- Кажется, кофе принесли? - спросил он неожиданно домашним, будничным голосом.
Из столовой доносились громкие голоса и смех. В коридоре послышались тяжелые шаги, дверь приотворилась, и в спальню вошла доамна Соломон старшая. Вошла осторожно, стараясь не зашуметь.
- Вы здесь? - спросила она, не выказывая ни малейшего удивления.
Ступая с величайшей осторожностью, медленно подошла к кровати и со вздохом устало опустилась на нее.
- Ну и как он вам? - спросила она, глядя снизу вверх на супругов.
- Только бы решилась, - произнес домнул Соломон.
- Вот и я то же самое говорю...
Домнул Соломон повернулся к жене:
- Агли, а не пойти ли тебе в столовую? Посмотришь, может, они пойдут в саду погуляют... Сейчас уже и не жарко...
Доамна Соломон на ходу приостановилась перед зеркалом и опять поправила прическу.
- А ты что скажешь? - спросила старуха. Доамна Соломон пожала плечами и вышла.
- Да я и сама вижу...
Дверь закрылась, старушка вновь подняла глаза на домнула Соломона:
- Не очень-то он ей понравился...
- Да она всегда так, что, ты первый день ее знаешь? Когда мы одни как сычи, день-деньской о гостях мечтает. А когда приедут гости, устанет и все ей не в радость... А мне, например, капитан нравится. И выправка, и выучка есть...
- И другой тоже славный, - согласилась доамна Соломон.
В соседней комнате зашумели: задвигались стулья, молодые голоса смеялись, благодарили. Домнул Соломон поспешил из спальни в столовую.
- Мама, - обратился он уже с порога, - возьми на себя труд, позаботься о припасах для вечера. Мы же едем в монастырь, ты знаешь, так чтобы все у нас было в порядке.
2
В саду было еще жарковато. Стере снял пиджак и повесил его на вишню, оставшись в одной рубашке. Седая, коротко подстриженная голова казалась особенно круглой. Мимо проходила Рири с подносом, полным запотевших стаканов. Стере остановил ее.
- Мне без варенья, благодарю, - сказал он, забирая разом в обе руки два стакана.
Опершись на вишню, Лиза смотрела, как он пьет воду: залпом, сильно запрокинув назад голову, словно вливая эту воду прямо в горло. Лиза смотрела на него и даже не удивлялась. У нее опять возникло отчетливое ощущение, что жизнь ее безнадежно испорчена, что ее обманули, распорядились ею помимо ее воли, прежде чем она успела что-то узнать. И хотелось ей только одного: рассказать кому-нибудь об этом, подружиться с кем-нибудь незнакомым и, не торопясь, долго-долго все-все рассказывать...
Она повернула голову. На травке неподалеку сидел Владимир, брат Рири, и рядом с ним еще двое гостей. Движения Владимира ей показались чем-то странными. И говорил он по-другому - значительнее, весомее. Несколько секунд она внимательно всматривалась, ничего не в силах понять. И вдруг заметила сигарету, которую юноша держал так бережно. Голубой струйкой поднимался дым в теплом воздухе сада, голубизна колебалась, дрожала и внезапно исчезала в полосе яркого солнечного света.
- Что с тобой, голова болит?
Стере подошел и нежно взял ее за руку.
- Ничего не болит, - улыбнулась в ответ Лиза.
- Можно подумать, я ничего не понимаю! - довольно громко воскликнул Стере. - Ох уж эти мне романсы!.. Такое на нас производят впечатление! Ты ведь нисколько не изменилась: чувствительна, как дитя.
Стамате поднял глаза, внезапно покраснев. На Стере он смотрел ласковыми дружескими благодарными глазами.
- А не спел бы ты нам что-нибудь повеселее, домнул инженер? - спросил Стере, подходя поближе к расположившимся на травке молодым людям и не выпуская Лизиной руки.
Стамате хотел подняться, но Стере удержал его, положив руку на плечо:
- Ради Бога, не беспокойся, ты же среди своих.
- Я подумал, возможно, доамна... - запинаясь, проговорил Стамате.
- Она осталась такой, какой была: романтичной и чувствительной. Поэтому я и спросил, может, ты споешь нам что-нибудь повеселее...
Стамате вновь попытался подняться. Он чувствовал себя глупо, сидя на траве в нелепой позе с поджатыми ногами и сдвинутыми локтями, и поэтому, принуждая себя улыбнуться, уставился в землю, чтобы скрыть этой улыбкой и свою растерянность, и свое нежелание петь.
- Да брось ты, голубчик, не беспокойся, - уговаривал его Стере, опять опуская руку ему на плечо. - Или стоя поется лучше?..
- Не думаю, что в саду можно петь, - сказала Лиза. - Нет той атмосферы...
Владимир раздраженно швырнул сигарету за забор. Его прервали в самый разгар спора, когда он совсем уже было расстался с обеденной застенчивостью.
- Ну можно ли петь по такой жаре? - воскликнул он насмешливо. - Лучше садитесь с нами на травку и будем болтать, пока не начало смеркаться. Домнул капитан знает немало интересного. Он только что прочитал книгу...
- Да не стоит об этом, - извиняющимся тоном сказал капитан.
- Да вы настоящий ученый, как я посмотрю! Нет! Нет! Я без шуток, - обратился к капитану восхищенный Стере.
- Лиза, подумай только, книгу о жизни Иисуса! - воскликнул Владимир.
Лиза притворилась необычайно удивленной и изобразила на лице интерес.
- Ну кто может знать что-то достоверное об Иисусе?! - спокойно заявил Стере.
- Существуют документы, - отважился возразить капитан Мануилэ.
- А документы эти разве не попы изготовляют? - насмешливо осведомился Стере. - Я еще раз повторю то, что повторял уже не раз: религия нужна мужикам и простолюдинам, чтобы анархизмом не увлекались... Но конечно, можно посмотреть и с другой стороны: Иисус как идеал совершенства, самоотречения и так далее. Как идеал он, конечно, не вызывает возражений. Напротив, нам бы надо ему следовать...
- О чем это вы рассуждаете с такой горячностью? - спросила Дорина, подходя к беседующим.
Капитан поспешно вскочил на ноги, за ним и Стамате. Стере не успел их удержать.
- Мы говорим о жизни Иисуса, - ответила Лиза. - Домнул капитан недавно прочитал книгу и собирался нам о ней рассказать...
- Это не "Сын человеческий" Эмиля Людвига? - спросила Дорина.
- Какого Людвига? - вмешался Стере. - Не того ли, что писал о жизни Наполеона? Лизочка, у нас ведь есть эта книга...
Капитан Мануилэ с деликатной любезностью повернулся к Дорине и ответил вполголоса, так что не все и расслышали:
- Нет, барышня, читанная мной книга не так знаменита. И вдобавок вовсе не нова, она вышла лет десять тому назад и называется "Тайна Иисуса", П. И. Кущу...
- А не дадите ли вы мне ее почитать? - попросил Владимир.
- С удовольствием, домнул Сэвяну, - любезно отозвался капитан.
Лиза смотрела на капитана с симпатией. Он вовсе не глуп. Он дал возможность Стере поправиться. И то, что он говорил о жизни Иисуса, тоже было небезынтересно. Хотя говорить он мог и интереснее, мог рассказать о христианской мистике, о храме...
Владимир хотел увести куда-нибудь капитана, Стамате и Дорину, чтобы спокойно поговорить на свободе, но тут Рири отозвала его в сторону, тронув за рукав.
- Иди в дом, - прошептала она, - тебя зовет Аглая.
И Владимир направился к дому пружинистым спортивным шагом, который всегда наполнял его ощущением здоровья, напоминал, что ему только-только исполнилось девятнадцать, что учится он на филологическом и вся жизнь у него впереди.
Доамна Соломон рылась в ящиках, ища чистые салфетки, когда он вошел.
- Ты звала меня? - спросил он, переводя дух.
- Я хотела с тобой посоветоваться, может, нам взять патефон в монастырь? - сказала доамна Соломон.
Владимир молчал, словно бы что-то обдумывая. Ему нечего было ответить, вопрос застал его врасплох и показался таким неуместным, странным, чужеродным, он был во власти совершенно иных материй, о которых они только что рассуждали...
- Право, не знаю, будет ли у нас время потанцевать, - ответил он рассеянно. - Приедем мы туда вечером, пока нам покажут озеро, лес, словом, окрестности. Потом ужин...
- Что же, выходит, ты зря тащил патефон? - недовольно спросила доамна Соломон.
- Я думал, мы потанцуем здесь, - извиняющимся тоном отозвался Владимир.
- Та-а-ак, разговор, я вижу, они затеяли долгий, - ответила ему на это доамна Соломон, кивая головой в сторону сада. - Никто и не думает идти в дом.
- В саду так хорошо, - попытался задобрить ее Владимир. - Думаю, и тебе хорошо тоже; спровадили пораньше гостей...
Он засмеялся, показывая, что шутит. Но он был виноват и чувствовал себя виноватым. Когда неделю тому назад доамна Соломон позвонила ему в Бухарест и пригласила вместе с Рири во Фьербинць, он пообещал ей привезти патефон, чтобы занять и развлечь гостей. Он знал, о чем идет речь, прекрасно знал Дорину и уже предчувствовал всеобщую скованность за обедом и послеобеденную неловкую скуку. Зато с патефоном молодые люди могли сразу же после обеда устроить танцы, и лед был бы разбит. Знал он и еще одно - страстную любовь к танцам доамны Соломон, которая большую часть года жила вдали от столицы, в глухой деревне, с глазу на глаз с мужем.
- Как тебе понравился капитан? - спросил он чуть погодя, видя, что она упорно молчит. - Знаешь, он оттаял и даже...
- Можете поступать как знаете, я ни во что не вмешиваюсь, - враждебно прервала его доамна Соломон.
"С чего это, Господи, она так сегодня сердита? - удивленно подумал Владимир. - Может, из-за того, что некому за ней поухаживать?" Он вспомнил, что Аглая веселеет, стоит только появиться у нее кавалеру - грубоватому или галантному, любому, лишь бы он не был домну лом Соломоном. К несчастью, сегодня у нее кавалеров не было. Капитан должен ухаживать за Дориной. А его приятель, инженер, оказался слишком застенчив. Вот если бы устроить танцы!..