- А я этого и не утверждаю. Но и то, что ты из нас двоих выглядишь старше, тоже, как видишь, нам ничего не дает.
- Зато, надеюсь, это послужит мне на пользу при аттестации. И я добьюсь своего.
- А почему, Вилли, ты не хочешь стать унтер-офицером? Ведь у тебя и профессиональное образование, и годы еще позволяют?
- Как тебе сказать? Это не входит в мои планы. И унтер остается человеком, который выполняет приказы взводного, ротного фельдфебеля, командира роты и так далее. Мне это не нравится.
- А ведь ты получил бы заметную прибавку в содержании. Разве это плохо? Мог бы, к примеру, больше покупать игрушек для своих малышей или на неделе ездить поездом домой.
- Оставь детей в покое, - озлился Вилли. - Блевать хочется от этой службы. Раз в две недели вижу малышей, и они уже едва узнают меня. Я ужасно люблю своих детей, но, когда младшенькая видит меня, она начинает реветь. Она действительно не узнает своего отца. Можешь себе это представить?
- Дело дрянь, Вилли. У меня примерно то же самое. Я не о детях, а о Петре, с которой все пошло вкривь и вкось. К тому же…
Стоп, парень, не собираешься ли ты рассказать Вилли о том, как опозорился при последней встрече с ней?
- Что к тому же? - спросил Вилли.
- К тому же, - выдавил я из себя, - весь последний вечер мы глупо проволынили и не сказали друг другу ни одного стоящего слова, разве только "приятного аппетита" да "передай, пожалуйста, соус". Мы были в итальянском ресторанчике, я заказал себе грибы и пару кружек пива. Стоило ли из-за этого ездить домой?.. Фред, повтори!
Мы молчали, пока Фред не принес новые стаканы.
- Будь здоров, Петер! Подзаправим наши цистерны.
- Мне кажется, что мои дела на гражданке не так уж плохи, - сказал Вилли. - На прошлой неделе я встретился со старыми приятелями по работе. Был конец смены, когда я пришел на стройку, и вечер мы провели вместе за кружкой. Как много перемен на заводе за полгода! Когда ходишь на работу каждый день, не замечаешь этого.
Слова Вилли вызвали у меня зависть.
- Тебе хорошо! - буркнул я.
- А у тебя разве не остались знакомые по гимназии, с которыми ты мог бы поболтать? Не сошелся же свет клином на Петре!
- Конечно, остались. Несколько человек. Не с каждым поддерживаю контакт, но вот с Мантлером, его зовут Йорг, мы сблизились. Помнишь, он ехал с нами в машине? Теперь он, как и я, во втором взводе.
- Да, знаю.
- Его спальня рядом с нашей. Когда-то мы играли с ним в ковбоев и индейцев.
- А теперь?
- Может быть, и сварим кашу. Посмотрим.
- Но это же здорово! Спальни рядом, служите в одном взводе - в таком случае нужно держаться друг за друга.
- Ты нас будто сватаешь, - улыбнулся я в ответ.
- Что-то я тебя не пойму, старина, хотя совсем не знаю Мантлера. То ты жалуешься, что не с кем словом переброситься, то дуешься, когда тебе пытаются что-то посоветовать.
- Предпочитаю сам находить себе друзей. Понятно?
- Как тебе будет угодно.
- Знаешь что, Вилли? Не хотел бы выглядеть глупцом, но все же скажу…
- Что, старина?
Я раздумывал, как бы признаться Вилли в том, что общение с ним мне приятно.
- Впрочем, это неважно, - отрезал я. - Забудь.
- Как хочешь. А теперь давай выпьем за дружбу, Еще два стакана! - крикнул Вилли официанту.
- Отлично. И знаешь что? У меня идея.
- Выкладывай, а то скоро ночь.
- Ночь! Вот оно, нужное слово. За ночных красавиц! Мы отправляемся к ним…
Я и сам не знал, почему мне пришла эта идея. Быть может, пиво ударило в голову? Предложение не вызвало особого восторга у Вилли, но он все же решил составить мне компанию. До сих пор мне не доводилось посещать дома ночных фей, но теперь, как казалось, я для этого созрел.
И вот мы оказались в предбаннике, похожем на глубокий гараж. У дверей стояли девицы, полуобнаженные, почти все с сигаретами.
Если вон той блондинке я суну пятьдесят монет, она откроет дверь. А через несколько минут - следующему. И наверняка у нее уже кто-то только что побывал.
Блондинка, видимо, заметила, что я уставился на нее, и сделала шаг в мою сторону. Мне стало не по себе. Я потащил Вилли за рукав:
- Смываемся! Быстрее!
- И это все? - спросил Вилли, когда мы выскочили на улицу. - Может, у тебя пустой кошелек? Могу одолжить.
- Не говори глупости, просто нет желания. В любом случае это не по мне. Не могу же я оставить в этом заведении все свое денежное довольствие!
Хмель как рукой сняло.
- Пошли, Вилли, в "Лисью нору". Успеем еще выпить по стаканчику.
Естественно, одним стаканчиком не обошлось. Уже светало, когда мы, пошатываясь, направились в казарму. Ко мне вернулось хорошее настроение.
- О, пре-прекрасный Ве-Ве-Ве-Вестервальд, эвкалиптовый рай, над твоими вершинами свистит холодный ветер, и все же в сердце, глубоко-глубоко, проникает маленький луч солнца! - заорал я дурным голосом на всю улицу.
- Прекратите! Безобразие! - Одно из окон над нашими головами раскрылось, и в нем показалось перекошенное гневом лицо мужчины. - Марш в постель, и быстро!
- Сам убирайся в постель! - закричал я ему в ответ. - Стоять "смирно", когда я с тобой беседую! Усвоил?
- Убирайтесь, или вызову полицию!
- Пошли, Петер, пошли! Пустое затеял, - наступал на меня Вилли.
- Что, в штаны наделал? - оттолкнул я его. - Я - нет! Буду петь где и когда захочу. И сейчас! Смирно! Запевай!
- Петер, не нарывайся на скандал! Этот наверняка вызовет полицию.
- Болтаешь тут! Он трус, как и ты. Все вы трусы, а если нет, то подпевай. Итак:
Все камерады во время войны
Дружбе солдатской честно верны.
В огне и дыму, в жестоком бою
Хранят они ей верность свою!
Вилли нахмурил лоб, сверля меня глазами, а я продолжал орать во всю глотку. Окно между тем закрылось.
После боя марширует полк в соседнюю деревню,
Чтобы там почистить ружья, закусить
И между делом средь красоток пошустрить!
Словно из-под земли возле нас выросла патрульная машина.
- Ну, у кого из вас такой приятный голос? - задал вопрос один из полицейских.
Я молчал, словно воды в рот набрал.
- У меня голос, - нетвердо проговорил Вилли, покачнулся и едва не свалился на тротуар. - Исполнить тебе серенаду, золотце мое? А? Не обижайтесь, господа полицейские. Сегодня вечером мне сообщили, что я впервые стал отцом. Мальчик! Надо же было отпраздновать это. Прекра-асен мир! - тихо затянул Вилли, подходя к водителю машины и пытаясь обнять его.
- Проваливай, только без шума! - отстранил его тот. - Коли такое событие, мы закроем на твои безобразия глаза, но в следующий раз заберем. Понятно?
- Понятно, золотце, - промямлил Вилли и, делая зигзаги, вернулся ко мне.
- А ты, - ткнул в меня пальцем первый полицейский, - получше присматривай в следующий раз за своим дружком. У тебя вроде бы побольше соображения.
- Конечно-конечно, - промямлил теперь я, дал Вилли взять меня под руку, и мы исчезли за ближайшим углом.
- Фу, едва не влипли! - простонал Вилли, когда мы отошли подальше. - Надо взять такси.
- Ну, старина, ты классик! Надо же: "Впервые стал отцом"! Нет, сейчас лопну от смеха!
- Единственное, что во всей этой истории было правдой, так это то, что вечером, когда родился мой первый малыш, я куролесил, как ты сегодня. Что скажешь на утреннем осмотре?
- Моя забота.