Глава четвертая
Сегодня майор Одинцов не морщил от боли лицо и внешне выглядел, отдохнувшим, посвежевшим, довольным. Мы встретились в тихом сквере недалеко от концертного зала филармонии, и совсем рядом с подвальчиком которой врач Женя переоборудовал для приема пациентов и где майор добровольно кололся по китайской методике. В сквере стоят редкие лишенные листвы деревья, голые ветки на них обсижены каркающим вороньем. Сесть было некуда, все скамейки были обгажены птичьими экскрементами.
- Дурная примета, - негромко заметил я, пока майор бегло просматривал поданные ему листки бумаг.
- Что? - отвлекся он, окинул взглядом сквер, - Ах это… - кивнул он головой в сторону жирных наглых ворон, - Так мусорные контейнеры рядом, вот они и тут и гнездятся.
- По поверью, - тихо, внушительно сказал я, - стаи воронья вблизи человеческого жилья, это к большой беде и воронье чует грядущую поживу.
- Оставь свой заупокойный тон, - снисходительно усмехнулся майор, - где люди, там помои, где помои там воронье, их надо просто отстреливать, да некому этим заняться, санитарные службы не работают.
- Действительно, - подтвердил я, - санитарные службы не работают и именно поэтому стреляют другие.
- Мы с тобой давно знакомы, - зажав в кулаке бумаги, пристально, тяжело посмотрел на меня майор Одинцов, и тень явной неприязни ко мне легла на его лицо, - и я тебя всё меньше и меньше понимаю. Ты же сам весь по уши в дерьме, как и я, да в принципе как и любой, кто зарабатывает деньги в нашем деле. Так чего ты идущую от тебя вонь, искусственным ароматом цветущих роз хочешь перебить? Помнишь анекдот про птичку в теплом навозе? Так вот сиди в говне и не чирикай! А вот по этим бумажкам, - потряс он листками, - я сегодня же все запросы отправлю и наружное наблюдение распоряжусь установить. А еще…
Пока он говорил тень сгустилась на его лице, но это было не отражение эмоций, на его лице отразилась тень смерти…моей смерти.
- Ложись! - выкрикнул я и упал первым.
Тонко свистнула пуля, мимо. Мимо меня. Я успел упасть, а майор нет. Он грузно неловко осел на землю и лежа закричал, зажимая ладонями рану на плече. Я мгновенно вскочив с земли, укрылся за ближайшим деревом. Каркая взвилось с веток и закружило над сквером воронье. Второго выстрела не было, я опять обманул смерть, подставив ей другого.
После моего телефонного звонка из своего подвала выбежал Женя. Быстро осмотрел майора, остановил кровотечение, затем мы вдвоем, взяв под руки впавшего в болевой шок полицейского, перетащили его в подвал. Сообщили в управление полицию, вызвали "Скорую помощь".
Глава пятая
Выстрел снайпера в полицейского как подстегнул расследование, события водоворотом стали затягивать на дно, всех причастных к этой истории. Или почти всех.
Дом, баню, пасеку Андрея Кольцова обыскали. В одном улье нашли тайник с запаянной в толстый целлофан винтовкой, на стволе оружия обнаружили нарезку для установки глушителя, в остальных ульях обнаружили самодельные патроны. Его алиби по поездке в Германию оказалось фальшивым, по его паспорту туда ездил совсем другой человек. Андрей не назвал его имени, а первый лист своего заграничного паспорта он намеренно испортил, предусмотрительно оставив на других листах отметки о пересечении границы.
Обвиняемый Кольцов отказался давать показания без присутствия на допросе своего адвоката. А своим защитником он назвал меня. Я знал, что именно так и будет. Знал, что наша схватка не закончена. Мы ещё посмотрим друг другу в глаза. Надо только найти достаточно сил, чтобы выдержать его взгляд.
Камера или правильнее помещение для допросов в следственном изоляторе мне хорошо знакомо, я не раз тут бывал. Знакомы и служащие СИЗО. Именно поэтому, за скромную мзду, они разрешили мне пронести передачу подследственному, минуя обычную процедуру. Мёд в сотах, листовой чай, шмат сала, теплое белье, две пары шерстяных носков, сигареты.
Странно, но первый вопрос моего клиента был именно о сигаретах.
- Зачем? Я же не курю.
- Ты попал в новый мир, - сдержанно сказал я, - тут свои законы. Чай и табак это свободно конвертируемая зоновская валюта. Алкоголь и наркотики его драгоценность. Привыкай. А без валюты тут выжить невозможно. Да и деньги тут, даже больше чем на воле нужны. Я в следующий раз перечислю тебе на лицевой счет, то, что посетители из "Хохмы" для тебя собрали.
- Новый мир - тюрьма, - скривил губы Андрей, и с горечью, - весьма символично.
Раскладывая на привинченном к полу столе принесенные вещи и продукты, я промолчал.
- А ведь это ты меня полиции сдал, - тусклым под стать серой краске стен камеры тоном заговорил Андрей, - Ты. Почему? Почему ты решил, что это я? Знаешь, как следователь смеялся, когда я тебя попросил вызвать, как своего адвоката? Потом рассказал, как ты меня предал. Посоветовал другого защитника пригласить.
Вот оно! Началось! Мы опять схлестнулись, но не в споре о мироздании, не о свободе воле, а просто о свободе, физической свободе которой его лишили по моему доносу.
- Что ж ты совета доброго следователя не послушал? - внешне очень спокойно спросил я.
И мы оба физически осязали, как в этой тесной душной камере для допросов не хватает воздуха и сгущается напряжение, разнонаправленными потоками хлещут, страх, обида, чувство вины и еще одно чувство совершенно тут неуместное, чувство сострадания.
- Хотелось тебе в глаза посмотреть, - холодно сказал капитан Кольцов.
- Ну смотри, - вызывающе предложил я.
Мы смотрели друг другу в глаза, маньяк убийца смотрел в глаза защитнику и оба молчали. Все было сказано. Без слов.
- Ты считаешь меня предателем? - первым глухо и напряженно заговорил я, - но когда утром ты пришел ко мне, я тебя открыто предупредил: "Я знаю кто ты. Беги, беги, спасайся пока есть возможность". А если говорить о справедливости… то это ты подставил под пули своих солдат, по твоей вине плакали их мамы. Пришло время отвечать, неисповедим промысел Божий. Смирись.
- Тебе ли говорить о промысле Божьем? - возвысил голос расстрига, - ты сам разве не стрелял по созданиям Господа нашего. Разве матери, дети тех кого ты убил, не слали проклятья на твою голову?
- Твоей жизнью, я выкупил у смерти, другую жизнь, - не выдержав идущего от него эмоционального накала сломался и устало как со стороны прозвучал мой голос, чуть помедлив я договорил, - или давай прекратим этот никчемный разговор, или пригласи к себе другого адвоката.
- А он поможет?
Как отстреливаясь короткими очередями, дальше мы обменивались только сухими отрывистыми фразами:
- Нет, улики против тебя бесспорны, для суда их вполне достаточно.
- И что меня ждёт?
- Пожизненное. Могу устроить тебе экспертизу, где тебя признают невменяемым, но не на момент совершения преступлений, тут сумасшествием и не пахнет, а сейчас. Можешь сейчас сойти с ума. Выбирай.
- Я не виновен!
- Все маньяки одержимые своей идеей так утверждают, но суд человеческий будет интересовать не словесная шелуха твоих или моих представлений о добре и зле, виновности и праведности, а конкретные доказательства совершенного преступления, причем отдельно по каждому эпизоду.
Разговор на сегодня был закончен, но я не спешил уходить. Закурил, с удовлетворением отметил, что пальцы державшие сигарету совершенно не дрожат. Сел за стол и ждал, ждал когда он раскроется до "донышка" от этого зависела линяя моей защиты.
Подследственный и мой клиент, сидя напротив и ладонью нежно поглаживая закрытые в пищевую пленку пчелиные соты, думал. Он не пребывал в эмоциональном шоке от накарканной мною своей грядущей судьбы, он думал. И я знал о чём он думает, обо мне. О моей расчетливой жестокости, а еще он думал, о том чью жизнь я спасаю, подбрасывая судьбе его жизнь.
- И как его зовут? - после томительной паузы спросил он.
- Ее имя: Даша, - отозвался я, - ее подставили на наркотики. Мне предложили, или я сдаю снайпера или ее упакуют в зону и надолго. Это еще совсем молодая девушка, ей жить да жить. И ее отец спас моего сына. А я всегда плачу по своим долгам. В этом случае, плата твоя свобода. И твоё прощение мне не нужно. Это закон, жизнь за жизнь.
- Нечеловеческий закон, - хрипло сказал Андрей.
- Вы ошибаетесь, капитан Кольцов, - интонационно разделяя слова спокойно ответил я, - это как раз человеческий закон в самом худшем смысле этого слова.
Мы опять замолчали. Он думал, а я курил, достав из своего портфеля и без нужды пролистывая затрепанный уголовно - процессуальный кодек.
- Ну и как ты доказал полиции, что снайпер это я? - прервал молчание Андрей.