- Поручик Прушек, заместитель командира батальона по технической части, - как только мы вышли из кабинета, представился мне офицер. По возрасту он был немного старше меня.
Я тоже назвался, хотя это уже сделал командир батальона. Но вежливость есть вежливость.
- Ты храпишь во сне? - спросил Прушек.
Его любопытство несколько озадачивало: никогда раньше при знакомстве я не слышал подобных вопросов.
- Изредка и не очень сильно, - ответил я с таким расчетом, чтобы ничего не испортить.
- Я тоже храплю изредка и не очень громко! - Он с облегчением вздохнул и стиснул мне руку. - Мы ведь будем жить вместе в общежитии. А твоя девушка придет к тебе? - Это его очень интересовало. - Я не хотел бы проводить все вечера в кинотеатре. Там идут фильмы, которые я уже видел.
Уверенный, что с Юцкой у меня ничего не выйдет, я успокоил его:
- Ни сюда и ни туда.
Он посмотрел на меня с удивлением.
- Будет время, все объясню, - пообещал я. - Но могу сразу сказать: хорошенькие девушки и мне нравятся.
По пути мы встречали солдат, которые пристально меня разглядывали.
- Это все твои, - предупредил Прушек. - Хотят сразу понять, что ты за человек.
Он мог бы и не говорить этого. В глазах солдат явно читались вопросы: каким я буду командиром, как буду к ним относиться и, конечно, самое главное - как теперь будет с увольнительными?
- Займешь этот кабинет, - сказал мне Прушек, прежде чем постучать в слегка обшарпанную дверь.
Мы вошли, и он представил меня капитану, который был старше нас на несколько лет.
- Приветствую вас! - Капитан пожал мне руку. - Моя фамилия Копечек. Я вам завидую: вы будете командовать лучшей ротой нашего полка. Ни на что бы ее не променял, но… мне тоже хочется однажды стать майором, а может быть, и подполковником.
Он начал мне говорить, что этой роте всегда поручаются самые трудные задачи и что его это совсем не удивляет, потому что в батальоне и в полку знают, на кого можно положиться. Потом он сказал, что и при мне все должно остаться таким же, как и было, ведь хорошие традиции надо сохранять и продолжать.
Между тем поручик Прушек, попросив разрешения уйти, исчез.
Мы с капитаном Копечеком могли спокойно поговорить о наших проблемах, затем осмотрели весь район расположения роты. Из парка, где стояла и ремонтировалась техника, мы ушли уже под вечер.
Поручик Прушек ждал меня в нашей комнате. Он отложил в сторону полевую форму, к которой не успел пришить пуговицы, налил две рюмки красного вина "Пражский выбьер" и торжественно провозгласил, что мы должны выпить в честь начала совместного проживания.
- Ты ужинал сегодня? - спросил он потом.
Я признался, что было не до ужина, как, впрочем, и не до обеда. Тогда он предложил мне кусок копченой колбасы.
- Так что это за рота? - задал я вопрос, который в данный момент интересовал меня больше всего.
- Что за рота? Нормальная рота. Во всяком случае, ангелов в ней нет, - ответил Прушек.
Потом начался обмен опытом. Поручик служил в батальоне уже два года.
- У тебя есть два больших недостатка, которые не позволят тебе стать авторитетным командиром, - откровенно высказался он. - Улыбчивое лицо и медленная походка… Хуже не придумаешь. Ты должен выглядеть озабоченным, чтобы никто не подумал, что у тебя нет проблем. А двигаться ты должен так, будто бежишь по льду, будто у тебя нет ни секунды времени. Ни секунды!
Советов у него было столько, что мы проговорили до полуночи.
Когда я наконец-то лег спать, мне приснился страшный сон. Как будто я командую ротой ангелов. Все одинакового роста, одинаково красивы и одинаково послушны. Они говорят стихами, лица у них чистые, свежие и белые, словно их не касаются ни пыль, ни копоть, хотя эти ангелы и имеют дело с такими земными машинами, как танки. Препятствия они не преодолевают, а легко перелетают через них. Один из них чуть не задел препятствие - слишком низко перелетел, но они не стали критиковать и ругать его, а все вместе вдруг заплакали. В свободное время они поют хоралы… Нашей роте присваивают почетное, звание "благословенная". Нам вручают диплом, и тут я чувствую какое-то свербение между лопатками. Незаметно сую руку под китель и все понимаю: у меня растут крылья. Я кричу, что никаких крыльев мне не надо, что этой ротой я командовать не буду, что плевать я хотел на эти крылья и на ангелов…
И тут я проснулся. Как выяснилось, проснулся не сам по себе, а потому, что поручник Прушек тряс меня так, как будто хотел вытрясти душу. Я пощупал свою правую лопатку. Пусто. Никаких крылышек. Слава богу! А когда я услышал, как под окном два солдата посылают друг друга, литературно выражаясь, к черту, душа моя наполнилась несказанным счастьем. Я командую людьми - ангелов здесь нет!
Я быстро оделся, так же быстро почистил зубы и побрился и сразу же попал в круговерть воинской жизни.
В данный момент круговерть эта заключалась в цифрах, бумагах, актах. Сдал - принял… Более опытные коллеги меня уже успели предупредить, что здесь надо смотреть в оба. Задача, вставшая передо мной, оказалась не из простых. Я принимал дела почти целую неделю.
Потом бывший командир роты распрощался со мной, и я остался лицом к лицу с новым коллективом, полный решимости крепко взять все в свои руки. По крайней мере, это представлялось мне возможным.
Сразу же все пошло само собой: зарядка, утреннее построение, занятия… Постепенно у меня складывалось впечатление, что мне вовсе не обязательно присутствовать при всем этом. Однажды вечером после занятий я приказал командирам взводов явиться ко мне. Два подпоручика и один десятник мгновенно появились. Я объяснил им, как представляю себе их работу, подчеркнул, что настаиваю на беспрекословном выполнении ими своих обязанностей.
- Говорят, что наша рота хорошая. Сделаем ее еще лучше. - Это я сказал особо выразительно. Потом я развивал тему: дружба дружбой, а служба службой. Попросил их не стесняться и обращаться ко мне по любому поводу, в том числе и по личным вопросам. Говорил я долго, но интерес слушателей не ослабевал.
Закончив говорить, я разрешил им присесть и спросил:
- Вопросы есть? - Тут уж я позволил присесть и себе.
Вопросов не было. А вот пожеланий оказалось достаточно. Необходимо исправить краны в умывальной комнате, вода из них капает, а ее, как известно, надо экономить. Хорошо бы дать увольнительную воину Залабаку, который уже пять месяцев не выходит за пределы расположения части. Несколько пожеланий касалось мелкого ремонта танков.
Я торжественно объявил, что все это такие мелочи, с которыми нетрудно справиться. Если не завтра, то послезавтра, в крайнем случае - до конца недели порядок можно навести. И тут подпоручики сообщили мне, что через неделю их здесь уже не будет. Они призваны после института, и срок их службы в армии заканчивается.
- Сразу оба уедете? - растерянно спросил я.
- Оба, - в один голос ответили они.
- Ничего страшного, товарищ поручик, - успокаивал меня десятник. - Я вас не брошу. Мне еще трубить да трубить…
Поступившая информация заставила меня сменить тон на менее официальный. Я с интересом выслушал их рассказ о том, как они, закончив юридический факультет, пытались, но даже после долгих попыток так и не смогли устроиться для прохождения службы куда-нибудь в военную прокуратуру. Они красочно описали мне, как мучились поначалу, когда приняли командование взводами, ведь о танках они прежде вообще понятия не имели.
Но уезжают подпоручики с хорошим чувством: выдержали! Теперь они даже благодарны судьбе, что не попали на службу в военную прокуратуру. С параграфами и статьями им еще придется в своей жизни встретиться, и не один раз, а вот командовать танковым взводом - вряд ли!
Потом они попросили разрешения уйти. У них были еще какие-то дела перед завтрашними тактическими учениями. Я разрешил.
Со мной остался десятник.
- Справимся и без них, на наших ребят можно положиться… - несколько фамильярно продолжил он разговор.
- Я не привык полагаться на других, - прервал я его. - Прежде всего я полагаюсь на себя. Можете идти.
Он встал и вышел. Наверняка обиделся, но виду не подал.
Итак, завтра я начну командовать своей ротой. От кого-то я слышал, что многое зависит от первого впечатления, которое сложится о тебе у подчиненных. Я решил не полагаться на судьбу, а разыскать надпоручика Бидло и спросить у него совета, хотя это было не в моих правилах. Но один раз можно отступить от правил - мир не перевернется от этого.
Мне сразу же повезло. Я нашел Бидло склонившимся над картой. Он, ничуть не удивившись моему появлению, самым естественным образом начал знакомить меня с планом учений.
- Молодец! - похвалил он, когда убедился, что суть я схватил.
- В тактике мы разбираемся, - не удержался я.
- Если бы дело было только в тактике, - вздохнул Бидло.
Надпоручик дал мне несколько практических советов, выразил надежду, что первые учения будут для меня успешными, а когда узнал, что подобных учений в моей жизни было предостаточно, сразу изменил тон и сказал, что идет спать, хотя с большим удовольствием посетил бы привокзальный ресторан…
- И съел бы тарелку супа? - с улыбкой спросил я его.
- Конечно, - ответил он, и мы пожелали друг другу спокойной ночи…
Поручик Прушек уже лежал в постели и читал толстенный роман. Мое появление он встретил с радостью.