Сами завезёте его на курс. Зла я вам не желаю, но завтра мне придётся доложить об этом инциденте самому начальнику Академии. Объявите ему десять суток ареста за… Гхм, за ношение гражданской одежды. Но объявите не от меня, а от них! И если с сержанта лычки снимут, то пусть это тоже будет не нашей инициативой. Я всего лишь дежурный при исполнении… — полковник-нейрохирург многозначительно постучал по своей повязке, а потом указал вверх на здание Комитета, и поджав губы, ещё более многозначительно покивал головой.
Все докурили, но под всевидящим оком гэбэшных телекамер даже не решились бросить бычки. Зажав окурки в кулаках, военные расселись по машинам, где затолкали мусор в пепельницы. «Уазик» дежурного тронулся первым, за ним «Жигулёнок» начальника курса. Проехали Литейный мост и дежурный свернул в Штаб. Коклюн облегчённо вздохнул и дал по газам, однако вместо следующего поворота на Боткинскую улицу он проехал ещё дальше и остановился у винно-водочного магазина.
— Так, Деркачёв! У тебя вид соответствующий. На тебе пять рублей и гони пулей. Возьмёшь мне бутылку водки.
Сява вылез из машины и побежал за водкой, а начальник курса принялся что-то с жаром обсуждать со своим старшиной. Когда Сява вернулся, их разговор моментально стих. Затем Коклюн подъехал к факультетской общаге, остановился на заднем дворе и с чёрного входа провёл Деркачёва в расположение. Видать не желал, чтобы его видели рядом с подчинённым в «гражданке». Там Сява моментально переоделся в форму.
— Ку-урс, строиться, — прокричал дневальный. В коридоре тот час захлопали двери, и загомонили выбегающие из комнат курсанты. Через пару минут старшина рявкнул «смирно», и всё затихло. Майор Коклюн вышел перед строем и с минуту молчал, обводя курсантские ряды своим тяжёлым взглядом.
— Старшина, доведите приказ! — наконец рявкнул он. Стало понятно, что начальник не в настроении сейчас читать морали, а просто хочет побыстрей домой, где выпьет водки и отойдёт от тревог сегодняшнего дня. Ведь он, как и старшина, как и сам Деркачёв, как и тот полковник-нейрохирург в КГБ побывали впервые. И дай то бог чтоб в последний раз!
— Курс, от имени, э-э-э… Товарищ майор, а кто там у них был?
— Кого видел, тот и был — отрезал Коклюн, а потом как-то совсем некстати повернулся и пошёл с этажа вниз, оставив старшину самого годать, от кого следует объявлять наказание.
— По приказу Кометета Государственной Безопасности СССР старшему сержанту Деркачёву объявлено десять суток ареста за ношение гражданской одежды!
— Есть десять суток ареста! — прокричал Сява, а курс удивлённо загудел. Такого ещё не встречалось, чтоб за такую ерунду сажали, да притом сержантов, да ещё от имени КГБ.
— Губа(Глава 13)
На следующий день младший офицер Факультета, чью должность запомнить невозможно, зато легко описать как «мальчик на побегушках», повёз Деркачёва в городскую комендатуру, что на улице Садовой. Именно в этой комендатуре и находилась гарнизонная гауптвахта, или в просторечьи — «губа». Об этой «губе» ходили легенды. Она считалась «губой N2» по строгости, если считать весь Советский Союз. Понятно, что «губа N1» была в Москве. И вот на этой страшной «губе» Тонзиллиту предстоит отсидеть долгие десять дней. Но не тут-то было — попасть в столь почётное место оказалось совсем не просто. Комендант, плотный майор-общевойсковик, в лицо рассмеялся старлею-медику:
— Ишь ты, какой прыткий. Да у нас за десять дней ареста ставят ведро краски! А за пять дней — большую банку. Много вас, таких ушлых, что на халяву курсанта посадить хотят! Кто и за что объявил арест?
— За ношение гражданской одежды. В КГБ объявили.
Комендант уже ржал, как конь:
— Ах-ха-ха! За гажданку!!! В Ке-э-Ге-э-Бе-э!!! О-о-ой, щас лопну! Ой, уморил.