Когда в квартире стихло, Люся увидела валявшийся на полу освещенный лунным светом кухонный нож, который она успела схватить, убегая к себе в комнату. "Хорошо, что оказался под рукой", - подумала она и попыталась подняться, но тело не повиновалось. Еле доползла до матери, уронила на ее постель голову и, не в силах сдержаться, беззвучно зарыдала. Мать погладила ее голову, провела по растрепанным волосам ладонью:
- Успокойся, девочка. Мы не покорились. - Она нервно закашлялась. - Но надо разыскать Женю, освободить папу. Уходи к нашим. А мне Вера Платоновна поможет.
Глава 30
В госпитале Горновой прислушивался к сводкам Совинформбюро, внимательно читал газеты. Его особенно интересовала дивизия, в которой начал боевой путь. И однажды услышал, что она отличилась в сражении за Смоленск, комдив Харитонов (теперь уже полковник) ставился в пример другим как мастер маневренных действий в сложной, быстро меняющейся обстановке. А потом Горновой прочитал в газете подвальную статью о том, как дивизия полковника Харитонова упорной обороной сорвала прорыв противника к занятому ее частями важному рубежу.
Среди отличившихся был и комбат Буров. "Значит, нашел свой полк, - подумал Михаил. - Люди воюют, а я торчу здесь с перебитой ногой. Скорее бы вырваться да к полковнику Харитонову".
* * *
Из госпиталя Горновой выписался в конце ноября, когда враг находился на ближних подступах к столице.
В Главное управление кадров Наркомата обороны Горновой добрался поздно вечером. Работники ГУКа уже прекратили прием.
- Приходите утром, - ответил дежурный, выглянув в окошечко.
"Куда же теперь, на ночь глядя? Не возвращаться же в госпиталь", - удрученно подумал Горновой, выходя на улицу. Вспомнил о Люсиной тетушке: "Ведь она где-то рядом".
Отыскав в темноте на большой медной табличке семнадцатой квартиры фамилию Дианы Аполлоновны, три раза нажал на звонок. Ответа не было. Михаил собрался было уходить, но вдруг услышал за дверью:
- Кто там?
- Это я, Горновой, от Люси.
- От Люси? - переспросила тетя и настороженно выглянула в дверь. Узнав Мишу, потянула его за руку. - Скорее захода! Да ты садись. И вдруг вспомнила: - А ведь у меня для тебя письмо. Подошла к туалетному столику, достала толстый конверт и подала Михаилу.
Он залпом прочитал все пять исписанных Люсей тетрадных страничек, потом еще раз. А последние строки шептал без конца:
"Мишенька, я останусь здесь и буду твоей до последнего вздоха. Я тебя очень люблю! Целую…" В самом конце приписка: "Одесса, 29 сентября".
После ужина Диана Аполлоновна показала письмо, полученное от Белецкого. Он сообщал, что из Одессы никуда не тронется, выражал надежду, что враг будет разгромлен в ближайшее время, просил, если заглянет к ней Миша, приветить его.
За разговорами провели большую часть ночи, а утром тетя проводила его до трамвайной остановки.
Кадровик принял Горнового без задержки и сообщил:
- Назначаетесь начальником разведки в дивизию генерала Костылева. Вам надо поспешить. Дивизия будет в районе Серпухова и, вероятно, с ходу вступит в бой.
- Товарищ подполковник, - попросил Горновой, - а нельзя ли в дивизию полковника Харитонова? После ранения обещал я возвратиться в свой полк. И разведчик из меня… Никогда этим не занимался.
- Для разговоров у нас, товарищ Горновой, нет времени. Вы направляетесь туда, где самая острая необходимость. Кстати, поздравляю вас с присвоением звания "капитан". А с должностью справитесь, вы же бывший пограничник.
Глава 31
В ноябре гитлеровское командование, стянув наиболее сильные танковые группировки и авиацию на фланги Западного фронта, стремилось нанести удары с севера из района Клина и Рогачева в направлении Яхромы и Красной Поляны и с юга из района Тулы на Каширу для захвата Москвы в кольцо. Ожесточенные бои не затихали ни днем ни ночью. Наши войска стояли насмерть на каждом рубеже, но соединениям третьей и четвертой вражеских танковых групп, наносившим удары с севера, удалось прорваться непосредственно на подступы к столице. Передовой отряд 56-го механизированного корпуса в составе пехотного и танкового полков в ночь на 28 ноября прорвался через канал имени Москвы и захватил плацдарм в районе деревни Перемилово. В те же дни враг форсировал Нару севернее и южнее Наро-Фоминска и подошел к Кашире. Гитлеровцы хвастливо заявляли, будто бы видят советскую столицу в бинокли. Позже удалось установить, что фашисты доставили в район Красной Поляны дальнобойные орудия для обстрела Москвы издали.
Продвижение врага было остановлено. 27 ноября в районе Каширы и 29-го севернее столицы советские войска нанесли сильные контрудары. Фашистский план "Тайфун" потерпел крах.
Дивизия генерала Костылева, сформированная в Приволжье, прибыла в район Серпухова и вступила в свое первое сражение. Отразив атаки противника, ее части с наступлением темноты заняли относительно выгодные рубежи для организации обороны.
Пробиваясь через пургу, Михаил долго разыскивал дивизию, нашел ее штаб в лесной деревушке поздно вечером.
Начальник штаба сидел за столом в жарко натопленной избе и, уткнувшись в карту, о чем-то напряженно думал. Наконец оторвался от карты, взял у Горнового направление, прочитав, предложил:
- Садись-ка. Смотри сюда. На этом рубеже, - майор ткнул карандашом в карту, - должен был занять оборону полк майора Прохорова. А у нас никаких данных. Твоя задача - выяснить, что у них там. Уже двоих посылал - не вернулись.
- А рация у вас есть? - спросил Михаил.
- Ты что? Под суд меня толкаешь? Тут штаб дивизии! Немец только того и ждет - засечь да накрыть…
- А вот нам радиостанции помогали управлять частями в бою и поддерживать связь с армией. Уверен, что…
Майор бесцеремонно оборвал Горнового:
- Кончай разглагольствовать. Бери красноармейца, ищи полк. Утром наступать.
Сделав пометки на карте, Горновой выбежал на улицу.
Колючий снег ударил в лицо. Прикрываясь рукой, Михаил пошел, преодолевая тугой напор ветра. Почему-то стало жаль майора Овечкина, нелегко ему, а опыта маловато. Но беспокоила и даже злила самонадеянность этого человека, судя по всему, недалекого и упрямого; к тому же как черт ладана боится современных средств управления. Именно по вине вот таких головотяпов и родилась в начале войны "радиобоязнь", в результате которой многие наши командиры теряли связь, терпели поражение. И еще: к чему начальника разведки отлучать от своего дела? Ему в оставшееся до рассвета время надо принять меры к тому, чтобы получить как можно больше сведений о противнике и тем самым помочь комдиву поставить частям конкретные задачи. Найти полк надо, но для этого есть люди в других отделениях штаба, прежде всего в оперативном.
Продираясь сквозь пургу, Михаил и сопровождавший его красноармеец оказались у глубокого оврага, на дне которого мерцал слабый огонек. Там оказались саперы. Они и сообщили, что штаб полка рядом, в лесочке.
- Капитан Зинкевич, - представился начштаба полка.
- Почему не докладывали в дивизию, где находитесь и какова обстановка.
Зинкевич позвал радиста, спросил:
- Почему не передал кодограмму?
Сержант ответил, сдерживая досаду:
- Охрип, вызывая, а там молчат.
- Вот так, товарищ начальник разведки. Прежде чем нас упрекать, наведите порядок у себя. Мы исполнители. Нам что прикажут.
Горновой не сдержался:
- Что за исполнители? Как это - прикажут?! Начальник штаба полка не имеет права так легкомысленно рассуждать.
- Попробуй тут разберись. Из вагона - и на рубеж.
- Это не оправдание для бездеятельности да еще и для безответственных заявлений. - Помолчав, Горновой спросил: - Полк-то вышел на рубеж?
Зинкевич унял горячность и, наклонившись к карте, начал докладывать:
- Вот, товарищ капитан. Возможно, подразделения нанесены не совсем точно, но полк вышел вот на этот рубеж. Что останется от него на рассвете, сказать трудно, так как окопаться не успеет.
- Еще и боя не было, а у вас, товарищ капитан, уже похоронное настроение, - упрекнул Михаил. Поднимаясь с патронного ящика, спросил: - А где командир полка?
- С вечера позвонил всего раз, из второго батальона, кажется. Ну-ка позови Волкова, - приказал Зинкевич радисту, а когда капитан появился, раздраженно спросил: - Откуда звонил командир?
- Так вы же с ним говорили, товарищ начальник штаба.
- Вы, вы! А вы зачем? Тоже мне помощники! Давай наноси обстановку капитану на карту. В дивизию требуют.
- Сейчас времени нет, - возразил Горновой. - Пусть капитан возьмет вашу карту, двух бойцов и пойдет со мной, а вы сейчас же разыщите командира и доложите, что, вероятно, полку поставят задачу участвовать в контрударе.
В штаб дивизии Горновой возвратился в тот момент, когда майор Овечкин докладывал комдиву предложения об участии дивизии в контрударе.
- Ага, разведчик, - улыбнулся комдив. - Видать, ты нагнал им пару. Прохоров сам прибежал сюда докладывать.
Горновой удивился.
- Уже?
- И доложил, и задачу получил. Садись потолкуем, с чего тут нам начинать. Ты из академии?
- Из госпиталя.
- Уже успел повоевать?
- Так точно, товарищ генерал. Был на стажировке. Война застала на границе. Вот и пришлось…
- Крещение серьезное, - сказал комдив и кивнул Овечкину: - Продолжайте.
- Нанося удар в направлении Бурцева, овладеть узлом обороны, прикрывающим подступы к селу… - неуверенно проговорил майор.