* * *
Десантники не всегда падают с неба.
Хотя бригада и готовилась, ещё в Зуевке, к прыжкам, линию фронта бригада переходила на лыжах. Да, по честному, какая там линия фронта? Все представляли ее огненной дугой, ощетинившейся злыми пулемётными очередями и тявканьем миномётов. А тут немцы сидели в опорных пунктах - бывших деревнях. И, как правило, вдоль дорог. Потому как Демянский край - это сплошные болота. Незамерзающие. Только сверху метровый слой снега. Вот по нему десантники и шли на лыжах в рейд по немецким тылам.
Ночь. Мартовский легкий морозец. Белые призраки на белом снегу.
- Витек, постой…
- Ну чего там? - раздраженно обернулся сержант Витька Заборских.
- Крепление, будь оно не ладно…
- Почему перед выходом не проверил? - зло спросил командир отделения.
- Да проверил я! - шёпотом возмутился рядовой Шевцов. - Пружина натирает чего-то…
- Не ори! - свистяще ответил сержант, - Чего она у тебя там натирает?
- Да пятку…
- Разворачивайся и ползи назад. В расположение! Мне криворукие и косоногие тут не нужны. Сказал же ещё вчера - все подогнать! - сержант окончательно разозлился.
- Да подогнал я, Витек! Ботинки промокли, блин… Внизу вода сплошняком!
- Обратно, говорю, ползи!
- Не поползу! - набычился Шевцов. - У меня, между прочим, взрывчатка. И что я там скажу?
- А что я лейтенанту скажу, если ты, скотина, все отделение тормозишь, а значит, всю роту!
- Ещё всю бригаду, скажи… - обозлился Шевцов, дергая что-то под снегом.
- Вань, бригада - это мы!
- Скажешь, тоже…
- А кто ещё?
Шевцов ничего не ответил, яростно дергая пружину крепления, впившуюся в промокший задник правого ботинка и натиравшую сухожилие. Кажется, ахиллово? Так его доктор на санподготовке называл?
- Ладно, Вить… Пошли. На привале посмотрю. Поможешь?
- Помогу. Только до привала ещё как до Берлина раком.
- Доберемся и до Берлина.
Слева взлетела немецкая ракета.
Немцы их пускали экономно. Все-таки в котле сидели. Обычно не жалели ночью ни освещение, ни патроны. А здесь сидят как мыши. Раз в пятнадцать минут запускают. Ещё реже шмальнут куда-то очередью. Или того смешнее - одиночным. Больше намекая нашим - не спим, не спим! Нечего к нам за языками лазать!
А мимо почти три тысячи человек в белых маскхалатах в тыл проходят!
"Блин, как же все-таки тяжело идти!" - подумал Заборских, утирая пот с лица. Шли они на лыжах охотничьих. Широких - с ладонь. По целику на них не бегают. Ходят, высоко поднимая ноги. Колено до пояса. На каждому шагу. И так пятнадцать километров…
Под утро поднялась метель.
Идти стало сложнее. Но зато, хоть как-то следы заметало… Впрочем, после такого стада:
- четыре отдельных батальона;
- артминдивизион;
- отдельная разведывательно-самокатная рота;
- отдельная саперно-подрывная;
- рота связи;
- зенитно-пулемётная рота;
Две тысячи шестьсот человек в промежутке между двумя опорными пунктами - Кневицы и Беглово - а это всего лишь пять-шесть километров поля.
Впрочем, метель не помогла…
Когда рассвело, бригада устроилась на дневку…
- Шевцов, что у тебя с креплением?
- Не только у него, сержант, - откликнулся ефрейтор Коля Норицын. - Почитай, пол-отделения маются. А то и пол-роты. А, стал быть, и пол-бригады.
Заборских ругнулся про себя. Несмотря на морозную зиму - в феврале до минус сорока двух доходило - болота так и не замерзли.
Десантники проваливались до самой воды - сами здоровяки и груз у каждого - пол-центнера.
Сначала думали идти в валенках. Хотя днем и припекало уже по-весеннему, ночью мороз трещал, опускаясь до двадцати пяти, а то и тридцати. Но потом комбриг приказал идти в ботинках. А крепление по ботинку скользит, сволочь, и начинает по сухожилию ездить вверх-вниз. Некоторые уже пластырями потертости заклеивают.
- Все живы? - подошёл комвзвода, младший лейтенант со смешной фамилией Юрчик.
- Так точно, товарищ командир! - козырнул Заборских. - Только вот…
- Знаю, - оборвал его комвзвода. - Решим этот вопрос. Пока отдыхайте. Костры не разводить. Не курить. Паек не трогать.
- А как тогда отдыхать? - спросил кто-то из десантников.
Млалей обернулся на голос:
- Можешь посрать сходить. Только бумаги тебе не выдам. Так что пользуйся свежим снежком. Вот тебе и развлечение.
Отделение тихо захихикало. Тихо, потому что все, в немецком тылу уже…
- Воздух! - сдавленно крикнул кто-то.
С северо-запада донесся басовитый гул.
Через несколько минут, едва не касаясь макушек деревьев, над бригадой проползли три огромных самолёта.
- Транспортники… - вполголоса, как будто его могли услышать пилоты, сказал Юрчик.
- Юнкерсы? Полсотни два? Да, товарищ младший лейтенант? - спросил его самый мелкий в отделении - семнадцать лет, почти сын полка! - Сашка Доценко.
- Да, немцы их тетками кличут…
Последняя "тетушка" уже уползала дальше, в сторону Демянска, как вдруг, раздался выстрел, второй, третий!
- Бах! Бах! Бах!
СВТшка!
А самолёт так же величаво удалился. Как будто бы и не заметил…
- Кто стрелял?! Кто стрелял, твою мать?!
- Писец котенку, срать больше не будет… - меланхолично сказал Шевцов.
Вокруг забегали, засуетились люди.
Минут через пять к командованию бригады потащили провинившегося.
Заборских зло посмотрел на провинившегося косячника. А потом повернулся к своему отделению:
- Стрельнут сейчас паразита. И поделом. Чуть всю бригаду не спалил, урод. Ты, Доценка, скажи-ка мне - кто такой десантник?
- Десантник есть лучший советский воин, товарищ сержант!
- А что значит лучший?
- Значит самый подготовленный в плане стрельбы, рукопашного боя, знания уставов…
- И?
- И дисциплины, а также морально-политической подготовки!
- Молодец, Доценка! Оружие в порядке?
- Обижаете, товарищ командир!
- Немец тебя как бы не обидел.
- Я немца сам обижу, мало не покажется!
Заборских покачал головой:
- Сомневаюсь… Покажи-ка оружие.
Доценко протянул "Светку" настырному, как казалось, командиру отделения.
А в небе опять загудело.
- Суки! - чертыхнулся кто-то, когда над лесом пронеслась тройка "Юнкерсов". Но уже не толстых "тёток". А лаптежников-пикировщиков.
Правда, в пике они не заходили. Начали, твари, работать по площадям.
Мелкие бомбы сыпались горохом. То-тут, то-там - Бум! Бум! Бум!
Один особо близкий разрыв накрыл сержанта Заборских снегом, крупицами земли и мелконькими щепочками.
Хорошо, что не видели куда бомбить, твари!
И так два часа! Одна тройка улетит, другая прилетит! И с места не двинуться…