Зато лицо капитана исказилось в злобной гримассе:
— Врёшь! Путаешься в показаниях. Сам ведь говорил, что твои куркули из местных! И что они в метро.
— Кулексы. Но они не из метро, а из котельной. В метро египетский эдес.
Капитан с шумом грохнулся на стул, направил яркую лампу прямо Тонзиллиту в лицо и тяжело вздохнул, всем видом показывая, что ещё раз готов выслашить его бред. Сява зажмурился от слепящего света, таже вздохнул и монотонным голосом продолжил:
— Египетский эдес хоть и принадлежит к тому же семейству кулицид, но относится к совершенно другому роду. Спутать их с нашими кулексами практически невозможно. У наших комаров крылышки тоненькие, на них скрещенные венки, брюшко тупое. Чего спрашиваете, вроде сами комара ни разу не видели? А вот у «египтянина» животик остренький, да ещё на каждом его сегменте по светлому ободку— такое сразу в глаза бросается! И нести он может не только ерунду какую-нибудь, а к примеру настоящий вирус жёлтой лихорадки. И лихорадку Денге тоже запросто переносит. Очень перспективен!
— На что перспективен?
— Как потенциальный боевой агент диверсионного назначения! Отличная возможность массового поражения людей.
— Где, в Ленинграде? — кэгэбэшник в гневе сжал кулаки, а на лице застыло выражение «удавлю гадину».
— Где угодно! Гипотетически в условиях большого города возможно даже зимнее применение — взять хотябы наше метро…
— НАШЕ!? Ты что, себя русским человеком считаешь?
— А я и есть русский. И ответственно заявляю, что в нашем русском метро круглый год живёт египетский комар. Ему ведь что надо? Чуть-чуть тепла и стоячая вода — его личинка и куколка исключительно водный образ жизни ведут…
Поиски врагов народа кончились внезапно. На Литейный-4 прибыл на своём «Уазике» дежурный по Академии — благо штаб рядом, всего-то Неву по Литейному мосту перехать. Вслед за ним из машины вылез поднятый по требвоге старшина Абаж-Апулаз, а спустя десять минут уже на своих жигулях к «Большому Дому» подскочил спешно вызваный майор Коклюн. Дежурный по Академии был в чине полковника, но было заметно, что пожилой полковник-медик здорово робеет перед молодым капитаном КГБ. Когда полковник протягивал военный билет, что нашёл в кармане Деркачёвского кителя в факультетской общаге, то руки у него заметно подрагивали. Капитан взял военный билет, сверил фотографию, полистал страничку с вписанными наградами и повернулся к Абажу:
— Старшина, это ваш сержант?
— Так точно! Это гражданин Деркачёв, лично знакомы — оттараторил Абаж-Апулаз. Затем комитетчик обратился к полковнику, впрочем в весьма пренебрежительном тоне:
— Так, полковник, забирайте этого героя. У себя на месте накажите его своей властью — пусть посидит на гауптвахте, вспомнит в какой форме одежды следует ходить военнослужащим. А мы разберёмся, что там за казни египетские он напророчил от своей мошкары.
Затем капитан заполнил какую-то форму и передал её прапорам с лиловыми петлицами. Те вывели медиков из здания, но опять не через фасад, а через одину из боковых проходных. У выхода другие прапора сверились с той бумажкой и лишь потом открыли двери. Вот уж действительно чудное место — входите пожалуйста, но выход только по пропускам. На улице все остановились. По просьбе офицеров Деркачёв уже в какой раз пересказал всю историю. Полковник оказался хирургом с кафедры Нейрохирургии. Ругать Деркачёва он не стал, сокрушённо покачал головой, молча вынул пачку болгарских сигарет и предложил всем желающим, включая виновника. Закурили абсолютно все, даже практически некурящий майор Коклюн. Наконец полковник, гротескно подражая гэбисту, словно в детской игре в испорченный тлефон, нарушил наступившую тишину:
— Майор, забирайте своего подопечного.