IV
В первых числах ноября пришел приказ продвигаться вперед.
К обеду мы подошли к небольшому местечку: низкие домики, вокруг них деревья. Каждые две минуты у перекрестка звучал выстрел. Группа за группой мы пересекли перекресток и добрались до амбара за околицей, где и провели несколько часов.
Примерно в пять пополудни к нам доставили два станковых пулемета. Мы взяли с повозки и наши ручные пулеметы и двинулись вперед вдоль железнодорожной насыпи. Стало темнеть.
Мрачные дома под высокими деревьями. Метрах в двухстах впереди рвались снаряды. Грохот повозок. Два орудия спешно проследовали мимо нас в тыл.
- Что это значит, господин лейтенант? - спросил я.
- Ночью мы оставим эти позиции. Возможно, батареи отходят уже сейчас.
Мы залегли в довольно запущенном хлеве, где стояло несколько коров.
Через два-три часа пришел приказ отходить. Темень была - хоть глаз выколи.
После полуночи, сильно приуставшие, мы пришли в какую-то деревню и переночевали в церкви на соломе.
На следующее утро Шубринг вызвал нас, командиров взводов, к себе.
- Обоз с довольствием, по-видимому, захватили бунтовщики. Поэтому мы должны реквизировать скот. Кто из вас что-нибудь в этом смыслит?
- Я мясник, - сказал унтер-офицер Хёле. - Я уже видел здесь несколько хороших быков.
Перед алтарем собрались человек десять и развлекались на свой лад. Один наклонялся, получал звучный шлепок по заду и подымался.
- Ты, Альбин! - показывал он на одного.
- Ошибся! Давай снова!
Они играли несколько часов подряд с большим азартом. В роте были в основном совсем молодые ребята. Лейтенант Ханфштенгель стоял рядом и смеялся. Наверно, он и сам с охотой присоединился бы к ним.
V
Через два дня мы снова продвинулись немного вперед. Мы были в резерве. Перед нами позицию вдоль канала занимал первый батальон.
При ярком свете дня мы перевалили через высотку. В ушах громом отдавались залпы наших батарей. Время от времени с треском рвались французские снаряды.
В одном местечке нам приказали остановиться. Там нас направили в небольшой заброшенный дом, где не было ничего, кроме стен, да кое-где в окнах еще сохранились стекла. Офицеры расположились в следующем доме.
Молодые ребята тут же перед домом, на солнцепеке, снова принялись за свою игру. Унтер-офицер Хёле резал свинью - за домом, чтобы не увидел командир роты… Солдаты лейтенанта Ханфштенгеля хотели вызволить его потом от командира роты и дать ему свинины. Мне кажется, они не слишком-то жаловали ротного, потому что его, словно какого-нибудь бравого мальчишку, развлекала стрельба.
К обеду подъехала полевая кухня с говядиной. А через час за домом была готова свинина Хёле. От такого количества еды мы уже едва дышали и улеглись на соломе.
Вечером нас вызвал к себе лейтенант Шубринг.
- Господа, я не вижу в роте дисциплины. Нам нужно заняться строевой подготовкой. Днем прилетает слишком много аэропланов, поэтому занятия будем проводить на рассвете. Вы должны навести порядок и как следует вымуштровать солдат. Прежде всего, они плохо отдают честь. Соберите ваши взводы завтра утром в семь. Спасибо!
Он козырнул, и мы вышли.
На следующее утро я разбудил своих солдат:
- Выходи на занятия! Кофе будет потом.
- В какой форме, господин фельдфебель? - спросил Мелинг.
- Подсумки, винтовки, фуражки.
Бах! - перед домом взорвался снаряд.
- Собаки проклятые! - выругался кто-то.
Я вышел на улицу.
Бабах! - снаряд угодил в соседний двор.
Подошел Ханфштенгель.
- Вы все-таки намерены проводить занятия?
- Разве командир роты не придет?
- Как же, он придет. Но мы же не можем построить роту. Я думаю, пусть пока останется так, как есть.
Трах! - разрыв на улице шагах в пятидесяти от нас.
Мы приказали взводам оставаться в доме и стали ждать, стоя снаружи.
Минут через десять пришел Шубринг.
Ханфштенгель доложил:
- Мы не вывели роту из-за обстрела.
- Из-за трех снарядов? Вы не можете так просто отменить мой приказ о занятиях! Прикажите роте выходить!
Да, кабы знать, что дело ограничится только тремя снарядами!
- Чем будем заниматься? - спросил Ханфштенгель.
- Самое необходимое сейчас - отдание чести.
Я построил взвод перед домом.
- Смирно! Где ваша выправка?! Если уж мы занимаемся строевой подготовкой, то надо стараться! Каждому приличному человеку приятно взять себя разок в руки!
Я шел вдоль улицы и все раздумывал, как бы мне им сказать о том, что мы будем тренироваться в отдании чести - как сказать им, чтобы это не прозвучало издевкой.
В общем, я так ничего им и не сказал. Только показал отдание чести по уставу и велел повторить. Они старались. У меня почти не было замечаний, и через пять минут мы закончили. Нужно ли заставлять их повторять снова? Они же все хорошо выполнили.
Я приказал взять винтовки и потренироваться в этом несколько раз. Потом приказал взять винтовки на плечо, и это тоже повторить несколько раз.
Подошел Шубринг.
- Почему занимаетесь ружейными приемами?
- Я хотел потренировать солдат в отдании чести с ружьем, господин лейтенант. Но они так плохо брали на плечо, что я подумал: надо как следует позаниматься этим.
- Правильно решили. Продолжайте.
Так я убил три четверти часа. И не знал, что делать дальше. Тогда я пошел к Шубрингу и спросил, что теперь от меня требуется.
- Позанимайтесь еще чем-нибудь. Все равно через четверть часа мы снимаемся.
Позднее я узнал, что Ханфштенгель и Хёле целый час занимались только отданием чести. Солдаты ругали не командиров взводов, а ротного, потому что он заставил заниматься строем во время обстрела и потому что они вообще терпеть его не могли.
- В других взводах, - рассказывал мне Мелинг, - они условились приветствовать ротного как можно хуже. - Он рассмеялся.
У меня было неспокойно на душе, и я вышел поискать местечко, где можно было бы посидеть, почитать.
На улице мне повстречался фельдфебель роты.
- Доброе утро, - сказал я, - солдаты требуют жалованья. Здесь многое можно купить, но у них нет больше денег.
- А я что могу поделать? - воскликнул он в сердцах.
- Как что? Вы же получаете деньги у казначея?
- Нет! Ни пфеннига! В тылу черт знает что творится.
Три дня тому назад мы послали к казначею посыльного, и он до сих пор еще не вернулся. Тыловики никогда ни на что не годились, а сейчас это настоящие банды разбойников! Особенно в Брюсселе! И конечно, сплошь одни шкурники, симулянты!
VI
Ночью снарядом убило мужчину и женщину из деревни. Утром мы двинулись вперед.
На одном перекрестке каждые две минуты рвался снаряд - и все время точно в одном и том же месте; это заставило нас свернуть на поле, а потом мы снова вернулись на дорогу.
Впереди слышались неумолчные орудийные раскаты, иногда разрывы. На душе у меня было тревожно. Я-то ведь думал, что нам не придется побывать в огне, что перемирие наступит раньше.
Отсюда, с плоской возвышенности, нам сейчас была видна вся местность. Вдали - большая деревня или город, справа - невысокий, густой лес и над ним огромные, черные облака разрывов. Над деревней висело облако гари. Время от времени там подымался в воздух столб пыли.
На полпути туда лежала маленькая деревушка, куда мы и направлялись. В одном из домов нам отвели три большие комнаты. Рота насчитывала всего пятьдесят человек. Во двор въехала полевая кухня, открыла крышки котлов, приготовились к раздаче пищи.
Рамм! Рамм! Рамм! - куда падали снаряды, видно не было.
- Один снаряд угодил в дом! - крикнул кто-то.
Лошади вздыбились - ездовой был чем-то занят позади котла - и понесли кухню со двора; повара и ездовой - с криком следом за ними.
Шлеп! - пища выплеснулась из котла на дорогу.
Рамм! Рамм!
- Взвод! В ружье! За мной! - крикнул я.
Все следом за мной стали выскакивать из дома. Сейчас же прочь из дома, когда палят!
Рамм! Рамм! Рамм!
Я ринулся за угол дома. Поле было все сплошь изрыто свежими воронками от снарядов.
Я отбежал от дома метров на сто и остановился. Здесь мы были, пожалуй, в безопасности. Мои люди следовали вплотную за мной, Ханфштенгель и Хёле со своими людьми - позади.
- Черт бы их побрал! - ругался Хёле.
Через полчаса огонь начал повсюду стихать. Тяжелые снаряды продолжали бить только по лесу, и слева от него над деревней повисло облако гари.
Мы вернулись в дом. Вернулась и кухня. Ездовой вел обеих лошадей под уздцы и старался их успокоить. Лошади упирались, не хотели снова входить во двор.
Вечером пришел посыльный:
- Господам командирам взводов к господину лейтенанту.
Он сидел на плетеном стуле и не встал, пока мы рапортовали.
- Французы провели впереди нас атаку. Похоже, что они взяли в плен офицера и два взвода, которые занимали позицию перед болотом. Более точных сведений пока нет. Во всяком случае, они заняли небольшую площадь. Возможно, сегодня вечером мы должны будем сменить роту на передовой. И я надеюсь, что дух дисциплины под воздействием требований фронта возьмет верх над мелкими колебаниями момента!
Он отпустил нас кивком головы. Мы молча вышли. Значит, Шубринг не доверяет нам? Это возмутило меня. "Для того ли я старался выполнять твои дурацкие приказы, чтобы ты меня потом оскорблял?"