро. Солнце еще не взошло. Над мохнатыми, лесистыми сопками на востоке пламенела заря, багрянцем отражаясь в окнах губернаторского дома, к которому в это время подходил спешенный, вооруженный винтовками взвод казаков 2-го Читинского полка.