Забота об удобстве танковых экипажей побудила немецких конструкторов в ущерб бронестойкости оборудовать башню Т-III не только круглым люком в командирской башенке, но и прямоугольными эвакуационными, или, как их еще называли, посадочными, по бокам корпуса и башни.
Еще с опушки леса Титоренко заметил, что боковые люки на танках были распахнуты. В каждый из них можно достаточно легко попасть гранатой или даже связкой гранат. Надо только вплотную подобраться к боевым машинам. По глубоким кюветам, со стороны солнца приблизиться к танкам было вполне возможно. Риск, конечно, был, но риск оправданный. Кроме того, маячившие в проемах люков дежурные танкисты больше внимания уделяли своим веселящимся товарищам, чем окружающей обстановке. Обсуждая детали предстоящего боя, Титоренко акцентировал основное внимание на необходимости в первые же минуты уничтожить тех гитлеровцев, которые оставались внутри танков, а при неудаче не рисковать, сразу уходить в лес. Вместе с тем, лишив противника танков, массированным огнем пулемета и четырех автоматов его вполне можно уничтожить, если не дать врагам времени опомниться и перегруппироваться для обороны – все-таки численно они втрое превосходили группу Титоренко. Решили ликвидировать дежурных танкистов прицельным огнем, а потом с короткой дистанции применить гранаты, причем лейтенант приказал оставить более удобные для броска "лимонки" и взять РГД-33, чтобы не нарваться на чугунные осколки своих же Ф-1, способные наносить смертельные ранения в радиусе до двухсот метров.
Из придорожных кустов первыми по кювету к танкам уползли автоматчики. У каждого на спине, как горб, был приторочен вещмешок со связками гранат. Деев наблюдал за ними поверх стоечного прицела своего МГ, готовый прикрыть их пулеметным огнем. С автоматами наготове следили за ними лейтенант и сержант. Они тоже могли в случае необходимости добавить огня. Убедившись, что автоматчики подобрались к танкам на верный бросок гранаты, Титоренко и Васин уползли по параллельному кювету следом. Деев, не отрываясь от пулемета, остался в одиночестве. Он видел, как некоторое время спустя прямо перед правым танком поднялся из кювета лейтенант…
Перед тем как подняться в рост, Титоренко аккуратно положил перед собой автомат. Достав из вещмешка связку гранат, он вытащил из-за пояса ТТ, взвел курок и посмотрел на Васина.
– Ну как ты, – сказал он, – готов?
– Готов, товарищ лейтенант.
– Васин, ты в Бога веришь? – спросил Титоренко.
Тот едва заметно улыбнулся.
– Это когда как. Прижмет, так и молитвы вспомнишь. Я ведь в деревне рос.
– Тогда с богом! – сказал Титоренко. Поднимаясь из кювета, он еле слышно пробормотал: – Я тоже не совсем городской, – и добавил громче: – Встаешь по моему знаку!
Лейтенант вскочил на ноги не сразу. Он осторожно приподнялся над краем кювета и быстро огляделся. Немцы продолжали веселиться и вряд ли могли его сразу заметить. С близкого расстояния танк в поле его зрения сильно сместился вправо. Темный проем башенного эвакуационного люка, казалось, сузился в несколько раз. Титоренко похолодел. Попасть в эту щель даже небольшой "лимонкой" было непросто, связкой же гранат – практически невозможно. Дежурного танкиста за створками люка тоже не было видно. Две-три секунды Титоренко был в замешательстве. Наконец, видимо, приняв решение, он не глядя отложил связку, вытащил на ощупь одну РГД и отодвинул влево предохранительную чеку. Убедившись, что на наружной трубке рукоятки гранаты открылся "красный сигнал", он переложил ее в левую руку и коротко глянул на сержанта:
– Прикроешь!
Вышагнув из кювета, лейтенант спокойным, как на прогулке, шагом пошел к танку. Пистолет и граната едва угадывались в его свободно опущенных вдоль тела руках. Еще несколько секунд над поляной вились звуки буйного веселья, когда же ссутулившаяся фигура лейтенанта замерла напротив высунувшегося из люка танкиста, разом обрушилась тишина. В этой вязкой тишине под взглядами десятков пар глаз лейтенант поднял правую руку. Ствол ТТ не дрогнул. Как в тире, он прицелился прямо в лоб оцепеневшему немцу и спустил курок. Полный животного ужаса вскрик танкиста оборвался неожиданно гулким пистолетным выстрелом. Немец мотнул головой и, заваливаясь на спину, исчез в глубине башни. Титоренко, не медля, швырнул в танковый люк гранату и пружинисто отскочил назад. Первые немецкие пули запоздало защелкали по танковой броне и взрыхлили землю там, где секунду назад стоял русский офицер. Прикрывая лейтенанта, Васин вскочил и от бедра веером ударил длинной, на полдиска, очередью по схватившимся за оружие немцам. Титоренко прыжками несся к кювету.
В следующую секунду со стороны левого танка послышались выстрелы и громыхнул сдвоенный взрыв.
В косых лучах солнца перед Деевым, как на киноэкране, разворачивалась картина боя. Лейтенант запретил ему сразу вступать в огневой контакт. Пулемет был своеобразным резервом, и обнаруживать себя раньше времени было, по меньшей мере, глупо. Правда, Деев готов был открыть огонь, когда увидел идущего к немецкому танку лейтенанта, но, пересилив себя, сдержался. Еще не понимая причины, побудившей Титоренко действовать именно так, он по достоинству оценил его граничащую с безрассудством смелость.
Немцы, ошеломленные дерзкими действиями русского офицера, выпустили из виду второй Т-III и сразу поплатились за это. Автоматчики без помех расстреляли дежурного танкиста левого танка и забросали машину гранатами.
Деев видел, как из открытых танковых люков бешено рванулось дымное пламя, и полетели какие-то куски. Бензиновые канистры, оказавшиеся пустыми, тоже сорвало с креплений и раскидало по поляне. Похоже, стали рваться снаряды, а может, ручные гранаты, которые немцы ящиками возили в танках и бронетранспортерах. Танк загорелся. Между тем пулеметчик с тревожным чувством отметил, что среди немцев не было паники. В их поведении не чувствовалось суетливости, они не разбегались по поляне, не пытались по одиночке уйти в лес, спасая собственную жизнь. Грамотно прикрывая друг друга, они рвались к правому танку. Огонь четырех ППД пока сдерживал их, но долго так продолжаться не могло, немцев было значительно больше.
Рычание немецких автоматов неотвратимо приближалось. Бой вспыхнул буквально на пятачке, в страшной тесноте. Пули настильно шли над кюветом. Их разрозненное посвистывание уже напоминало птичьи трели. Воздух, нашпигованный металлом, казалось, загустел. Меняя опустевший магазин автомата, Титоренко повернулся к Васину.
– Патроны! Сколько патронов осталось?
– Последний диск! – прокричал Васин, не оборачиваясь и не отрывая от плеча приклад. – Что будем делать, товарищ лейтенант?
– Давай за мной! – Титоренко хлопнул сержанта по спине. – Давай быстрее!
Васин нырнул на дно кювета. Лейтенант сидел на корточках. Он распустил ремешок на гранатной связке и, по очереди оттягивая гранатные рукоятки, сворачивал их вправо. Поставив гранаты на предварительный взвод, быстро вставил запалы. Васин тоже достал прихваченную вопреки приказу лейтенанта "лимонку". Виновато опустив глаза, он отогнул концы чеки и взялся за кольцо. Титоренко неодобрительно поморщился, но Ф-1 в сложившейся ситуации была все-таки лучше РГД.
– Только не высовывайся, сержант, – сказал Титоренко, – враз срежут. Бросишь – и сразу за мной. И не кидай далеко, за немцами наши. Понял?
– Понял, товарищ лейтенант.
Лейтенант напружинился и, слегка приподнявшись, одну за другой послал гранаты в сторону немцев. Васин рванул кольцо и несильным толчком без замаха бросил следом "эфку". Над кюветом оглушительно прогрохотала серия взрывов. Взвихрилась пыль, и осиным роем прожужжали осколки. На несколько секунд немецкие автоматы смолкли. Пыль от взрывов еще не осела, а Васин где ползком, где на четвереньках, обдирая колени и локти, уже пробирался следом за лейтенантом. Они ползли не в сторону сидевшего в засаде Деева, а в противоположную. В этом месте кювет делал плавный изгиб, за которым можно было укрыться от продольного огня немцев, когда они сюда доберутся. Титоренко надеялся, что автоматчики, засевшие в левом кювете, тоже догадаются уйти от близкого огня немецких автоматов. Прислушиваясь к грохоту боя, он ждал звуков, свидетельствующих об их догадливости. И наконец услышал то, что хотел. В стороне, где рокотали наши ППД, бухнул гранатный взрыв, потом еще и еще. Это были взрывы русских РГД. Стрельба на некоторое время смолкла, затем опять затрещали немецкие автоматы. Приподнявшись на полусогнутых ногах, лейтенант оглянулся. Левый танк густо чадил. Рядом с ним трое осмелевших танкистов стояли в рост и стреляли длинными очередями вдоль левого кювета.
– Сволочи! Какие сволочи! – выдохнул лейтенант. Он поднялся, как и немцы, во весь рост и коротко прицельно ударил по ним из ППД. Один из танкистов, всплеснув руками, осел на землю, другой, держась за живот, сложился пополам и завертелся волчком. Сквозь треск выстрелов донеслись его вопли. Титоренко резко присел – и вовремя: с характерным посвистом над ним прошла стайка пуль. Видно, третий фашист остался невредим.
– Васин, гони немцев за танки! – закричал Титоренко. – Гони под пулемет!
Сержант сразу понял замысел лейтенанта. Лучи солнца теперь били в лицо, мешая прицелиться, но он сквозь прорезь прицела разглядел высунувшуюся из-за правого танка голову в черной пилотке и нажал на спуск.
Слева из противоположного кювета застрекотали два ППД. Титоренко облегченно вздохнул и натужно прокричал:
– Автоматчики, отсекайте немцев от кюветов! Гоните их за танки! Вы поняли меня?
– Все понятно. Отсекать от кюветов, – услышал лейтенант в ответ и подумал, что исход боя теперь зависит от Деева.