- Отчего же. Я не жажду вашей смерти.
- Вы желаете, чтобы меня здесь не было! - воскликнул он. - Вы этого хотите? Сознайтесь, вы только об этом и мечтаете?
- Я даже и не думала об этом, - заявила Гортензия с безжалостной прямотой.
Он тихо и злобно рассмеялся.
- Итак, никакой надежды, верно? Вы даже и не думали об этом - может быть, вы даже и не вспоминали обо мне?
- Разве это не лучшее из того, что я могла сделать? Вы не дали мне повода думать о вас хорошо. С моей стороны было весьма любезно - не думать о вас вообще.
- Любезно? - передразнил ее Ротерби. - Вы полагаете, это любезно - забыть меня, человека, который вас любит?
Гортензия тут же поднялась на ноги и направилась к двери, на ее щеках появился румянец.
- Ваша светлость, - сказала она, - нам не о чем больше говорить.
- Нет, есть! - воскликнул он. - Я хочу сказать еще кое-что.
Ротерби преградил ей путь.
- Я попросил у вас встречи не только для того, чтобы попрощаться, - его голос внезапно смягчился. - Прежде чем уехать, я хочу услышать, что вы прощаете меня. - В его тихом голосе послышались нотки раскаяния. Он опустился перед девушкой на колени и протянул к ней руку. - Я не встану, пока не получу прощения, дитя мое.
- Что ж, если это все, что вам надо, то я охотно вас прощаю, - ответила она по-прежнему бесстрастно.
Виконт нахмурился.
- Охотно! - воскликнул он. - Вы прощаете меня слишком охотно, чтобы быть искренней. Такое прощение я не приму.
- Вам трудно угодить. Хорошо. Я прощаю вас от всего сердца.
- Правда? - воскликнул Ротерби и попытался поймать ее руки, но девушка спрятала их за спину. - Вы не питаете ко мне неприязни?
На сей раз Гортензия устремила на виконта спокойный критический взгляд, вынудивший его опустить глаза.
- За что?
- За то, что я сделал, что собирался сделать.
- Интересно, знаете ли вы обо всем, что сделали? - задумчиво спросила она. - Сказать вам, сэр? Вы избавили меня от заблуждений. Я хотела избежать одной напасти, но вы помогли мне понять, что я рискую навлечь на себя еще большую. Я была слепа, но вы открыли мне глаза. Вы спасли меня от меня самой. Вы заставили меня страдать, но это была исцеляющая боль. Отчего же мне обижаться на вас?
Ротерби встал с колен. Он встал поодаль, глядя на девушку из-под нахмуренных бровей, и в его глазах горел сердитый огонек.
- Мне кажется, - закончила Гортензия, - что нам больше не о чем говорить. Я поняла вас еще в тот памятный день в Мэйдстоуне. Прощайте.
Она шагнула к двери, но виконт снова преградил ей путь, на сей раз куда решительнее.
- Подождите, - серьезным тоном произнес он. - Подождите. Я причинил вам зло. Как бы жестоко ни звучали ваши слова - я их заслужил. Но я хочу загладить свою вину. Я люблю вас, Гортензия.
Она задумчиво улыбнулась.
- Об этом поздно говорить.
- Но почему? - с жаром спросил он, схватив девушку за руки. - Почему поздно?
- Позвольте мне уйти, - сказала она скорее требовательным, чем просящим, голосом и сделала попытку высвободить руки.
- Я хочу, чтобы вы стали моей женой, Гортензия, моей законной супругой.
Девушка посмотрела на виконта и рассмеялась холодным презрительным смехом, в котором, впрочем, не слышалось горечи.
- У вас и прежде появлялось такое желание, но вы пренебрегли возможностью, которую вам давало мое глупое увлечение. И - о Боже, - я благодарна вам за это!
- Не говорите так! - взмолился он. - Не говорите так! Я люблю вас, неужели вы не понимаете?
- Разве можно было не понять после того, как вы представили мне исчерпывающие доказательства своей искренности и преданности?
- Вы издеваетесь надо мной? - спросил виконт, справившись с приступом гнева. - Неужели вы считаете меня настолько ничтожным, что оттачиваете на мне свое остроумие?
- Разве я дала вам повод подумать такое? Позвольте мне уйти.
Виконт еще мгновение стоял, держа девушку за руки и глядя на нее с мольбой и яростью. Вдруг из груди вырвался хриплый вздох, и он с силой привлек к себе Гортензию, склонив над нею потемневшее пунцовое лицо.
- Отпустите меня, ваша светлость, - воскликнула девушка трепещущим от страха голосом. - Отпустите!
- Я люблю вас, Гортензия! Я не могу без вас! - простонал он, осыпая жадными поцелуями ее щеки и губы. По ее телу от головы до ног пробежала горячая волна стыда, и девушка беспомощно забилась в крепких руках виконта.
- Животное! - крикнула она и, высвободив руку, ударила его по лицу. - Гадина! Трус!
Они отпрянули друг от друга, тяжело дыша. Гортензия прислонилась к спинету, ее грудь судорожно вздымалась. Виконт бормотал проклятья - ударив Ротерби по лицу, девушка угодила пальцем ему в глаз, и боль, заставившая его ослабить хватку и отпустить Гортензию, сорвала последние покровы с истинной сущности этого человека.
- Может быть, вы уйдете? - гневно спросила она, разъяренная гнусными воплями виконта. - Уйдете или мне позвать на помощь?
Его светлость стоял, глядя на нее, поправляя парик и стараясь обрести внешнее спокойствие.
- Итак, - сказал он, - вы презираете меня? Вы не выйдете за меня замуж? Отказываетесь от такой возможности? Но почему? Отчего?
- Видимо, потому, что не вижу особой чести в таком союзе, - ответила она, справившись с собой. - Так вы уйдете?
Ротерби не двинулся.
- Ведь вы меня любили…
- Неправда! - воскликнула Гортензия. - Мне так казалось… к моему стыду.
- Вы любили меня, - настаивал он. - Вы и теперь любили бы меня, если бы не этот проклятый Кэрилл, французский шут, втершийся к вам доверие, словно ползучая скользкая гадина!
- Говорить о человеке гадости за глаза - это так вам к лицу, сэр! Вы неплохо научились нападать со спины!
Насмешка пронзила виконта болью, какую способна вызвать только истинная правда, и его гнев утих. Его светлость стоял красный и растерянный. Затем он пришел в себя.
- Известно ли вам, кто он и что он? - спросил виконт. - Так я вам расскажу. Он шпион - шпион короля Якова. Одно мое слово - и этот французишка будет болтаться на веревке.
Ее взгляд обдал виконта презрением.
- Было бы глупостью поверить вам, - высокомерно ответила девушка.
- Спросите его сами, - Ротерби рассмеялся, повернулся и пошел к двери. Остановившись, он окинул Гортензию сардоническим взглядом. - Между нами все кончено, мадемуазель. Все кончено! Я повешу вашего ненаглядного голубка в Тибурне. Так ему и передайте.
Он распахнул дверь и вышел, оставив в комнате похолодевшую от страха девушку.
Может быть, это была пустая угроза, цель которой - испугать ее? Первым побуждением Гортензии было немедленно отыскать мистера Кэрилла, расспросить его и поделиться своими опасениями. Но какое она имела право? По какому праву она могла задавать вопросы, касающиеся столь секретных дел? Она представила себе, как он поднимет брови - надменно, как это делал он всегда - и окинет ее взглядом с ног до головы, словно пытаясь проникнуть в сущность этого странного создания, что осмеливается задавать ему подобные вопросы. Она представила себе улыбку и остроту, которыми он ответит на ее любопытство.
На следующий день недомогание Кэрилла обострилось, и он счел за лучшее покинуть Стреттон-Хауз и вернуться домой, на Олд-Палас-Ярд.
Перед отъездом Кирилл еще раз переговорил с лордом Остермором. Его светлость, по чьей инициативе состоялась беседа, вновь повторил большую часть того, что было сказано им накануне в беседке, и мистер Кэрилл вновь привел те же аргументы в пользу оттяжки дела, которые упоминал тогда же.
- Подождите хотя бы день-другой, - просил он, - после моего отъезда за границу, чтобы я успел сообразить, куда дует ветер.
- А разве это неясно?
- Я могу дать правильный ответ, только если у меня будет возможность подумать. Не сомневайтесь: я не уеду во Францию, не известив вас. У вас еще будет достаточно времени, чтобы передать письмо, если вы, конечно, не измените своих намерений.
- Будь по-вашему, - ответил граф. - Мы все обговорили, а письмо будет у меня в большей безопасности, чем у вас в кармане, - он легонько постучал по секретеру. - И все же посмотрите, что я написал его величеству, и скажите, не нужно ли что-нибудь изменить.
Граф вынул из гнезда правый ящик, сунул в образовавшееся отверстие руку и шарил ей внутри стола до тех пор, пока, по-видимому, не нащупал пружину: в этот момент распахнулся маленький тайничок. Его светлость выудил оттуда два документа: тонкий пергамент послания короля Якова и ответ лорда Остермора, написанный на плотном листе. Граф развернул его, передал мистеру Кэриллу, и тот принялся читать.
Письмо было составлено крайне неосторожно; лорд Остермор совершенно не позаботился о сохранении тайны, он излагал свои мысли прямо и откровенно, и каждая строчка письма неопровержимо свидетельствовала об измене и заговоре.
Мистер Кэрилл вернул письмо. Его лицо помрачнело.
- Это чрезвычайно опасный документ, - заявил он. - Я не вижу необходимости писать столь подробно.
- Я хочу, чтобы его величество знал, как искренне я ему предан.
- Я думаю, лучше будет сжечь это послание. Когда настанет время отправлять, вы напишете другое.
Однако лорд Остермор был не из тех людей, которые прислушиваются к разумным советам.
- Фу! Письмо здесь в полной безопасности. О тайнике никто не знает, - он положил оба документа в тайник, закрыл его и вставил на место выдвижной ящик.
Мистер Кэрилл еще раз пообещал графу извещать его обо всем, что сумеет узнать, и отбыл из Стреттона.