Мистер Кэрилл вытянулся в своем кресле, скрестив ноги, и, положив локти на подлокотники, сцепил пальцы рук.
- Я хочу сообщить вам нечто очень важное, - сказал он вместо предисловия.
Ротерби уселся подле стола, положив руку на злополучные письма.
- Продолжайте, сэр, - важно сказал он.
Мистер Кэрилл кивнул.
- Прежде чем продолжить, я хочу признаться в том, что, несмотря на беззаботность, которую я разыграл перед сыщиком и вашими слугами, я понимаю, что вы поставили меня в крайне затруднительное положение.
- Ага! - с удовлетворением воскликнул граф.
- Ах! - испуганно выдохнула Гортензия.
Ее светлость промолчала, сохраняя каменное выражение лица.
- Итак, - продолжал мистер Кэрилл, - мы имеем инцидент в Мэйдстоуне, свидетельство вашей светлости о том, что я привез письмо в первый же день, как только прибыл сюда. Еще одно обстоятельство, которым мистер Грин, несомненно, воспользуется - моя близость к сэру Ричарду Эверарду и постоянные посещения его дома, где я, кстати, оказался в момент его смерти. Вдобавок я швырнул табак в глаза мистеру Грину - по причинам, которые допускают единственное толкование, и, наконец, я не смогу предъявить убедительного объяснения моего пребывания в Англии.
Взятые по отдельности, эти обстоятельства не имеют никакого значения; но вместе они обретают некую значимость, однако недостаточную для того, чтобы меня повесить. Тем не менее, я сознаю, что в нынешней обстановке, когда правительство испугано перспективой мятежа вследствие обнародования факта катастрофы в Южных морях, оно готово повсюду искать заговор и примерно наказывать всех подряд. Поэтому обвинения, которые вы собираетесь мне предъявить, да еще подкрепленные доказательствами, о которых я говорил, вполне могут - я этого не исключаю - немало способствовать э-э… тому, что моя жизнь станет короче.
- Сэр, - ухмыльнулся Ротерби. - Вам бы стать адвокатом! Никому из нас ни за что не удалось бы изложить все так ясно и убедительно.
Мистер Кэрилл благодарно кивнул.
- Мне очень лестно услышать от вас похвалу, ваша светлость, - сказал он, печально улыбаясь, и продолжал: - Итак, считаю свое положение настолько серьезным, что отважился надеяться на то, что вы не станете настаивать на тех мерах, к которым собирались прибегнуть.
Лорд Ротерби беззвучно рассмеялся.
- Быть может, вы сообщите причины, по которым мы должны отказаться от своих планов?
- Если бы вы объяснили мне, почему вы так против меня ополчились, - сказал мистер Кэрилл, - то я бы мог доказать ошибочность выбранной вами линии. - Он бросил острый взгляд на Ротерби, лицо которого внезапно окаменело. Мистер Кэрилл еле заметно улыбнулся. - Меня не удовлетворяет предположение, будто вы, как это могло показаться поначалу, действуете против меня из чистой злобы. Едва ли у вас есть к тому причины, сэр, да и у вас тоже, леди. Этот болван Грин - терпение! - сам признает, что пострадал от моей руки. Однако без вашей помощи он ничем не смог бы мне повредить. Так что же вами движет?
Мистер Кэрилл замолчал, переводя глаза с одного противника на другого. Они тоже обменялись взглядами, а Гортензия смотрела на графиню и ее сына почти не дыша, обдумывая заданный Кэриллом вопрос и не находя ответа.
- Мне казалось, - заговорила ее светлость, - будто вы хотели сказать нам нечто важное. Вместо этого вы задаете вопросы.
Мистер Кэрилл шевельнулся в кресле. Взглянув на графиню, улыбнулся.
- Я хотел, чтобы вы сами сказали мне - зачем вам моя смерть, - медленно произнес он. - Но вы не желаете отвечать. Что ж, ладно. Я понимаю, вам стыдно, отчего - в общем-то, нетрудно догадаться.
- Сэр! - вскричал Ротерби, привстав с кресла.
- Отпусти его, Чарлз, - вмешалась мать. - Тем быстрее он свернет себе шею.
- В таком случае, - сказал мистер Кэрилл так, будто его не прерывали, - я изложу вам свои соображения, почему вы должны прекратить это дело.
- Ха! - ухмыльнулся Ротерби. - Для этого потребуются очень веские причины!
Мистер Кэрилл повернулся в кресле так, чтобы видеть лицо милорда.
- Это очень веские причины, - произнес он столь внушительно и серьезно, что его собеседники непроизвольно напряглись. - Столь же веские, как и те, по которым я предпочел не пускать в ход свою шпагу и пощадить вашу светлость. Из этого вы можете сделать вывод о том, насколько серьезны эти причины.
- Однако вы не объяснили нам, о чем идет речь, - проговорила графиня, стараясь справиться с охватившей ее тревогой.
- Сейчас объясню, - ответил мистер Кэрилл и вновь обратился к Ротерби: - В то утро, впрочем, как и в любое другое время, у меня не было причин любить вас, ваша светлость. У меня не было причин сомневаться - даже вы в глубине души могли бы это признать, имей вы сердце и способность заглянуть себе в душу - у меня не было причин сомневаться в том, что, пустив в ход клинок, я совершил бы благое дело. Вы сами это подтвердили, бросившись на меня со спины сразу после того, как я подарил вам жизнь.
Ротерби ударил кулаком по столу.
- Если вы рассчитываете на нашу благодарность…
- Ну что вы, я пытаюсь внушить вам не чувство благодарности, - ответил мистер Кэрилл, подняв руку, - а чувство ужаса от содеянного. - Его голос загремел: - Так знайте же! Если в то утро я не решился пустить вам кровь, так только потому, что это та самая кровь, что течет и в моих жилах, ведь вы - мой брат, ваш отец был также и моим отцом. Только поэтому я не пожелал поднять на вас руку.
Кэрилл говорил, что желает вселить в них ужас, и это ему удалось. Все присутствующие сидели, охваченные этим чувством, глядя на Кэрилла, разинув рты - даже Гортензия, которая знала и понимала куда больше остальных.
После длительной паузы заговорил Ротерби.
- Вы мой брат? - спросил он бесцветным голосом. - Мой брат? Как вы сказали?
К графине вернулся дар речи.
- А кто ваша мать? - В ее голосе звучал вызов - не сидящему перед ней человеку, а памяти несчастной Антуанетты Малиньи. Лицо мистера Кэрилла покраснело до корней волос, затем вновь побледнело.
- Этого я вам не скажу, ваша светлость, - заявил он холодным, надменным голосом.
- Рада видеть столь порядочного человека.
- Вы ошибаетесь, - сказал мистер Кэрилл. - Мною движет уважение к моей матери, - он в упор посмотрел на ее светлость. Взбешенная графиня вскочила на ноги.
- Что вы сказали? - взвизгнула она. - Вы слышали, Ротерби? Он не желает произнести в моем присутствии имя этой шлюхи из уважения к ней!
- Стыдитесь, ваша светлость! Вы говорите о его матери! - возмущенно воскликнула Гортензия.
- Все это ложь! От начала и до конца ложь! - крикнул Ротерби.
- Этот человек хитер, как бес!
Мистер Кэрилл встал с кресла.
- Именем Господа и всем, что для меня свято, я клянусь, что сказал правду. Я клянусь, что лорд Остермор, ваш отец - и мой отец тоже. Я родился во Франции в тысяча шестьсот девяностом году, и у меня есть соответствующие документы, и вы, Ротерби, их можете прочесть.
Его светлость поднялся.
- Покажите, - сказал он.
Мистер Кэрилл вынул из внутреннего кармана маленький кожаный бумажник, который ему дал сэр Ричард Эверард. В нем лежала копия свидетельства о крещении, выданная канцелярией церкви Святого Антония в Париже.
Ротерби протянул руку, но мистер Кэрилл лишь покачал головой.
- Станьте рядом со мной и читайте.
Ротерби не стал спорить, подошел поближе и прочел составленный по всем правилам документ, подтверждающий, что сэр Эверард доставил для крещения в церкви Святого Антония младенца мужского пола, заявив, что он - сын Джона Кэрилла, виконта Ротерби, и Антуанетты Малиньи и что мальчику при крещении дано имя Жюстен.
Его светлость отошел в сторону, повесив голову. Его мать смотрела на сына, постукивая пальцами по подлокотникам кресла. Ротерби обернулся.
- Откуда мне знать, что вы и есть тот Жюстен Кэрилл, о котором говорится в документе?
- Это нетрудно подтвердить. Вспомните тот вечер у Уайтса, когда между нами вспыхнула ссора. Вспомните, как ко мне обращались Стэплтон и Коллис, как они говорили, что знают меня с детства, когда мы учились в Оксфорде, и что они посещали меня в моем замке во Франции. Как назывался замок, ваша светлость?
Ротерби глядел на Кэрилла, роясь в памяти. Однако ему не пришлось долго напрягаться. Уже при первом упоминании ему показалось знакомым название "Малиньи".
- Замок Малиньи, - сказал он. - И все же…
- Если этого недостаточно, чтобы вас убедить, я могу сослаться на сотню свидетелей, знавших меня с детства. Поверьте: мою личность можно подтвердить совершенно неопровержимо.
- И что из этого? - внезапно спросила ее светлость. - Даже если окажется, что вы - незаконнорожденный сын моего супруга, что вы можете требовать от нас?
- А вот об этом, мадам, - исполненным серьезности голосом ответил мистер Кэрилл, - я и хотел бы спросить у своего брата.