Лионель быстро сообразил, что исполнить желание Жасмины было не безопасно - возможно, что и садовнику и еще кому-нибудь из прислуги было наказано наблюдать за ним - за себя он вовсе не боялся, но он не желал навлечь беду на Рубена и на его девочку.
Он опустился на колени перед цветущим жасмином и самой Жасминной и, притянув к себе милое личико, нежно, нежно поцеловал…
- "Мамы нет сегодня дома," сказал он почти шёпотом, опасаясь, что его могут подслушивать, "она вернется только к ночи. Мой отец и мой воспитатель также уехали, и я совсем один. Я обещал не выходить из сада, а то давно бы пришел к тебе, Жасмина. Как поживает м-р Дейль?"
- "Хорошо, благодарствую", с достоинством ответила Жасмина. "Теперь папа занят - он роет другую могилку - крохотную, крохотную могилку для такого крохотного ребенка. Такая могилочка хорошенькая!"
Она вздохнула и приложив к ротику свой пальчик, подняла к небу свои голубые глазки, - точно ясновидящий ангел.
- "Лиля, что с тобой?" с беспокойством вдруг спросила она. "Какой ты белый, совсем белый, знаешь, Лиля, ты точно такой, как была мама, когда она ушла на небо."
Лионель улыбнулся.
- "Я очень много учился это время" - ответил он - "когда читаешь много книг, всегда устаешь и бледнеешь. Ты никогда книг не читаешь?"
Жасмина покачала головой.
- "Я читать еще не умею," призналась она, "могу только разбирать по складам - волшебную свою книжку я всю знаю, а Божью книгу мне тетя Кэт читает."
Волшебная книга и Божья книга - здесь начинались и здесь кончались познания Жесмины… Лионель улыбнулся, невольно вспомнив профессора и представляя себе, с каким презрением он отнесся бы и к маленькой девочке, и к волшебной книжке, и к книге Божией!
Продолжая стоять на коленях, он тихонько продел между веток один из длинных локонов Жасмины и обкрутил его вокруг цветов - одного с нею имени.
- "Теперь, ты уйти не можешь!" весело сказал он, "ты моя маленькая пленница!"
Она через плечо взглянула на то, что он делал, и весело рассмеялась - и пока она смеялась, ее хорошенькие щечки были все точно изрыты прелестными ямочками - … Совершенно довольная новым устройством, она расположилась по удобнее посреди зелени, от удовольствия воркуя-точно голубка!
- "Я тебе, ведь, говорила, что в изгороди есть дырка, в которую я пролезть могу," сказала она с торжествующим видом. "Вот это и есть та дырка! И она всегда была - и я часто приходила, когда никто здесь не жил, и рвала розы. Здесь много, много роз?" Сказала она это вопросительно.
Лионель понял намек и, вскочив проворно, нарвал целый букет самых чудных полу-распущенных роз - и, став снова на колени, подал ей его. Она запрятала весь свой маленький носик в душистые лепестки.
- "Ах! какая прелесть," сказала она, вздыхая. "Ты милый, очень милый мальчик - я люблю тебя! A где твои Троянские войны?"
Он весело засмеялся. - "Там, где они всегда были и где навсегда останутся - в эпической поэме Гомера! Все та же старая история!"
- "Да, все та же старая история!" как-то уморительно повторила Жасмина, "помню - была не добрая принцесса и были… О! Лиля! смотри - пчела!… Она вся съёжилась, прижимая к себе свои розы, и ее хорошенькое личико выражало неподдельный ужас при виде большой, смелой пчелы, которая, громко жужжа, кружилась над ней - видимо недоумевая, цветок-ли она - и не кроется-ли в ней медовая сладость. - Лионель, вооружась длинным листом папоротника, отважно защищал свою маленькую пленницу от крылатого врага - наконец, пчела, убедившись, что эти хорошенькие создания все же - не цветы - лениво, важно полетела дальше…
- " Какая она дурная," проговорила Жасмина, провожая глазами удалявшуюся пчелу. "У неё все цветы в саду, кажется, довольно с неё, зачем ей еще мои?"
- "Конечно, пчелка дурная, "согласился Лионель - в эту минуту он чувствовал себя таким счастливым… и раздвинув руками зелень и цветы, которые на половину скрывали ее, он ближе к ней подсел. "Скажи, Жасмина, неужели ты шла совсем одна через все большое поле?"
- "Да", самодовольно ответила она, "через поле ближе, чем по большой дороге. Иногда на нем много, много коров - я их боюсь - и идти тогда не могу - но сегодня коровок нет, и я все время так бежала, чтобы скорее прийти к тебе, Лиля", и она нежно взглянула на него, "а ты когда ко мне придешь?"
Веселое личико Лионеля затуманилось.
- "Не знаю, Жасмина", грустно сказал он… "как бы мне хотелось прийти! Давно бы пришел, если бы можно было… но теперь столько у меня уроков - да кроме того, без профессора меня никуда не пускают."
- "Профессор, а кто он такой?" спросила Жасмина.
- "Он мой воспитатель, он очень умный и учит меня."
- "Разве не мог бы и профессор к нам прийти вместе с тобой?"
- Нет, милая, он бы не захотел, он человек странный.
- "Я понимаю," перебила его Жасмина, кивая головкой. "Он дурной - такой же, как злой дядя у малюток в лесу, и как твой отец. Ведь, ты сказал, что твой отец разбранил бы меня за то, что я пролезла через дырку!"
- "Да, я в этом уверен," сказал Лионель.
- "Ну, так он дурной, очень дурной," решила она и, понизив голос, прибавила: "бедный, бедный Лиля - так мне тебя жалко…"
Голосок ее звучал как-то особенно жалобно и нежно - Лионель почувствовал, что слезы подступают ему на глаза.
- "Отчего, милая"? дрожащим голосом спросил он, и чтобы скрыть свое волнение стал распутывать локон, привязанный к ветке жасмина.
- "Потому что ты одинокий, и я боюсь, что меня ты уже больше никогда не увидишь…"
И снова она подняла свои голубые глаза к голубому небу, точно далеко в горнем мире что-то чудное к себе манило ее…
Лионель взял в свои ее маленькие ручки, грустно защемило его сердце, но его грусть была - иная…
- "Милая, говорить так не надо," тихо промолвил он. "Но, верно, я еще часто буду видеть тебя - когда даже из Коммортина уедем, я тебя не забуду - я вернусь к тебе, когда буду большой."
Она-задумчиво остановила на нем свои глазки.
- "Много времени пройдет, Лиля, пока ты будешь "большой."
Он промолчал. Конечно, она была права. Много, много времени действительно пройдет, пока он станет "большой" - да еще, настанет-ли оно для него? Он чувствовал, что не хотелось бы ему быть когда-нибудь "большим"; быть "маленьким", - и то для него было уже так тяжело… Он не мог себе представить даже возможности прожить долгие, долгие годы, в труде и работе, только для того, чтобы достичь того возраста, в который люди становятся "большими", и знать, что за тем потянутся еще долгие годы нового труда, новой работы, пока наконец не настанет старость - и все закончится - могилою и забвением того, что когда-нибудь да было… Он знал, что большинство людей живет, ни мало не смущаясь этим своим жребием - но он, для себя, страшился его… Если бы после смерти наставала жизнь иная - каким светом осветилось бы все, что теперь было так загадочно - но ученые эту надежду разрушили, возвестив, что смерть есть конечный предел жизни души… В глубоком раздумье он все продолжал стоять на коленях перед Жасминной, держа ее маленькие ручки - а она так серьезно на него смотрела своими большими лучезарными глазами - и оба молчали - как бы чувствуя приближение чего-то непонятного для них самих… Тень грядущего таинственно их настигала - или же, то была не тень - a светлое облако, которое тихо надвигалось, чтоб укрыть их и осенить светлою радостью?.. Казалось невероятным, чтобы и эти две чистые, молодые жизни, в свое время, вошли в общую колею, чтобы, не щадя их, грубость века и на них наложила свое клеймо - возмутительно было подумать, что этот вдумчивый мальчик с чуткой, поэтичной душою превратится в обыденный тип современного человека, и еще возмутительнее была мысль, что эта прелестная девочка, в глазах которой отражалось само небо - превратится в тип современной женщины - что в них обоих потухнет святой огонь, который теперь теплился тихим, ясным светом… Что ожидало этих детей? Кто бы мог сказать это!
…Однако, Жасмина зашевелилась в своем зеленом гнездышке.
- "Я сейчас уйду, Лиля," объявила она.
- "Зачем так скоро?" воскликнул Лионель, "останься еще немножко."
- "Нельзя," сказала она, "я обещала папе прийти за ним перед обедом, он теперь ждет меня."
- "Приходи еще после обеда", просил мальчик, "вернись в 4 часа, я буду здесь, буду ждать тебя."
- "Хорошо, Лиля, постараюсь, - может быть, приду, может быть-и нельзя будет," сказала она вздыхая. "Но я уверена, что я тебя скоро опять увижу - не стану ждать, чтобы ты был "большой!" Только не забывай меня, Лиля!"
- "Тебя забыть - нет, нет" - с жаром ответил мальчик, поправляя шляпку на ее головке, "никогда, никогда тебя не забуду, милая, милая, маленькая Жасмина!"
Она тихо улыбнулась.
- "Хочешь еще раз поцеловать меня, Лиля?" тихо спросила она.
В ответ он крепко обнял ее и нежно, нежно поцеловал маленькие губки, которые из-за цветов протягивались к нему.
- "Прощай, Лиля!" сказала она тогда - и на четвереньках принялась выползать из-под зелени.
- "Прощай, Жасмина! но не надолго!" ответил он.
- "Не надолго" - повторила она - "только не забывай меня, Лиля!"
- "Никогда" - твердо проговорил мальчик, грустно ей улыбаясь и глядя на нее сквозь густую зелень изгороди, за которой она уже теперь стояла. Она тихо пошла по тропинке и вдруг обернулась - быстро побежала назад и, раздвинув обеими ручками ветки жасмина, еще раз выглянула из-за своих цветов.
- "Лиля, прощай! Не надолго!" сказала она и затем исчезла.