Нас перевязали в санчасти и привезли сюда, в госпиталь. Рана у меня не опасная - пуля прошла сквозь лёгкое… А товарищ Чжан ранен в ногу, и пуля застряла в кости. Нога у него страшно распухла и становится всё толще и толще. Я знаю его: он человек сильной воли, я ни разу не слышал, чтобы он стонал или жаловался… Но я же вижу, как он страдает от боли! Пот с него так градом и катится. Говорят, ногу придётся отнять… Если он и выживет, всё равно будет калекой. Ах, если бы можно было, я отдал бы ему свою ногу!
Во двор вошла медицинская сестра в белом халате и белой шапочке и торопливо зашагала к воротам.
- Ок Пун! - окликнул её Ким Ен Гир. - Как там командир Чжан?
- Плохо!..
Она подошла к матери и поклонилась ей.
- Вы уж простите меня, мама… Чжан лежит сейчас в операционной, и доктор послал меня за начальником госпиталя. Как только я освобожусь, я к вам приду.
Ок Пун убежала, а встревоженный Ким Ен Гир вместе с матерью и братом заторопился к операционной. Они остановились у двери. Вскоре мимо них с озабоченной торопливостью прошли в операционную начальник госпиталя и Ок Пун.
Ждать пришлось долго. Но вот двери операцио-нной открылись, и оттуда вынесли носилки с Чжан Ин-ху. Позади носилок шла Ким Ок Пун. Чжан Ин-ху водворили в палату. Ким Ен Гира к нему не пустили.
Прошло немало времени, прежде чем Ок Пун вернулась из палаты. Она что-то шепнула брату на ухо, и он вошёл в палату. Чжан Ин-ху лежал на спине, лицо у него было бледное, без единой кровинки. Он приоткрыл глаза и, увидев Ким Ен Гира, еле слышно сказал:
- Вытащили… Американская пуля!
Ким Ок Пун показала брату пулю. Тот взял её из рук сестры и попросил:
- Командир взвода, подарите её мне. Пусть эта пуля постоянно напоминает мне о том, кто наши друзья и кто враги.
Глава третья
Песня в звёздной ночи
Завтра утром корейские товарищи покинут полк - они возвращаются на родину. Вместе со всеми уедут домой брат и сестра Кимы.
Вечером Чжан Ин-ху и Ким Ен Гир отправились навестить Ок Пун.
Чжан Ин-ху вовек не забыть, как ухаживала за ним Ок Пун, когда он лежал в госпитале. У Ок Пун и днём хватало работы - девушка присматривала за несколькими ранеными, но она оставалась ещё на ночные дежурства.
После операции Чжан впал в беспамятство. А когда очнулся, ему страшно захотелось пить. Но не успел он сказать и слова, как к губам его протянулась резиновая трубочка, и он с наслаждением напился. Поила его Ок Пун… С Чжана сползло одеяло, и нежные руки Ок Пун заботливо укрыли раненого. Проснувшись в полночь, Чжан снова увидел у своего изголовья корейскую девушку. Голова у неё устало поникла.
- Сяо Ким! - сказал Чжан. - Пойдите отдохните…
- Да, да, я пойду, - пообещала Ок Пун, но никуда не ушла и всю ночь просидела у его постели. А утром она как ни в чём не бывало снова уже бегала из палаты в палату.
Внимательный, любовный уход за ранеными, презрение к трудностям, чувство ответственности, с каким она относилась к каждому порученному ей делу, снискали Ок Пун общую любовь. Она получила благодарность командования и медаль "Отличный санитар".
Невдалеке от санчасти, под раскидистой ивой, друзья заметили две тёмные женские фигуры. Одна из женщин с маленькими, торчащими вверх косичками, положила руку на плечо другой и тихо сказала:
- Эх, как же я теперь без тебя? Попрежнему буду приходить в госпиталь, а тебя уже не увижу… Нет, просто представить себе этого не могу!
- А я, думаешь, могу?.. - грустно отозвалась подруга. - Завтра утром надо уезжать… Прямо не знаю, что и делать!
Чжан Ин-ху и Ким остановились. Грустный голос - он принадлежал Ок Пун - продолжал:
- Здесь все так хорошо ко мне относились… Я себя чувствовала, как в родной семье!.. Знаешь, когда товарищ Чжан лежал в госпитале, он каждый день занимался со мной, учил меня грамоте, говорил о политике, о своих боевых делах… Такого никогда не забудешь!.. Помню, когда мы совершали поход через гору Учжи к городу Баодину, у меня порвались ботинки и я натерла ноги. Чжан увидел, что я начала отставать и встревожился. "Ну, как же это можно лазить по горам без обуви? - сокрушённо сказал он. - Главное в походе - беречь ноги". Он снял свои ботинки и предложил их мне, но они не подошли, слишком уж оказались велики. Во время привала, когда все отдыхали, он пошёл разыскивать для меня обувь. А объясняться на местном наречии он не умел. И что ты думаешь? Нашёл-таки где-то пару маленьких ботинок!.. И купил их на свей деньги… А как он возился со мной, когда я однажды заболела…
Чжан Ин-ху стоял весь красный от смущения. Он хотел уже было уйти отсюда, но его с Кимом заметили. Ким Ок Пун вскрикнула растерянно:
- Ой, кто это?..
- Свои! - улыбаясь, сказал Ким Ен Гир.
- Ох, как вы нас напугали! - всплеснула руками Сяо Цзян.
- Ну, что же вы, идите сюда, посидите с нами!
Мужчины подошли и сели на скамью рядом с девушками.
Чудесны майские ночи на юге! В небе светятся крупные яркие звёзды. Лёгкий ветерок доносит нежные запахи цветов. Под горой журчит, плещется ручей…
- Уезжаете завтра? - спросила Ким Ен Гира Сяо Цзян.
- Да, уезжаем.
- Все разъезжаются! А писать нам будете?
- Китай и Корею разделяет только река, - с улыбкой заметил Чжан Ин-ху. - Так что сообщение очень удобное. Корейские товарищи, которые уехали раньше, уже прислали нам несколько писем. - Он обернулся к Кимам. - Вы тоже должны почаще писать нам!..
- Да, будем, будем! - успокоил Ким Ен Гир. - Теперь нам только и писать. За последнее время нас тут прямо обкормили грамотой!
Сяо Цзян звонко рассмеялась. Завязался оживлённый разговор. Одна Ким Ок Пун не принимала в нём участия. Она сидела в сторонке и молча крутила ивовую ветку.
- А ты что молчишь? - обратился к ней Чжан Ин-ху. - О чём задумалась? Может, хочешь ивовую корзину сплести?
Ок Пун покраснела.
- Да я… У меня… О чём же мне говорить?..
- Ну, ладно, ладно, - замахала на неё руками Сяо Цзян. - Разговоры и ни к чему! Лучше спой нам корейскую народную песню.
- Песню?.. Да у меня… у меня сегодня горло болит!
- Тогда пой тихо, - сказал Чжан Ин-ху.
Сяо Цзян вскочила со скамьи и, приложив руку к козырьку, вытянулась перед подругой.
- Пой, Сяо Ким!.. А то я всё время буду так стоять.
Наконец Ок Пун согласилась.
- Я выросла в бедной крестьянской семье, - сказала она. - Я спою вам "Горное эхо".
Вокруг, казалось, стало ещё тише. Тишину нарушало лишь журчанье ручья. В тёмной его воде отражались звёзды.
Ок Пун запела:
Эхо, эхо, горное эхо…
Песня звучала печально. Все слушали её в глубоком молчании.
- Ах, хорошо поёшь! - с жаром воскликнула Сяо Цзян, когда Ок Пун замолкла. - Спой-ка ещё одну!
- Теперь надо весёлую, жизнерадостную! - сказал Чжан Ин-ху.
Сяо Цзян захлопала в ладоши.
- А ну-ка, попросим товарища Кима спеть нам!
- Не умею я петь, - застенчиво промолвил Ким. - Но как вспомню о родине, так песня сама из души просится. Давай-ка, Ок Пун, споём нашу новую песню.
И они в два голоса затянули:
Эй, хэ-я…
У горы Ким Ган
Двенадцать тысяч хребтов…
Они пели с чувством; песня воодушевила и слушателей. Неожиданно прибежали две девушки-санитарки.
- Сяо Цзян, Сяо Цзян! Поторопитесь! Начинается вечер, посвящённый проводам корейских товарищей.
Все поднялись со скамьи. Ок Пун отстала от подруги и, вынув из кармана бумажный конвертик, протянула его Чжан Ин-ху.
- Я скоро уеду… И хочу, чтобы это осталось вам на память. Нет, нет, не открывайте! Придёте домой, тогда и посмотрите.
И с этими словами она побежала за Сяо Цзян. Ким Ен Гиру нужно было идти в штаб полка.
- Я, наверно, не смогу быть на вечере, товарищ командир роты, - сказал он. - Приду после.
- Постарайся прийти пораньше! Мне ещё о многом нужно с тобой поговорить.
- Да, это наша последняя ночь… Я постараюсь освободиться как можно скорее.
И Ким поспешно зашагал прочь.
Вернувшись в роту и отдав необходимые распоряжения политруку, который должен был повести бойцов на прощальный вечер, Чжан Ин-ху вошёл к себе в комнату, зажёг лампу и раскрыл конверт. Из него выпала фотография и записка. С фотографии смотрели Ким Ен Гир и его сестра. У Кима был бравый, серьёзный вид, а Ок Пун улыбалась. Чжан в волнении развернул записку. "Дорогой друг! - писала Ок Пун. - Я скоро уеду от Вас, и на сердце у меня неспокойно… Не знаю, что и сказать Вам на прощанье. Вы так много мне помогли. Вы учили меня ненавидеть врагов, любить товарищей и всегда следовать по пути, указанному партией. Никогда не забуду я Ваших наставлений. А ещё - только извините меня за нескромность - есть у меня к Вам одна просьба: не могли бы Вы подарить мне на память Вашу фотографию?.. Я хочу, чтобы лицо Ваше всегда было у меня перед глазами".
Прочитав записку, Чжан закурил сигарету и задумался. Раскрыв свою полевую сумку, он порылся в ней, достал что-то оттуда и вышел из комнаты.
На поляне шли последние приготовления к вечеру.
Карбидные фонари бросали свет на деревья, на людей, усевшихся прямо на траву. Было шумно.
Чжан Ин-ху увидел Сяо Цзян, которая с беспокойством оглядывалась вокруг, словно разыскивая кого-то.
- В чём дело, Сяо Цзян? Кого вы ищете?
- Да Сяо Ким… И куда она только запропастилась? Скоро вечер начнётся, а её всё нет и нет.