Поезд мягко тронулся в гору, направляясь в мрачные глубины леса. Из открытого окна тянул с гор прохладный ветерок.
- А от "Оленьего Леса" какое сообщение? - поинтересовался я у бородача, который, казалось, весь ушёл в свои мысли.
Он замигал:
- Сообщение? Какое сообщение?
- Я хочу сказать, сколько ждать поезда до Четырёх Излучин?
- Ой! Сейчас уже вечер… - Он взглянул на часы, подумал секунду и вдруг хлопнул себя по бедру, - Ну и дурака я свалял! Неправильно сказал. Вам придётся в Оленьем Лесу на станции четыре часа с хвостиком сидеть.
- Что? Четыре часа? - поразился я, - То есть как?
- Правда. Надо ждать того самого поезда, с которого мы сошли. Что я за дурак! Не сообразил. Думал, на ранний успеете.
Бородач рассыпался в извинениях. Слушая его, я вымученно улыбнулся.
- Не волнуйтесь. Ничего страшного. Зато представилась возможность проехать на таком необыкновенном поезде.
Бородач ухмыльнулся, наблюдая за тем, как я осматриваю вагон.
- Точно, необыкновенный. И скоро увидите почему.
- А машинист, он не брат ваш?
- Ну, как сказать? - Бородач впал в задумчивость, но всё-таки решил ответить на мой вопрос, - Давайте так: дальний родственник.
Я представил его семью, как все они живут здесь, в Медвежьем Лесу. Только подумал об этом, как бородач заговорил, словно прочитал мои мысли.
- Почти все, кто живёт в Медвежьем Лесу, - мне родственники. А сегодня утром один из них умер. Я был в горах, на работе, и вечером мне передали. Вот домой еду, на поминки. Ночью будут.
- О господи! Сочувствую вам.
Несколько минут я разглядывал окрестности по обе стороны дороги.
- Довольно длинная ветка, - наконец сказал я. - А кроме "Медвежьего Леса" тут есть другие станции?
- Нет, - отвечал бородач, - На одном конце "Кабаний Лес", на другом - "Олений". А между ними - "Медвежий".
- В самом деле? Получается, это что-то вроде вашей семейной железной дороги?
- Да похоже на то, - без улыбки кивнул бородач. - Когда-то в этих местах было три деревни - Кабаний Лес, Медвежий Лес и Олений Лес. Глава нашего семейства, которое жило в Медвежьем Лесу, считался старостой всех трёх деревень. В Кабаний и Олений теперь цивилизация пришла. И только Медвежий пока держится. Местного старосту все в округе очень уважают. Как что случится, садятся на этот поезд и едут в Медвежий Лес за советом. Поэтому ветка главной и называется.
Поезд замедлил скорость и плавно остановился.
- Ага! Остановка. - Я высунул голову из окна, чтобы посмотреть, в чём дело. - Это что, уже Медвежий Лес?
Бородач покачал головой:
- Да нет. Только до горы доехали, а станция на самой верхушке.
Вокруг были горы. Из окна я видел лишь подлесок, переходивший в дремучий лес. И ещё что-то типа крошечного сарайчика, приткнувшегося возле железнодорожной колеи. Глянув вниз, я заметил, что рядом с нашей проложена ещё одна колея. Рельсы ярко блестели в лунном свете.
- А здесь два пути, - рассеянно заметил я.
- Правильно. Дальше, до верхушки, будет вроде канатной дороги. Потому и два пути.
- Ха! Так это, значит, вагончик фуникулёра? - в очередной раз удивился я. Зато стало понятно, почему у него такая странная конструкция.
Машинист перешёл из нашего вагона в сарайчик. Внутри через открытую дверь я смог разглядеть какое-то электрическое оборудование. Машинист вышел из сарайчика и, покопавшись минут десять спереди вагона, вернулся на своё место. Наверное, крепил к вагончику тросы.
Сарайчик задрожал, издавая громкое гудение, как от работающего мотора, и вагончик пополз круто в гору. Я подумал, что на вершине должна быть лебёдка, которая включалась где-то внизу.
Я всматривался в темноту за окном, чувствуя, как тело всё сильнее вдавливает в сиденье. И вдруг вспомнил заметку, на которую наткнулся в журнале несколько лет назад. Я даже подпрыгнул.
- Есть! Вспомнил!
- Чего? - покосился на меня сидевший рядом бородач.
Я засомневался, стоит ли продолжать, но всё же повернулся к нему и сказал:
- Ведь эту дорогу должны были закрыть четыре года назад. Содержать её слишком дорого - пассажиров совсем мало стало. Правильно?
Бородач не смутился, улыбнувшись в ответ.
- Память у вас что надо! Всё верно, - не спеша, с расстановкой проговорил он.
"Как же так?" - подумал я, а он продолжал:
- Но если бы они её закрыли, нам здесь, в Медвежьем Лесу, пришлось бы туго. И народу из других деревень тоже. Их бы от Медвежьего Леса отрезали, и не только. Чтобы из Кабаньего попасть в Олений, пришлось бы по "Шерстистому Зверю" круголя давать. Четыре часа с гаком. Поэтому мы уговорили продать нам ветку. Чтобы жители Медвежьего Леса сами на ней работали. Видите, мой родственник из Медвежьего Леса - машинист. Но он работает, только если есть кого везти.
- Вот оно что, - вздохнул я.
Мимо беззвучно проскользни ещё один вагончик, съезжавший с горы. Фуникулёр приводился в движение системой противовесов, поэтому промежуточных остановок на склоне не было. В вагончике было темно. Понятно, что он шёл без людей.
- Их уравновешивать надо. Так что другой вагончик водой нагружаем, - пояснил бородач.
Прошло ещё несколько минут.
- Выходит, жители Медвежьего Леса богачи, - обронил я.
Бородач молчал.
- Чтобы такую дорогую ветку купить, много денег нужно, - доказывал я. - А её ещё содержать надо.
Мой попутчик многозначительно улыбнулся.
Так вот оно что! Никто ничего не покупал. Железнодорожная компания подумала, что объект закрыт, а местные жители не иначе как сговорились и продолжают пользоваться вагончиками и электричеством - незаконно, - а заодно и всем другим оборудованием без разрешения компании, владевшей этой дорогой. Вот как обстоит дело. Те, кто работает на станциях "Кабаний Лес" и "Олений Лес", об этом, конечно, знают, но по-родственному закрывают на всё глаза. Деньги на содержание дороги тоже каким-то непонятным образом находятся. Откуда, в самом деле, у бедной горной деревушки деньги, чтобы купить целую железнодорожную линию? Такого просто быть не может.
Чем выше мы поднимались, тем круче становился подъём. Я высунулся в окно и, посмотрев на вершину, увидел большую соломенную постройку. Тросы и рельсы тянулись прямо на первый этаж.
- Вот здесь и живёт Медвежий Лес, - сказал бородач.
Других домов поблизости я не заметил. Можно было предположить, что все жители Медвежьего Леса обитали в этом массивном сооружении.
Вагончик въехал на первый этаж - его словно засосало внутрь - и остановился в помещении с земляным полом, по которому были проложены рельсы. Конечная станция канатной дороги. Справа располагался отсек, где готовили пишу, со сложенной из камня плитой, канистрами с водой, вёдрами и прочими принадлежностями кухни. По левую руку над земляным полом возвышался деревянный настил площадью метров тридцать. Наш вагончик замер на краю этой площадки, образующей что-то вроде платформы. На настиле собрались на поминки десятка три человек. Среди них были старики и дети.
Лебёдка была установлена высоко под потолком. Подняв голову, я увидел два больших приводных колеса, через которые были перекинуты тросы. Колёса крепились на толстых балках, с которых гроздьями свисали летучие мыши. Потолок был таким высоким, что терялся во мраке.
Мужчина лет пятидесяти, с багровым от обилия потребляемого спиртного лицом, поднялся со своего места и через открытую дверь влез в вагончик.
- Быстро же ты, однако, Саскэ, - сказал он.
- Ага! Как записку получил - так сразу и обратно, - ответил бородач и, указывая на меня, пояснил: - Этому господину надо в Четыре Излучины, и я посоветовал ему добираться по основной ветке.
Краснолицый уставился на меня в изумлении:
- Ты что? Ну поедет он сейчас в Олений Лес, и что дальше? Будет там торчать четыре часа до поезда в Четыре Излучины!
- Да знаю я, знаю, - стал оправдываться бородач. - Просто не сообразил. Думал, он на ранний поспеет. Голова дурная!
- Ну, раз вы сюда попали, давайте в нашу компанию, - пригласил краснолицый, - Надо уж выпить, коли такое дело.
- Ну что вы! - затряс головой я, - У вас же поминки. Я только мешать буду.
- Ерунда. Никому вы не помешаете. Вам же надо четыре часа убить. А в Олений Лес мы вас доставим. Прямо к поезду.
К уговорам присоединился бородач. Я не мог не откликнуться на их доброту, вышел из вагончика и устроился с краю на деревянном помосте.
- Кого ты с собой привёз? - поинтересовался старик с белыми бакенбардами, восседавший на почётном месте в голове стола.
"Не иначе, староста деревни", - подумал я.
- Этот господин направляется в Четыре Излучины, и я посоветовал ему добираться по главной ветке, - объяснил бородач.
- Правильно, - с улыбкой кивнул старик.
Вместе с бородачом мы подошли к гробу, покрытому белой тканью. Как и он, я зажёг поминальные ароматические палочки и вернулся на своё место.
- Эй, женщины! Гость выпивки заждался! - громко крикнул краснолицый.
Его зычный голос разбудил девушку лет семнадцати-восемнадцати, прикорнувшую в углу вместе с кучкой ребятишек. Она вскочила, приняла сидячее положение и, протерев глаза, ошарашенно посмотрела на меня. Девушка была белолица и безукоризненно красива.
- Мы люди простые; предложить нам особо нечего, - обратилась ко мне средних лет женщина, очень похожая на девушку.
Поставив передо мной тарелку с варёными овощами, она налила мне чего-то крепкого из маленькой глиняной бутылки.
- Благодарю, - сказал я, делая глоток.
Напиток был густой, почти несладкий и очень вкусный.