- А вы, мистер Магеллан? - спросила она. - Как вы провели уик-энд?
- Отлично, спасибо, Кэтрин, - улыбнулся ты. - Возможно, чуть менее бурно, чем вы.
Ты рассмеялся.
- Вполне спокойно, если честно. "Лучший британский" в субботу оказал свою долю влияния на воскресенье, - снова рассмеялся ты, и Кэтрин тоже рассмеялась.
- Скажу вам, что вы ничего особенного здесь не пропустили. Все те же старые лица и все те же старые жены. А потом воскресенье в саду, не торопясь, себе в удовольствие.
Ты сделал небольшую паузу, вспомнив, каким приятным был семейный завтрак на лужайке, потом - поход с Элиз за газетами и немного работы в саду.
- Да. У меня правило: работа - это работа, а дом - это дом.
Ты улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ.
- Именно так. - Ты откинулся в директорском кресле. - Шесть дней проведешь ты в трудах праведных, а седьмой в отдыхе. Помните? Только теперь на отдых обычно отводят шестой и седьмой дни. Прогресс!
Ты снова рассмеялся. Кэтрин улыбнулась.
- Нет, - заговорил ты после небольшой паузы. _ Приходит уик-энд, я забываю о работе; закрываю лавочку в пятницу в четыре, а иногда даже раньше! - Ты снова засмеялся. - Потом - домой, и забыть обо всем до понедельника. - Кэтрин продолжала смотреть на тебя. Ничего не говоря. - Который, боюсь, и наступил сегодня. Так что давайте посмотрим, что он нам приготовил. - И ты показал на бумаги на столе.
Кэтрин взяла письма и начала зачитывать выдержки из них, затем прошлась по ежедневнику - назначенные встречи. Чтобы было понятнее, она встала совсем недалеко от твоего стола сбоку.
- Можете отметить ради точности записей, что я обедаю с мистером Лоустофтом в двенадцать тридцать.
- Да, мистер Магеллан.
Иногда, когда она подавала тебе письмо, кончики ваших пальцев касались, но ты продолжал говорить вполне естественно.
- Спасибо, Кэтрин.
Ты решил, что перед ее уходом весь этот оберточный сценарий следует подвергнуть беглому просмотру. Ты попросишь Кэтрин принести нужные папки перед тем, как она уйдет.
В столе было бренди. Не то чтобы ты хотел, конечно, но все же. Приятно знать, что оно там. По крайней мере ты коммуникабелен. Просто долг вежливости. Коллеги знают, что если в твоем офисе происходит встреча, ты всегда учтиво предложишь им выпить. А еще у тебя есть виски и шерри. Джин - слишком хлопотно: лимон, тоник, кубики льда… У тебя не коктейль-бар, в конце концов.
Бренди лучше всего - и проще всего. "Курвуазье". Название, которое следует провозглашать медленно, чтобы гласные томно скользили у тебя во рту. "Курвуазье", повторил ты про себя, как заклинание, как благословение.
Воскресенье: ты не только потерял ключ от шкафа с выпивкой, вспомнилось вдруг, замок пришлось взломать, ты порезался - и все ради послеобеденного средства, способствующего пищеварению, digestif, как его очаровательно называют французы, - для себя и для Мэри. После тебе потребовалась крепкая выпивка, в медицинском смысле. Стекло воткнулось глубоко. На самом деле ты до сих пор чувствовал себя не в лучшем состоянии. Что-то вроде запоздалого шока - тогда ты почти терял сознание, но не до конца. Скоро - после обеда - предстоит решить проблемы с докладом по поводу обертки, а ты еще не вернулся в состояние первого класса. Все еще не на сто процентов. Мгновенный тоник, только чтобы прочистить мозги. Бессмысленно пытаться сделать работу, будучи наполовину в заднице, наполовину во сне. И вот, как только Кэтрин вышла…
Что важно в выпивке - это знать, как использовать ее, а не как позволить ей использовать тебя. Один глоток зарядит и настроит систему; второй может оказаться губительным. Знать, когда выпить и когда остановиться, - в этом вся фишка.
* * *
- Немного вина к обеду?
- Только не мне, Моррис, спасибо, - ответил Лоустофт.
- Пиво? - предложил ты.
- Нет.
Он колебался. Ты посмотрел на него и улыбнулся. И продолжал улыбаться.
- О’кей, - сдался Лоустофт. - Тогда светлое, "лагер".
Ты расслабился и стал изучать меню. Руководители едят хорошо - никаких бисквитов в поле зрения. После тщательного раздумья ты заказал утку, потом шоколадный мусс. Когда принесли напитки, Лоустофт провозгласил:
- За наше здоровье!
- И за то, чтобы упаковать всю эту конференцию по упаковке сегодня после обеда, - добавил ты.
Пиво после бренди показалось жидковатым.
- Итак, - начал ты, поставив бокал, - что, собственно, означают эта оранжевая обертка и "тошнотворный шрифт"?
Да, пусть ты и выпиваешь время от времени, но никто никогда не скажет, что это отражается на твоей работе. Никогда. Ты хорош. Чертовски хорош. Один из самых молодых высших руководителей в отрасли. На коне. Всегда.
Лоустофт все еще говорил, а ты заметил, что твой бокал пуст. Еду не принесли, и ты чувствовал голод.
- Господи, а они не торопятся, верно? - заметил ты.
Лоустофт кивнул и был готов продолжить свою оберточную историю, но ты показал на бокал и жестом дал понять, что хочешь еще один. Он покачал головой.
Оберточная история продолжилась, по слову в минуту. Ты снова поймал взгляд официантки и перевел его на свой пустой бокал. Затем вернулся к Лоустофту с его словами-обертками.
Когда принесли напиток, ты сделал глоток, поставил бокал и, искусно прервав Лоустофта, выдал комментарий:
- Итак, еще одно повторение истории вареных бобов "Хайнц". Сменить обертку с оранжевой на голубую, и Боуэн полагает, что продажи вырастут на треть? Точно?
Отнюдь не плохое резюме беспорядочного анализа Лоустофта. На коне, более чем всегда.
- Более или менее, - ответил тот. - По словам Боуэна…
Боуэн. Евангелие от Боуэна. Прогрессивное продвижение товара, если только можно употреблять такие слова. И тем не менее он все еще пытается навязать тебе все эти "тошнотворные шрифты" и "негативное восприятие потребителем цвета "оранж"". Упорный.
- Наконец! - воскликнул ты, когда в конце концов принесли еду. - Как бы там ни было, единственный метод продажи пива - это довести человека до голодной покорности!
Лоустофт не ответил, и ты заказал себе еще одно пиво.
Встречи в "Мажестик" - всегда очень сухое дело, в любом смысле этого слова. Один, два или иногда даже целых три очень поджаренных часа. Сухих, как бисквит. Зал полный Бейтменов и Бойенсов, твердолобых, как их продукция. Ты, однако, довел до совершенства старую шутку насчет "бумаги остались в офисе". Классика. Чемпион всех времен и народов. Две минуты: оставленные бумаги рядом с бренди и стаканом - налитым и готовым на верхней полке. Спасательный круг. Половина привала в оазисе. Потом - снова пустынный отстой: меняющиеся графики, тренды и контр-тренды, щелчки шариковых ручек и пиканье калькуляторов.
После встречи Лоустофт шел с тобой по коридору, говоря, что не понимает, каким чудом ты достиг успеха. Несколько бокалов пива за обедом - и он бы въехал во все.
- Однако вам, - провозгласил он, - удалось переубедить всех нас. Совершенно блестяще. Его собственные слова. Блестяще.
Наконец снова в офисе. Сел, покрутился немного в кресле, затем встал и посмотрел в окно. Большие контейнеры с бисквитами: грузчики все еще грузят, фургоны все отъезжают, а небо остается таким же чистым, опрятным и океанически голубым.
Лоустофт прав: великая была встреча. Никаких сомнений. И все у тебя под контролем: факты, цифры и примеры. Доклад Бойена и предложения Бейтмана, убиты парой предложений. Парой смертельных приговоров. А теории о цвете и эмоциях, от Гете до НАСА, о которых ты вспомнил в последний момент, сам не зная, с чего вдруг!.. Уверенность, стиль, шутки, серьезность - сталкивание одного руководящего бисквита с другим, потом арбитражное решение - точно в нужный момент и выверенно нужным тоном. Как дирижер, который заранее знает звук, который ожидает услышать от каждого из своих музыкантов, ты точно знал, чего тебе нужно, - и ты получил это!
Теперь заслуженная награда. "Курвуазье". За успех. Потом ты налил "Курвуазье" за самого мсье Курвуазье - заслужил. Ты открыл им глаза, а он открыл глаза тебе, не совсем чтобы так, конечно, но требовалось еще чуть-чуть, еще один привал в оазисе. Немного вдохновения.
Так или иначе - ты выпил, теперь пусть выпьет и тот, за кого выпил ты. Потом еще одну на дорожку и - домой.
Глава 7
Итак, до свидания, Кэтрин и - на выход. Вдоль окон от пола до потолка, вниз на лифте, мимо растений в кадках и низких столиков. Стеклянные двери, выезд, главные ворота "Мажестик". По узкому переулку в сторону станции.
Потом ожидание на платформе с билетом и вечерней газетой.
Прибыл поезд. Ты зашел, сел, начал читать.
- Нет будущего? - в притворном удивлении воскликнул мужчина напротив. - У него нет и прошлого, по крайней мере сейчас. Он же пьяница.
Ты поднял взгляд. Напротив сидели двое мужчин, двое мужчин, которых ты не видел никогда в жизни. Они, должно быть, говорили о ком-то еще. Не о тебе. Ты их не знаешь. Ты не выглядишь пьяным. Да ты и не был пьяным - ты читал вечернюю газету. Ты читал. Ты не мог быть пьяным. Не мог, ведь ты читал.
- Нет будущего, нет прошлого - он пьяница, - сказал мужчина.
Ни будущего, ни прошлого - остается только настоящее, подумал ты про себя. Однако есть два вида настоящего, верно? Один с выпивкой, другой - без. Не особенно трудный выбор. Для тебя.