- Я думал об этом, ваше величество. Если принцев здесь не уважают, то и иных уважать не станут. Русский хуже иностранца. А от брака вашей племянницы и принца Брауншвейгского родиться будущий император России. Против такого наследника никто возражать не сможет.
- Хорошо. Оставь проекты свои. Я посмотрю и вынесу решение.
- Если государыне будет угодно одобрить мой проект, то его нужно будет вынести на обсуждение кабинета. И времени у нас не так много, государыня. В столице ведь принцесса Елизавета проживает. А вокруг ней разный народ топчется.
- Девка она гулящая, а не принцесса. Вся в матушку свою.
- Но русские иногда бывают привязаны именно к таким людям, государыня.
- Ладно, Иди Андрей Иванович. Я подумаю.
Остерман поклонился императрице….
Год 1736, январь, 19 дня. Санкт-Петербург. Дом фельдмаршала Долгорукого. Заговор.
Фельдмаршал армии российской Василий Владимирович Долгорукий был взволнован. И причиной его волнения был адъютант его капитан лейб-гвардии Семеновского полка Иван Столетов.
Рядом с ними были еще подполковник драгунский князь Юрий Долгорукий и поручик гусарский князь Юрий Барятинский.
- Цесаревна Елизавета должна на престол взойти, господа, - продолжил Столетов. - И медлить нам не следует. Особенно до вас, Василий Владимирович, и до вас, подполковник, то касаемо. Новый разгром семейства Долгоруких предвидится. Слишком много врагов у вас. И до ваших родственников, что в ссылке в Березове живут гнев царицы нашей докатиться.
- Хочешь молвить, что терять нам нечего? - посмотрел на него фельдмаршал.
- Именно это я и хотел сказать, фельдмаршал!
- Но привез ли ты согласие Елизаветы на переворот?
- Нет.
- Вот! - вскричал Барятинский. - А что мы можем без цесаревны? Надобно её уговаривать.
- Я пробовал, - твердо сказал Столетов. - Но она сделала вид, что не понимает меня. Боится. Да и не удивительно то. Баба она и есть баба. Да и на кой нам согласие её? Сами все сделаем её именем! А под корону она сама голову сунет. Не дура.
- Стоит подумать, - пробормотал Юрий Долгорукий, племянник фельдмаршала.
- Да некогда думать, князь, - стал горячо убеждать товарищей Столетов. - Некогда. Нужно начинать как можно быстрее. Ведь пока думать станете, Ушаков по вам удар и нанесет! Нужно сажать на трон Елизавету, а Анну и всю сволочь немецкую под топор! Не мы их, так они нас.
- Но как нам свершить все это, Ваня? Какие силы стоят за нами? - спросил фельдмаршал Столетова. - Армию мне не поднять. Теперь там немецких генералов и полковников полно.
- Да какие силы для переворота надобны? Рота солдат и все! Главное Анну с престола сметить и арестовать Бирена, Остермана, Миниха. Затем манифест провозгласим от имени Елизаветы Петровны. И все. Власть будет наша! Гвардия за цесаревну станет. И Семеновский и Преображенский полки.
- Это так. Возможно, что так, - проговорил Юрий Долгорукий. - Но Анну охраняют измайловцы* (*Измайловский гвардейский полк - создан в царствование Анны Ивановны), а в полку этом все Анне верны. Как арестовать государыню и низложить её?
- Да я и говорю, что действовать стоит быстро! Сегодня ночью я сотню семеновцев подниму. Мы в половину Бирена попадем легко и арестуем его. Заставим его подписать приказ о смене караулов. Затем семеновский полк дворец займет. Анна будет препровождена в крепость мною лично. А фельдмаршал армейские полки в столицу стянет, что рядом квартируют.
- Но их офицеры не пойдут за мной, - возразил фельдмаршал Долгорукий.
- Да и хрен с ними! Нам только манифест провозгласить. А затем солдаты сами немчуру свою в полках перевешают. Да и помнят тебя солдаты, фельдмаршал, и не откажутся повиноваться.
- А Миних? - спросил подполковник Долгорукий.
- Его мы вместе с Биреном арестуем. И вы князь Юрий то сделаете это со своими драгунами. А среди них немало бывших преображенцев, что за ненадежность были из гвардии вытурены.
Самого Юрия Долгорукого, в прошлом премьер-майора Преображенского полка из гвардейцев перевели в драгуны. И на его место, на его должность был майор Альбрехт назначен из немцев.
Заговорщики переглянулись. Все что предлагал Столетов, за версту отдавало авантюрой. Но была в его плане та же простота и внезапность что некогда Меньшикову позволила после смерти Петра Великого на трон Екатерину I возвести.
- Юрий сколько с тобой в Петербурге драгун? - спросил фельдмаршал Долгорукий.
- Двадцать человек из моего полка. И пять из них бывшие солдаты и унтер-офицеры полка Преображенского. И Миниха я арестовать с ними смогу. Но арестовывать его стоит лишь после ареста графа Бирена.
- С тем я справлюсь! - заявил Столетов. - И тогда, господа конфиденты, конец придет царствованию шутовскому! Мы всех нынешних придворных клевретов скрутим в бараний рог. Решайтесь! Нынче утро, а ночью мы сладим все сие. И к утру января 20 дня, года 1736-го, буден начало царствования нового! Снова кровь Петрова на престоле будет!
Год 1736, январь, 19 дня. Санкт-Петербург. Дворец императрицы.
Императрица снова была на концерте, устроенном Франческо Арайя, и была довольна его музыкой.
- Распотешил ты меня, сеньор, - проговорила она и одарила Арайя драгоценным перстнем.
Затем придворные стали вслед за государыней одаривать капельмейтера и актеров. Глаза сеньора Франческо загорелись. Он больше всего на свете любил золото и драгоценности. Этот спектакль сделал его богаче.
Подошел к нему и шут Лакоста и снял с пальца свой знаменитый сапфир которому завидовали многие придворные. Арайя не верил своему счастью. Неужели подарит?
- Матушка, - Лакоста посмотрел на императрицу. - Мы с тобой особы коронованные. Ты императрица, а я король. А это значит, что нам особую щедрость проявить стоит.
- Прав ты, Лакоста, твое величество король самоедский, брат мой коронованный. Но ты решил быть щедрее своей императрицы?
- Отчего так думаешь, матушка? - спросил Лакоста, перстня из рук не выпуская.
- Дак твой сапфир в десять раз дороже моего алмаза, коим я Арйая жаловала.
Франческо ждал, когда шут перстень в его ладони бросит. Но тот не торопился.
- Мой камень дороже, матушка. Но я разве сказал, что подарю его твоему капельмейстеру?
- А для чего же ты снял кольцо с пальца, Лакоста? - спросила Анна Ивановна. - Али снова жадностью своей рапотешить нас решил?
- Отчего же жадностью, матушка? Он усладил мой слух звуками своей музыки, а я его взор блеском моего сапфира. Так что мы с ним квиты.
После этих слов Лакоста снова надел перстень на свой палец, под громовой хохот придворных и самой императрицы. Сеньор Франческо при этом побледнел от обиды. Но императрица пожалела талантливого музыканта, сняла со своей шеи бриллиантовое ожерелье и пожаловала ему.
- Не обижайся, Франческо, на моего шута. Я всегда ценю тебя, и буду ценить. А дружба императрицы дорогого стоит.
Арайя припал к руке государыни и покрыл её поцелуями….
Принц Людвиг Гессен-Гобургский, генерал-аншеф русской службы, жадина известный, который за золотой мог удавиться, также ничем Арайя не одарил. И чтобы императрица его скупости не заметила, спрятался за колонной театральной.
Там его Мира и застал. Они почти столкнулись.
Принц уставился на шута и прошипел по-немецки:
- Пошел прочь отсюда.
- Что, сударь? Не имею чести вас знать. Но вы столь грубы, и столь жадны, что думаю вы из лакеев Гессен-Гобургского? - смело ответил Мира.
Принц подхватил трость. Но шут перехватил её и вырвал из рук Людвига.
- Что? Ты посмел? Я принц!
- А я Адмака Педрилло. И не просто мастер анекдотов придворных, но и мастер шпаги и кинжала. Вы, сударь, знакомы с кинжалом неаполитанским? Он тонок весьма и мастерства в обращении требует особого. Но кто онным владеет, тот противника быстро и без шума убивает. И главное нет от такого удара ни крови, ни видимой раны.
Принц вспомнил, что ему говорили про Педрилло, и быстро ретировался. Все равно пока их никто не слышал и честь принца не пострадает.
"Стоит попросить графа Бирена разобраться с этим шутом. Пусть он знает, как задевать высокую особу".
Но граф Бирен слушать принца Людвига не стал:
- А отчего вы сего шута сами палкой не проучили, высокродный принц?
- Но к лицу ли мне связываться с шутом? Мой титул ограждает меня от наглых выходок шутов.
- Вы так думаете? Вы принц природный, а вот я граф новоиспеченный, моя мать в лесу в Курляндии шишки сосновые собирала. Изволили про сие слышать?
- Я…, - замямлил принц, не зная, что ответить, и не понимая к чему клонит граф.
- Так вот, поскольку я граф новоиспеченный, то мыслей людей знатных разуметь не могу. Порода знаете ли подкачала. А за управой на шута к знатному лицу обратитесь.
- К которому? - спросил принц Людвиг.
- Да вон оно и само. Это князь Волковский такоже шут государыни. А вон и новый шут из знатных - князь Голицын. Подговорите их, и они совместно Адамку накажут побоями.
Принц Людвиг нахмурился:
- Вы шутите, граф?
- Шучу? Совсем нет, принц. Я совершенно серьезно.
После этого Бирен отошел от принца….
Лейба Либман прибыл во дворец. Он был взволнован. Соглядатаи донесли ему о странном разговоре, подслушанном в одном из кабаков столицы, где собирались офицеры гвардии.
Он подошел к Бирену.
- Эрнест, нам нужно поговорить.
- Сейчас?
- Именно сейчас и в уединенном месте….