* * *
…Генерал Китцингер беседовал с гауптштурмфюрером Гетцем.
- Так ваше мнение, милейший, сводится к тому, что в расположении госпиталя действовала диверсионная группа русских?
Гетц развел руками:
- Не знаю, что и ответить, господин генерал. Это чистая работа… Действовала, видимо, десантная группа противника. Но пробраться через посты охраны, перестрелять десяток летчиков и так же бесследно скрыться… К тому же исследование трупов показало, что раны на теле убитых были нанесены из оружия нашего образца - пистолетов и автоматов. Калибр пуль 9 миллиметров, некоторые удалось извлечь, вот они.
Гетц достал пакетик и, вскрыв его, высыпал содержимое на стол.
Китцингер оживился. Ему очень хотелось еще раз упрекнуть гестапо в том, что борьба с партизанским движением в районе базирования аэродромов ведется слабо. В действительности же он был склонен думать, что ни диверсантов, ни партизан здесь и близко не было, что все возникло под действием винных паров, а потом - паника, в результате которой была открыта стрельба по своим же. Корф и другие офицеры стали жертвой этой суматохи. Но высказать свои предположения генерал не хотел, чтобы не снимать ответственности с гестаповцев. Поэтому он продолжал издеваться над Гетцем:
- Довольно-таки странно получается, если поверить вам, гауптштурмфюрер. Русские выбрасывают десант с нашим оружием? А зачем им такой балаган, милейший? Разве у них не хватает своего оружия?
- Но ведь, господин генерал, из показаний наших офицеров ясно видно, что русские были в форме немецких летчиков, а следовательно, для маскировки, у них было и оружие нашего образца.
- Тогда покажите мне хотя бы один труп диверсанта! - гневно крикнул генерал, стукнув ребром ладони по столу. - Где он, я вас спрашиваю?! Ладно, гауптштурмфюрер, - устало махнул рукою Китцингер, - ваши соображения лишены всякого смысла, подписывайте акт и налаживайте свою службу… Должен вам заметить, что командующий доложит о случившемся вашему шефу группенфюреру Кляусу.
Гетц проглотил горький комок, подступивший к горлу, подписал акт. Это уже грозило его личной карьере.
- Господин генерал, - тихо произнес обескураженный Гетц, - а не кажется ли вам, что все происшедшее всего-навсего несчастный случай?..
- Что? - крикнул злобно Китцингер, догадавшись, о чем хочет сказать Гетц. - Запомните раз навсегда, гауптштурмфюрер, мне никогда и ничего не кажется, а если вам мерещится, бывают галлюцинации, обратитесь к психиатру. Можете быть свободны, гауптштурмфюрер.
Когда дверь за Гетцем закрылась, Китцингер тяжело вздохнул и глубже уселся в кресло. Его клонило ко сну. В голове был сплошной хаос: партизаны, диверсанты, несчастный случай, - не все ли равно? В конечном счете, никто не сумел предупредить это весьма неприятное происшествие.
В дверь тихо, но настойчиво постучали. Китцингер недовольно поморщился. Будто бы он никого не вызывал к себе. Нужно поставить у входа дежурного офицера.
- Войдите, - разрешил генерал и недоуменно посмотрел на робко вошедшего в комнату обер-лейтенанта. - Что вам угодно? - сурово спросил Китцингер, проклиная в душе непрошеного посетителя.
- Я обер-лейтенант Босс, - словно извиняясь, сказал вошедший…
- Ну и что ж? - оборвал его Китцингер. - Докладывайте, но как можно короче…
Босс оглянулся, словно его кто-то мог подслушать, и осторожно подошел к столу.
- Господин генерал, имею честь доложить, что капитан Шверинг застрелил профессора Корфа.
- Что?! - вскочил генерал. - Вы с ума спятили, оберрр!.. Ведь вы должны знать, что Шверинг обязан Корфу собственной жизнью. Вы отвечаете за свои слова или болтаете о том, что вам приснилось?
Босс растерялся. Он опустил голову и негромко, но решительно произнес:
- Я вам доложил то, что видел собственными глазами.
Китцингер вскочил с кресла и, разглядывая Босса в упор, спросил:
- Кто, кроме вас, видел это?
- Не знаю, господин генерал, но я точно видел: Шверинг стрелял по профессору.
- Еще один вопрос, обер-лейтенант. Вы не отведали вчера шнапса?
Босс, не моргнув глазом, отрицательно покачал головой.
Китцингер снял телефонную трубку и срочно вызвал к себе Гетца. Потом приказал Боссу:
- Останьтесь пока здесь.
…Тщательное исследование трупа профессора Корфа, проведенное Гетцем и врачами, показало, что профессор был застрелен из парабеллума. Проверенный Гетцем пистолет Шверинга (он сделал эту проверку украдкой, когда Гундарев с Мюллером спали под кустом после сытного обеда) не дал должного результата: в обойме оказались все патроны и из пистолета не стреляли очень давно.
Выслушав доклад Гетца, Китцингер обратился к Боссу.
- Ваши подозрения, обер-лейтенант, необоснованны. К тому же этого никто не видел, кроме вас. Но то, что вы доложили, быть может, заслуживает некоторого внимания. Идите!
Босс ушел озадаченный.
- Этому обер-лейтенанту, очевидно, померещилось с перепугу черт знает что, - сказал генерал Гетцу. - К тому же он нагло соврал мне, что был вчера трезвым. Ну зачем было Шверингу убивать профессора? Ведь если бы не Корф, то Шверинг давно был бы в могиле. А из опроса офицеров вообще не поймешь, кто в кого и зачем стрелял. Этого Босса я возьму на особый учет. Уж где-где, а здесь явно личные счеты… Ну, вы идите, Гетц, я немного отдохну…
* * *
Гундарев и Мюллер получили назначение в часть полковника фон Штальбе-Гейнц. Ехали они на бронетранспортере. Китцингер отдал распоряжение, чтобы всякий транспорт передвигался только с охраной. Сидящие на транспортере солдаты с автоматами на изготовку внимательно следили за местностью. Слухи о налете партизан на машину генерала и на госпиталь быстро разнеслись по всей округе.
Покачиваясь в такт быстро мчащемуся транспортеру, Алексей вспоминал о своем первом боевом крещении в тылу врага. Случай произошел непредвиденный и заставил Алексея задуматься: такие неожиданные срывы могут стоить жизни…
Мюллер толкнул Алексея локтем в бок. Бронетранспортер в это время обогнал грузовую машину. В кузове под охраной сидели русские девушки с повязками на глазах. С ними двое гитлеровцев. Один из ехавших на транспортере солдат сказал, засмеявшись:
- Русские барышни! Уборщицы штаба. Хорошие девчата!
Мюллер подмигнул Алексею. Тот зевнул, с безразличным видом оглянулся на отставшую автомашину.
За поворотом оказалась большая поляна. На ней размещался искусно замаскированный аэродром. Поодаль, в лесу, виднелись землянки. Весь участок был обнесен проволочным заграждением в три ряда. На вышках, прикрытых сверху хвоей, расположились посты со станковыми пулеметами.
- Приехали! - весело крикнул водитель, когда транспортер затормозил недалеко от продолговатой землянки с чуть видневшимися над землей окнами.
Мюллер спрыгнул на землю и, поставив чемоданы, помог сойти Алексею. От землянки, навстречу им, шел офицер с повязкой дежурного на рукаве. Проверив документы, он проводил офицеров к командиру части полковнику фон Штальбе. После короткого знакомства с Мюллером Штальбе сказал ему, что назначение он получит позже.
Когда Мюллер вышел, полковник обратился к Алексею:
- Вы знакомы с генералом Китцингером?
Алексей ответил, что знает Китцингера лишь по службе. "По службе? - подумал Штальбе. - Если бы дело было так, генерал не звонил бы и не предупреждал, что для этого офицера надо создать особые условия… Видно, скромничает малый или…"
Поднявшись из-за стола, Штальбе подошел к Алексею.
- У меня привычка достойно встречать хороших асов, делающих честь моему полку. Хайль!
- Хайль!
Штальбе опустился в мягкое кресло. "Ясно, - соображал он, - Китцингер прислал ко мне своего соглядатая…
Но меня не так-то легко провести". Он взглянул на Алексея и сказал официальным тоном:
- Учитывая, что у вас имелись сильные ожоги и вы были тяжело ранены, я направляю вас в авиагруппу майора Вебера. Будете у него начальником штаба. Так просил генерал. А когда поправитесь, подберем место, достойное вас…
- Очень благодарен вам, господин полковник, но предпочел бы летать.
- Прежде всего - здоровье, дорогой капитан, - полковник Штальбе похлопал его по плечу.
Теперь, когда общий язык, казалось, был найден, Штальбе стал рассказывать Алексею о Вебере, его авиагруппе, о том, какими замечательными подвигами прославила она полк. Алексей слушал внимательно, стараясь не проронить ни слова.
Когда Штальбе вдоволь наговорился, Алексей попросил полковника направить вместе с ним майора Мюллера.
Улыбнувшись, Штальбе кивнул в знак согласия.
- Друзья?.. Это хорошо. Как говорят русские: старый не друг лучше новых не двух.
Штальбе любил вставлять в свою речь русские пословицы, но часто перевирал их.
Алексей сделал вид, что не понял сказанного Штальбе. Тот рассмеялся и повторил поговорку на немецком языке.
- Нужно, гер капитан, знать в совершенстве язык врага, - полушутя-полусерьезно подчеркнул он, внимательно просматривая личное дело Мюллера.
Случайно взглянув на стол, где лежало несколько папок с личными делами, на одной из них Алексей увидел аккуратно выведенную надпись: "Обер-лейтенант Эргард Босс".
"Значит, этот прохвост прибыл с нами в одну часть. Любопытно".
Получив разрешение идти, Алексей вышел. Штальбе остался доволен собой. Он ловко "обыграл" Китцингера.
…Мюллер нетерпеливо прохаживался возле штаба, ожидая друга.
- Эрих, - окликнул его Алексей, - я добивался, чтобы нас назначили в одну авиагруппу. Теперь дело решенное…
Мюллер схватил его под мышки и стал кружить вокруг себя:
- Ну и молодчина, Генрих, благодарю тебя!