- Боевой командир, золотое оружие за храбрость имеет… Жесток только чересчур.
Дрофа устало зевнул и направился к маленькому диванчику, на котором сидели Сухенко и Петров. Сухенко хотел подвинуться, но Дрофа остановил его жестом руки.
- Не беспокойтесь. Я только хотел спросить, кто нас охраняет?
На красивом, немного нагловатом лице Сухенко отразилось удивление:
- Как кто, полковник? Конечно, моя конвойная сотня. Я думаю, этого достаточно?
- Вам видней… Что до меня, то я не люблю неожиданностей.
Сухенко пожал плечами и посмотрел на Петрова. Тот хотел что–то сказать, но в это время дверь приоткрылась и в комнату, несколько боком, вошел маленький, худой старичок в старом замасленном френчике.
Петров вскочил и торжественным тоном произнес:
- Господа, прошу встать! Перед вами командующий повстанческими войсками на Кубани, генерал–лейтенант Алгин.
Старичок любезно улыбнулся, пожимая каждому руку. Дойдя до комбрига Сухенко, он отечески обнял его и трижды поцеловал.
- Я очень рад видеть вас, господин полковник. Барон Врангель просил передать вам, что он глубоко верит в доблесть и преданность как вашу, так и всей вашей бригады и поручает вам сформировать из нее дивизию под вашим командованием.
Обращаясь ко всем, генерал пошутил:
- Прошу прощенья, господа. Я так спешил на сегодняшнее совещание, что не успел переодеться в парадную форму.
Несмотря на свой неказистый вид, генерал очень понравился гостям. Он подробно расспрашивал полковника Рябоконя о его отряде, комбрига Сухенко о присланных в его бригаду комиссарах, сыпал остротами и смеялся.
Не прошло и получаса, как генерал обворожил всех, всецело завладев вниманием своих собеседников. Он рассказал им о положении в Крыму, помощи Англии и Франции и незаметно перешел к местным темам.
- Вы, возможно, будете удивлены, господа, если я скажу вам, что сегодняшнее совещание командиров я созвал для того, чтобы обсудить моральное состояние наших отрядов… Этот важнейший вопрос я выдвигаю на первое место и считаю необходимым обсудить его прежде выработки плана оперативных действий. Напоминаю, что большинство наших казаков было мобилизовано против красных в восемнадцатом и девятнадцатом годах. Многие из них до сих пор не были дома, а прямо с фронта попали в плавни. Не разбегаются они от нас потому только, что смертельно боятся кары за борьбу против большевиков. А помани их большевики к себе и они побегут к ним толпами. К сожалению лишь меньшая часть наших казаков по–настоящему ненавидит большевиков и будет драться с ними не на жизнь, а на смерть. А необходимо, чтобы большая часть казаков была крепко настроена против большевиков.
Этого должны добиться во что бы то ни стало - и быстро. Кто хочет высказаться, прошу.
С минуту длилось томительное молчание. Генерал неодобрительно покачал головой.
- Говори.
- Бандиты семью Бацуна вырезали. Всех - и грудных. А самому звезды повырезали и - на тополь…
Комиссар заметно отрезвел.
- Чего же ты молчал! Вот гады! Нет, это им так не пройдет! - Он вскочил на ноги, но сейчас же снова рухнул на кровать. - Ой, голову ломит!.. Что же теперь делать, Ваня?
Петров поднялся.
- Нам объявила террор. На него надо ответить беспощадным террором. Предлагаю расстрелять заложников.
- За… заложников?!
Петров, не давая ему опомниться, с жаром заговорил:
- Да, да! Именно заложников. Это их отрезвит и за
ставит уважать Советскую власть. Я знаю, что это жестоко, но совершенно необходимо. Мы и так распустили вожжи и докатились до того, что стоим на грани восстания.
- Восстания?!
- Ну да, восстания. Надо дать почувствовать всем, что мы шутить с собой не позволим. - Петров снизил голос до шепота. - Притом у нас есть приказ о расстреле тех, кто упорно укрывает у себя бандитов и поддерживает с ними постоянную связь.
- Как же расстреливать без суда? Это ты, Ваня, что–то не того…
- А резать беззащитных людей, резать маленьких ребятишек - это того?.. Ну, а суд мы им устроим. По всей форме.
И видя, что комиссар колеблется, поднял с пола фуражку и надел ему на голову.
- Идем в ревком, обсудим. Пусть председатель
даст нам указания.
Комиссар встрепенулся:
- Ты что, думаешь - я совсем пьян? Это я, военный комиссар, пойду в ревком за распоряжениями?!
- Ну, ладно, идем, некогда.
- Да ты что - смеешься? Не пойду!..
Комиссар поискал глазами наган и, заметив его пол стулом, нагнулся. Сопя и морщаясь, с трудом надел через плечо кобуру и строго посмотрел на Петрова.
- Идем ко мне. Я его по телефону вызову, председателя твоего.
- Ладно. Кстати, по дороге Сухенко захватим.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Председатель Юго - Восточного бюро ЦК РКП (б) с любопытством взглянул на вошедшего в кабинет человека, одетого в серую походную черкеску с серебряными газырями, повыше которых, на левой стороне, алел орден.
- Комбриг Семенной?
- Так точно, товарищ председатель.
- Очень рад познакомиться. Я с нетерпением ожидал твоего приезда. Садись.
Председатель крепко пожал комбригу руку и с минуту молчал. Комбриг снял черную с синим верхом папаху и сел в кресле напротив стола. Председатель невольно обратил внимание, что черные волосы молодого комбрига покрыты сильной изморозью.
- Сколько тебе лет, товарищ Семенной?
Комбриг грустно улыбнулся.
- Седой… а еще трех десятков нету. - И желая переменить разговор, спросил: - Зачем звал?
- Посоветоваться с тобой хочу.
"Удивительно он похож на черкеса, даже манера одеваться; вот только глаза голубые", - подумал председатель, протягивая Семенному коробку с папиросами. Тот отрицательно мотнул головой.
- Не куришь? Удивительно! Я без них не могу… - Председатель взял со стола зажигалку, закурил и поудобнее уселся в кресле. Его карие глаза смотрели на Семенного с отеческой теплотой.
- Ты, Андрей, кубанский казак. В восемнадцатом году поднимал казаков на борьбу за новую жизнь. Подавлял со своим отрядом кулацко–офицерские мятежи.
Потом ты прошел с Таманской армией от берегов Черного моря до самой Астрахани, бил белых под Орлом, Воронежем, Касторной, Ростовом и во многих других местах. Сейчас в твоей конной бригаде почти поголовно кубанцы… Так кому же, как не тебе, знать, что думают и чем живут на Кубани?
Семенной, покраснев от смущения, с недоумением поглядывал на председателя. Ему было не по себе, и он нетерпеливо ждал, когда тот заговорит о главном. А председатель, словно не замечая этого, продолжал:
- Вот я, Андрей, и хочу послушать, что ты скажешь о Кубани и о тех казаках, которые сидят теперь в плавнях. - Председатель заметил, что Семенной беспокойно двинулся в кресле. - Кстати, скажи, ты очень любишь свою бригаду?
- Еще бы! - горячо вырвалось у Семенного. - Ведь я ее собирал по крохам. В одном месте бойца возьмешь, в другом - лошадь… а пулеметы почти все отбиты у кадетов. - Он отвернулся и глухо проговорил: - У меня нет семьи… если б не бригада, я был бы совсем одинок.
- Скажи, ты не оставил бы свою бригаду, ну… для более нужного, более важного дела?
- Нет такого дела! - почти грубо ответил Семенной и подозрительно посмотрел на председателя. Он, видимо, хотел о чем–то спросить, но передумал, нахмурился и опустил голову.
- Скажи, Андрей, ты знаешь, что сейчас происходит на Кубани?
Семенной нехотя ответил:
- Немного знаю…
- Можешь рассказать?
- Карта есть?
Председатель словно ожидал этого вопроса. Он выдвинул ящик стола и, достав оттуда карту Кубанской области, разложил ее на столе.
Андрей поднялся, с его лица исчезло угрюмое, недоверчивое выражение. Он взял со стола цветной карандаш и нагнулся над картой.
- Смотри! Вот здесь Гривенские плавни - самые большие на Кубани. Они идут вдоль моря и доходят до Ахтарского порта. Оперирует в них отряд полковника Рябоконя. А вот Староминские, здесь отряды полковника Дрофы и есаула Гая.
Андрей с минуту молчал, что–то обдумывая, потом красным карандашом подчеркнул Староминскую станицу.
- Здесь очаг готовящегося восстания.
- Так ты думаешь…
- Не думаю, а уверен. Сейчас они собирают силы, организуются… подготовляют население.
Председатель встал, прошелся по кабинету, подошел к столу, взял папиросу и, не закурив, сел в кресло.
- Да… положение серьезное. Не сегодня–завтра Польша объявит войну. Англия и Франция широко снабжают Врангеля оружием и снаряжением. В случае войны с Польшей и выступления Врангеля из Крыма Кубань останется незащищенной, и тогда здесь могут поднять большой мятеж.
Андрей, указывая карандашом на карту, задумчиво проговорил:
- Если им дадут объединяющий штаб, которому подчинились бы все отряды, и высадят крупный десант
с оружием… на Кубани жарко станет.
- Почему ты предполагаешь, что восстание начнется в Староминской?
- Оно начнется по всей Кубани, но кажется, что в Староминской уже появился тот, кого им не хватало.
- А именно?
- Генерал, который возглавит восстание.
- Генерал?!
- Да. К одному из моих бойцов приехал отец из Староминской. Он рассказывал, что станичные куркули ждут какого–то генерала, присланного Врангелем на Кубань. По слухам, этот генерал уже прибыл в отряд полковника Дрофы.
- Стало быть, надо просить Москву задержать некоторые части на Кубани. Впрочем, я уже запрашивал об этом Военный совет.
- И что же?