Сведения, полученные от пленного - грамотного солдата, вникавшего в суть разговоров своих офицеров, - достаточно убедительно подтверждали данные, которыми располагало наше командование: противник готовился к проведению крупной наступательной операции. Такие предположения подтверждались тем, что гитлеровцы в последнее время начали интенсивно накапливать юго-восточнее Орла боеприпасы, горючее, продовольствие. В последнее время на переднем крае все чаще появлялись офицеры-танкисты и артиллеристы, занимавшиеся рекогносцировкой, особенно внимательно изучали систему обороны русских и местность - как на переднем крае, так и в глубине их позиций.
Вилли видел, как в расположении обороны их батальона в последние дни появлялись даже старшие офицеры.
Горновой еще больше времени стал проводить в подразделениях, проигрывал с командным составом на местности способы выполнения каждым командиром полученных задач.
Этому он посвятил и весь день четвертого июля. Войдя поздно вечером в блиндаж на НП, почувствовал озноб. Подумал: "Что-то лихорадит, как бы не свалиться. Не до болячек сейчас. Дорог не только каждый день, но и каждый час. Не случайно противник в последние дни усилил пристрелку и на переднем крае и в глубине обороны полка".
- Потапыч! - позвал ординарца. - Накинь мне шинель. Знобит что-то.
- Доктора бы…
- Не надо. Пройдет.
Немного согревшись, Михаил Романович заснул и увидел сон. Дремучий лес, затаенная тишина. Сверкают белые огоньки - ландыши, от цветка к цветку перелетают пчелы. Шмели деловито роются в разноцветных колокольчиках. Величаво вскинув голову, из-за сосны выглядывает гордая лань, к ее вымени тянется неокрепший, длинноногий детеныш.
И в эти блаженные минуты в блиндаже запищал полевой телефон. Горновой схватил трубку и услышал голос генерала Костылева. Говорил он торопливо и строго, официально, без предисловий:
- Противник снимает минные поля перед своим передним краем. Его наступление может начаться в ближайшие час-два. Приведите полк в полную готовность. Усильте наблюдение, обо всем замеченном докладывайте немедленно.
Комдив смолк, а Горновой, продолжая еще какие-то секунды держать трубку около уха, почувствовал, как учащенно заколотилось в груди. Застегивая на ходу гимнастерку, выбежал на улицу. Светало. Лощину и пойму речушки перед передним краем полка затянуло туманом. Горновой рывком вскинул руку, посмотрел на часы: четверть второго. Значит, все подтверждается. Не случайно две последние ночи в ближайшей глубине вражеской обороны слышался гул танков да и на передовой отмечалось оживленное движение.
По ходу сообщения прибежал начальник штаба, сказал:
- Подразделениям передают приказание. Сообщили и в тыл.
- Вот-вот. Людей приказано укрыть, оставить только наблюдателей. Проверить готовность радиостанций, - ответил Горновой, дав понять, что уже знает об этом.
Подошел замполит. Учащенно дыша, начал докладывать:
- Почти весь день провел в первом батальоне. Прошел по всем взводам от отделения к отделению. Говорил с бойцами из нового пополнения. Осваиваются. Правда, многие плохо понимают по-русски. А тут вот встретили…
Появился полковой инженер капитан Ковтун.
- Только сейчас закончили установку мин в глубине первого батальона, на стыке с соседом. Две повозки противотанковых укрыл в капонире за высотой, как приказывали.
- Ладно, - отозвался Горновой и обратился к начальнику штаба: - Артиллеристов предупредили?
- Так точно. Разговаривал с Носковым. Да вот он и сам.
- Своих поднял, поставил задачи, - доложил командир полковой артиллерийской группы.
- А как с боеприпасами?
- Приказ выполнен с небольшим превышением. Даже и противотанковые в запасе.
И вдруг небо осветилось ярким пламенем.
Загрохотало. Под ногами закачалась земля.
И Горновой, и его помощники остолбенели. Только спустя какую-то минуту Зинкевич, взглянув на командира, прокричал:
- Наши! Вон бьют! - Он махнул рукой в сторону тыла и посмотрел на часы. - Ровно два двадцать.
Через несколько секунд громыхнули разрывы сотен снарядов в расположении противника. Потом удар повторился.
- Наши проводят контрартиллерийскую подготовку, - сказал Горновой.
Так гром артиллерийских залпов на рассвете пятого июля разорвал предрассветную тишину, царившую над широкими русскими просторами южнее Орла. Началась знаменитая битва на Орловско-Курской дуге.
Как в последующем стало известно, наш удар был нанесен всего за десять минут до начала артиллерийской подготовки противника, когда его изготовившаяся для наступления группировка находилась в полной боевой готовности. Пленные показывали, что их части понесли большие потери; для гитлеровцев он оказался ошеломляющим.
Особенно большие потери понесла вражеская артиллерия. Удар нашей артиллерии по наблюдательным пунктам врага нарушил управление его войсками.
Противник опомнился примерно через два часа и начал артиллерийскую подготовку, но в полосе 13-й армии на его огневые позиции обрушился повторный огневой удар. В то время как на земле продолжалась артиллерийская дуэль, над нашей обороной появились свыше двухсот бомбардировщиков и штурмовиков. Небо запылало от разрывов зенитных снарядов.
Стоя в траншее на своем НП, Горновой увидел, как несколько вражеских бомбардировщиков, заходя со стороны замутившегося солнца, направилось в сторону огневых позиций полковой артиллерийской группы. Через минуту-другую там, за высоткой, разорвались бомбы. Что-то тяжело сжало душу, перехватило горло.
Подбежал находившийся рядом, на своем НП, майор Носков.
- Били по пушечному дивизиону. Сейчас там разбираются.
- Наблюдайте вон за той рощей. - Горновой махнул рукой в сторону обороны противника. - Вот-вот тронутся танки. - И не успел артиллерист отойти, как на опушке рощи, на которую указывал Горновой, замелькали несколько танков, самоходных орудий. Они спускались в лощину, к нашему переднему краю.
- Штук восемь, - прокричал Горновой.
Зазуммерил телефон.
- Слушаю, - поднял трубку командир полка.
- Докладывает Березин. Противник выдвигает танки. Уже в лощину спустились.
- Понял, - ответил Горновой и - к Носкову: - Подготовиться к открытию ПЗО перед первым батальоном. Видно, враг в самом начале нанесет удар в стык с соседом.
- Сейчас, - ответил Носков и поспешил к своим телефонам.
Горновой, услышав гул моторов, поднял голову. Группа штурмовиков подходила к передовой полкового участка. Буквально в следующий миг район обороны первого батальона утонул в дыму и пыли. Черные столбы ветром погнало в сторону полкового наблюдательного пункта. Горновой позвал прижавшегося к стенке окопа телефониста:
- Вызывай первого.
Батальон не отвечал.
- Наверное, перебило провод, - доложил связист и рванулся из окопа. - Проверю, - крикнул, удаляясь.
И уже через десяток минут доложил:
- Все в порядке.
- Что у Березина? - спросил Горновой подбежавшего Зинкевича.
- По окопам фрицы не попали, лишь две бомбы разорвались рядом с третьей ротой. Но многих оглушило, комбат сам ничего не слышит. Кричит, а на вопросы не отвечает.
(Капитан Березин всего несколько дней назад представился ему, прибыв после излечения в армейском госпитале.)
Как только самолеты закончили бомбежку, артиллерия противника совершила еще один, пожалуй, самый мощный огневой налет не только на передовые позиции полка, но и по его наблюдательному пункту. Несколько тяжелых снарядов разорвались рядом, Горнового бросило на дно окопа.
Поднялся с трудом. Он задыхался от толовой гари, дышал учащенно, в голове звенело, как в кузнечном цеху, ноги не повиновались. Вытирая лицо, он взглянул в сторону переднего края и ужаснулся: перед всем фронтом полкового участка, справа и слева перед соседями, насколько можно было видеть на задымленной местности, противник шел в атаку. Особенно плотными были пехотные цепи на правом фланге. Там же было больше и танков. "Ясно, нащупал стык, - подумал Горновой. - Как бы не смял Березина".
И хотя под ударами полковых артиллеристов там уже полыхали бурым пламенем два-три танка, противник, как показалось Горновому, ускорял движение, чтобы побыстрее ворваться на передний край.
Звонкий пулеметный лай, автоматная стрекотня слились в сплошной гул. Горновой улавливал грозные голоса своих станковых пулеметов, сорокапяток и противотанковых ружей. И конечно же больше всего боялся прорыва гитлеровцев на фланге, в стык между полками разных дивизий. "Но ведь там плотные противотанковые минные поля", - вспомнил Горновой и потянулся к планшету. Быстро взглянув на подготовленную полковым инженером схему минирования, почувствовал облегчение. Но тут увидел, как несколько танков противника, вынырнув из лесочка, подступавшего к узлу обороны первого батальона, ведя интенсивный пушечный и пулеметный огонь, поднимались по скатам высотки в гору. А тут и зуммер:
- Товарищ третий! Танки противника… Больше Горновой ничего не услышал.
Солдат рывком крутанул ручку, пофукал. "Опять связь порвана", - буркнул себе под нос, схватился за провод и побежал к переднему краю.
Наблюдая за продвижением противника, Горновой позвал начальника штаба, кричавшего в трубку радиостанции.
- Что там творится у Березина?
- Да вот поговорите. - Зинкевич подступил ближе, протянул трубку.
Горновой напрягся, чтобы услышать доклад комбата, но понял лишь одно - танки прорвались через передний край соседнего батальона. Комбат выкрикивал еще что-то, но треск и лязг забивали его слова.