- Свои, наверно. Но все-таки остеречься надо: может быть, из тыловых шакалов. Немцы не жалеют людей на диверсии. А у нас еще военнопленная эта... Сворачивай с нею вправо, а я - влево пойду, в обход, в тыл ему. Если надобность будет - крикну: ты с того фланга поддержишь. Мигом: время - на счету.
- А с пленной как быть, в таком случае?
Но Шукур только рукой отмахнулся.
Они разошлись. Из кустов, позади, поднялась вихрастая всклокоченная голова. Мальчик. Он метал глазами вправо и влево, вслед уходившим: за кем итти? Колдунов, Менгден и Сопар-Оглы уже скрылись за деревьями, затих громкий сначала хруст ветвей под их удаляющимися шагами. Мальчик выскочил на дорогу. Он был маленький и худой, босиком, руки и колена перемазаны землею, лицо исцарапано. И следом за ним второй, тоже с пионерским галстуком на шее.
- Они, - шопотом сказал первый и сжал руки. - Точь-в-точь как дозорные с колхоза Дзержинского говорили: трое в красноармейском, у одного ящик какой-то либо сумка.. Не упустить бы... Беги в колхоз, чтобы отряд истребительный прислали, а я за левым пойду... за тем, что с ящиком... Наверно, он и есть самый главный диверсант.
- Непохоже, - с сомнением помотал головою второй. - Видал, как они шли? По чужой земле так не ходят. Красноармейцы это, свои, Петя.
- "Свои", - передразнил Петя. - Зачем красноармейцы, на ночь глядя, в лес потащатся, да еще с ящиком? От Малых Озер идут, а там и войск нет. Беги. А то...
Не договорил. Сзади выросла плечистая фигура. Шукур засмеялся.
- Это вот кто, оказывается! Аккуратнее надо, следопыты. А вы - как носороги сквозь лес. За километр слышно.
Петя подозрительно оглядел туркмена.
- Нам прятаться незачем было, - сказал он хмуро. - Мы так, просто, за грибами по лесу... А у вас что в ящике?
- Главная авиабаза, - засмеялся Шукур. - Пока, слышите, тихенько сидит, укрыто. Даже не пищит. А скоро я ее в воздух пущу. Ну, значит, сговорились, ребята? На следующий раз осторожнее надо, когда по настоящему следу пойдете. А то (он выразительно потрогал кобуру) диверсанты с пустыми руками не ходят: можете все дело сорвать.
Он окликнул Колдунова и зашагал прочь, по тропе. Петя шепнул сердито:
- Ну, что же ты, Ванька... Я же тебе сказал: беги.
- Да свои же... - удивленно протянул тот. - Слышал, как он...
- А ты и поверил! - с негодованием воскликнул Петя. - Легко ж тебя за нос провести. Ведь тот, что говорил, не русский, хоть убей. И с лица и с голосу... Не слышал разве, как выговаривает? А те двое почему даже близко не подошли? И на низеньком, хромом, видал, как шинель болтается? Переодетый, сразу видать. Гони во весь дух... А я за ними следом... И теперь уж не услышат. К просеке веди: тропка туда идет.
Ваня помчался. Петя осторожно пошел по тропе, зорко вглядываясь вперед.
11
По тропе прошли недалеко: справа засквозил лес. Просека, наверно: подходящее место для "вынужденной посадки". Свернули. Шукур и Колдунов разговаривали вполголоса. Менгден прихрамывала чуть отступя, рядом. Время от времени она наклонялась, срывала попадавшийся по пути цветок.
Внезапно все трое остановились и - бегом бросились влево, к открывшейся узкой прогалине. Навесом на окрестных низких деревьях лежал сморщенными складками шелка измятый купол парашюта; спутанные стропы свисали к земле, к траве, на которой, нелепо раскидав руки и ноги, распластался человек в красноармейской шинели.
Шукур добежал первым. Он быстро отстегнул лямки, высвободил тело из опутавшей его сети строп, оттащил в сторону - уже с помощью Колдунова. Без чувств? Нет. Убит наповал: даже череп смялся от удара о землю, словно падал он вниз головой.
Бородатое русское лицо. И шинель красноармейская и сапоги. Но через плечо заграничной работы брезентовая сумка. Шукур отщелкнул замок.
- Так и есть. Подрывные патроны.
Колдунов быстрым взглядом окинул окрестность и расстегнул кобуру.
- Свистнуть? Может быть - эта самая... Тимурова команда поблизости где... Надо лес прочесать... Это они к мосту, очевидно, подбираются. Для такого дела одного не сбросят. Еще должны быть.
Взгляд упал на стоявшую неподвижно под ближним деревом Менгден.
- Стой-постой. Девица должна, пожалуй, знать...
Радистка догадалась по взгляду.
- Это с нашего "юнкерса". Мы сбросили троих.
- Видишь! - воскликнул Колдунов. - Необходимо хоть ближайшую округу обшарить.
- На обратном, - отрезал Шукур. - Успеем до темноты. А засветло они к мосту не сунутся. Забирай сумку - и ходу, ходу!
Они вышли на просеку. Шукур, с помощью Колдунова, быстро установил рацию. Надел наушники. Стал настраивать.
- Что в эфире творится! И там - бой!
В самом деле: смерчем крутились, взвиваясь, перебивая, глуша друг друга, взрываясь резкими гудами, звуки.
Пока Шукур настраивал, Колдунов не сводил глаз с Менгден. Она волновалась, и волнение явно нарастало от секунды к секунде. Как сказал майор? "Хоть одна жилка дрогнет". Радистка вздрагивала вся.
И наконец спросила, хрипловатым, изменившимся голосом - таким низким, что у Колдунова даже мелькнула мысль, что ему, а не Шукуру надо говорить со штабом:
- Повторите, как я сказала позывные. Я боюсь, что тогда... ошиблась. Я тогда сама не ждала, что отвечу.
Шукур сжал брови. Тонкие ноздри раздулись.
- 0-23-60 и 17-30.
Менгден перевела дух, и глаза засветились.
- Верно. Слава богу... Я так боялась... Меня тогда расстреляли бы, правда?
Шукур топнул зло ногой. Опять! Только о собственной шкуре. Сколько ни видел их - других мыслей нет.
На окраине просеки, близко от того места, где присели Шукур и Колдунов, где стояла Менгден, осторожно проглянуло сквозь кусты лицо Петьки. На этот раз он был уверен, что самый строгий судья его бы одобрил: он обежал кружным путем, перебрался на ту сторону просеки и залег задолго еще до того, как вышли из леса трое тех, подозрительных, в красноармейских шинелях.
12
Ваня выбежал на опушку леса. Он старался бежать по всем правилам, неся, как следует, голову и, как следует, вынося локти, но все-таки задохся. Не столько от бега, сколько от волнения.
У опушки, на траве, лежали четыре мальчика. Пост. Ваня крикнул:
- Есть... Самые ваши... Трое в красноармейском, с ящиком. Мы на тропке, что с Малоозерской дороги, перехватили... К просеке крадутся...
- С Малоозерской? - отозвались мальчики. - Так они, что ж, назад пошли? Вася видал, как они в том краю с неба...
- Вперед, назад - это уж я не знаю: а выследили их - факт. Петя послал, чтобы сейчас же истребительный... Сам он - по следу...
Один из мальчиков просвистал насмешливо.
- Хватился! Истребительные давно уже в лесу - и с нашего колхоза и с Дзержинского. Они с той стороны облавой идут. А по опушке - посты. Парашюты эти самые нашли: мы видали, как их тащили.
- Беги вот так, прямо. - Мальчик показал рукой. - Обязательно на цепь напорешься. Панкратов за старшего. Ему и скажи.
Опять сквозь лес, по целине; хлещут, на бегу, ветви по щекам, как ни поворачивай, ни прячь голову, ни укрывай руками. Сквозь вязь древесных стволов замаячили люди. Вооруженные. Сбились тесной кучкой. Ваня крикнул, продираясь прямиком через заросли:
- Товарищ Панкратов... Нашли!
Бородатый колхозник, С винтовкой, обернулся, глянул через плечи окружавших его "истребителей".
- Кого?
- Диверсантов. Трое, в красноармейском, не русские. Точь-в-точь как Вася видал... Петя следить остался, а я за вами... Они тут недалеко уже, наверно... К просеке шли.
Кучка разомкнулась. Подбежавший Ваня увидел: в кольце колхозников два человека в красноармейской форме. Один из них, седоватый, приземистый, квадратный, рассмеялся коротким, хрипловатым смешком.
- Ну, вот видите. Все и разъяснилось. Нашлись прохвосты. А вы - на нас. Какие мы к чорту-дьяволу диверсанты? От макушки до пятки самые кровные русаки. Это тоже непорядок - своих без никакого повода за ворот хватать. Сейчас, слава тебе, христе-спасе, не то проклятое царское время, чтоб в каталажку тащить без всякой причины.
- Насчет поводу ты, христе-спасе, потише, между прочим, - морщась, сказал Панкратов и дал знак колхозникам.
Они тронулись с места за Ваней беглым шагом, уводя с собой и тех двух. Панкратов продолжал говорить на ходу:
- Парашютисты были? Факт. Трое? Факт. В красноармейской? В красноармейской...
- Ну, это еще требует доказательств, - перебил человек в красноармейской форме. - Кто это на лету определить мог? Что у него - бинокль заместо глазов? Мало ль кому что померещится... Документы при нас правильные. Люди сквозь фронт, жизни не щадя, к своим прорвались, а им, изволь видеть, такая встреча. За шиворот.
- За шиворот я тебя пока что не брал, - обрезал Панкратов. - Документ - документом, а человек - человеком. В штабе разберут... А вот что спиртным от тебя пахнет, - это вовсе непорядок.
- В чем грешен - в том грешен, - не смутясь, подмигнул квадратный. - Подвернулась по дороге оказия, использовали бутылочку. Рассказать?
Навстречу, по лесу - треск: очертя голову мчался Петька.
- Скорее, скорей! - крикнул он. - На просеке... в наушниках сидит, над ящиком - не по-нашему, по-немецки, наверное, разговаривает. Так и чешет.
- Четверо при задержанных! - крикнул Панкратов. - За нами выводи на просеку. Глаз не спускать: ежели шевельнутся бежать - бей! Остальные за мной. Натрепать вихор следовало бы, по старинке, Васькиным дозорным: что они - до пяти считать не умеют? Бегом, товарищи.