Бросает мне мое белье. Надеваю трусики. Пытаюсь представить себе, на что может быть похожа семейная жизнь с Шибой-сан и удастся ли мне выжить в эдаком браке. Снова влезаю в платье. Поднимаюсь с постели. Шиба-сан достает из мини-холодильника баночку ледяного кофе, открывает, протягивает мне.
- А ты под всеми своими заморочками очень милый парень, точно?
- Ногти у тебя длинные как черт знает что, только потому банку и открыл.
Треплю его по щеке. Говорю:
- Спасибо.
Слова благодарности… они так нелепо звучат, если учесть, что между нами происходит! Просто видишь - вот оно, мое "спасибо", летает в воздухе - и вечно будет летать, не найдет, куда приземлиться… Шиба-сан выходит в магазин, снова открывает.
- Слушай, а у тебя вообще хоть какие-нибудь клиенты есть? - спрашиваю.
- А то! Просто народ в основном ко мне ходит либо пирс забивать, либо тату делать. Вот и договариваются заранее. Мой магазин - не из тех, где просто так, от не фига делать побродить можно.
- Ясно.
Сажусь на стул за прилавком. Высовываю язык Пальцем трогаю "гвоздик". Уже совсем не больно.
- Эй, ты как думаешь - можно мне уже двенадцатиграммовый ставить?
- Нет еще. Придется тебе с месяц с этим походить. Потому я тебе и советовал - используй для начала двенадцатиграммовый, - холодно произносит Шиба-сан, поглядывая в сторону прилавка с той стороны, чуть не из центра магазинчика.
- Закончишь рисунок делать - позвонишь?
- Ясное дело, позвоню. Ты с Амой приходи. Скажи ему - хочешь сережки посмотреть. А тут - я. Покажу тебе дизайн, изобразишь море изумления… типа ты такое раньше и видеть не видела и не думала не гадала.
- Ты только мне днем звони, пока Ама на работе.
- Да понял я, понял, - ворчит он и отходит, перекладывает товар на подставках.
Берусь уже за сумку - домой надо идти, и тут Шиба-сан внезапно оборачивается в мою сторону. Я нетерпеливо притормаживаю.
- Ну, что еще?
- Иногда мне кажется: наверно, я - сын Божий, - говорит он, не меняя выражения лица.
- Сын Божий? Неплохое название для дешевого ужастика бы вышло, не думаешь?
- Нет. Ты врубись. Чтоб обречь людей на жизнь, Бог просто должен быть садистом!
- Я так понимаю, по твоему мнению, Мария мазохисткой была?
- Ага. Наверно, так и было, - бормочет Шиба-сан и снова к подставке своей отворачивается. Подхватываю сумку. Выскакиваю из-за прилавка.
- Пожрать перед уходом не хочешь?
- Нет. Ама уже вот-вот домой явится.
- Ладно. Тогда увидимся. - Он грубовато треплет меня по волосам. Беру его правую руку. Глажу Кирина.
- Я тебе самый крутой дизайн сделаю, - говорит он.
Я смеюсь. Машу ему рукой и выбегаю на улицу. Там уже солнце садится, а воздух - такой свежий, что я едва не задыхаюсь. Еду на метро домой, к Аме. В торговом районе, через который от метро проходить надо, - слишком много семей с детишками. Так много, что от гула бесконечных голосов прямо блевануть хочется. Один мелкий врезается в меня, а мамаша делает вид, что не видит. В упор смотрю на бебика, он наконец поднимает глаза, замечает меня. Встречаемся взглядом - клянусь, он уже зареветь собирается, так что я просто грожу ему пальцем и иду дальше. Не хочу, не желаю жить в таком вот мире. Хочу жить налегке. Хочу, чтоб после меня на этой темной, унылой земле ничего, кроме пепла, не осталось!
Как только захожу в Амину квартиру - первым делом кидаю свои шмотки в стиральную машину и врубаю. В "Желании" вечно благовониями несет, стоит мне туда сходить, - и вся одежда ароматом этим насквозь пропитана. Потом лезу в ванну. Яростно моюсь с головы до ног. Выхожу. Вытираюсь. Натягиваю джинсы, влезаю в одну из Аминых футболок. Малость подмазываюсь, привожу в порядок волосы, иду повесить сушиться платье. Только-только сажусь передохнуть - ключ в замке поворачивается. Входит Ама.
- Привет.
- Привет.
Облегченно замечаю его широкую улыбку.
- Целый день спать хочу, прямо сил нет, - говорит Ама, потягиваясь.
Ясно, он усталым себя чувствует, и не сильно удивительно, ежели учесть, как мы вчера считай до рассвета пили и трепались. Я - и то вымоталась, ведь как Аму утром проводила - больше уснуть не смогла, тогда и подумала позвонить Шибе-сан. День прошел, как часовой завод идет, предсказуемый, точно сам ход времени. Если что за этот день со мной и случилось необычного - так только то, что я Кирина увидела. Теперь просто дождаться не могу, когда он наконец кожу мою украсит! И плевать мне, что Аму зовут Амадеус и что Шиба-сан - сын Божий, а я единственная из всех ни черта особенного собой не представляю - тоже плевать. Я только одного хочу - стать частицей подземного мира, где не светит солнце, нет песенок о любви и никогда, никогда не слышно детского смеха…
Мы с Амой пообедали в пабе, вернулись домой, позанимались сексом. Почти сразу же Ама заснул как отключился, пушкой не разбудить. Я открыла банку пива. Сидела, потягивала, глядела ему спящему в лицо. Спрашивала себя - неужели он убьет меня, как того ублюдка, если узнает, что я трахалась с Шибой-сан? А потом вдруг подумала: что ж, если уж придется выбирать, так пусть меня лучше сын Божий убьет, чем Амадеус… хотя не слишком я верю, что этот самый сын Божий вообще способен кого-нибудь убить. Я перевела взгляд на руку Амы - как свисала она с кровати, как играли блики света на серебряных перстнях… Попыталась отогнать от себя эту мысль. Включила телевизор. Лениво полазила с канала на канал, везде - или попсовые шоу дебильные, или документальные фильмы мрачные. Долго не выдержала, выключила. У Амы в квартире из журналов - только мужские модные, а как с его компьютером обращаться, я не знаю, я, к слову сказать, вообще в компах - ни в зуб ногой. Осмотрелась в комнате. Поцокала языком - поразмыслила, чем бы заняться. Подобрала газету. Оказалось - дешевенький таблоид, но такие, если честно, для меня и составляют основной источник информации. Проверила, нет ли сегодня хороших программ для полуночников. Стала листать - страницу за страницей, от конца к началу. Единственное, что вынесла из чтения, - в Японии сейчас каждый день людей убивают, а экономический спад ощущается даже в секс-индустрии. И вот листаю, значит, газетку, и внезапно в глаза бросается заголовок:
Двадцатидевятилетнего гангстера забили насмерть в Синдзкжу!
Перед глазами так и всплыло лицо того вчерашнего мужика. Нет, ну, никак не могло ему быть двадцать девять, на вид - больше было! А если нет? А если он, как я и Ама, просто старше своих лет выглядел?.. Наверно, в ту ночь еще одна, похожая драка случилась. В конце концов, Синдзюку - огромный район… Глубоко вздыхаю. Читаю статью дальше.
Жертва скончалась еще до прибытия в госпиталь. Полицейские говорят, что убийца пока не найден. По словам свидетеля, это рыжеволосый мужчина худощавого сложения и примерно 175–180 см роста.
Вглядываюсь в Аму. Сравниваю его с описанием в статье. Отбрасываю газету. Стоп. Если подозреваемый из статьи - и вправду Ама, разве не должен бы был свидетель обязательно упомянуть татуировки и сплошь пропирсованное лицо? Говорю себе - конечно, должен был! Просто это - какой-то парень, немножко смахивающий на Аму, вот и все. Мужик, которого Ама избил, еще живой был, я точно помню. Но по-любому лучше не рисковать… хватаю сумку и рысцой бегу в ближайший недорогой магазин. Покупаю там осветлитель для волос и пепельную краску. Прихожу домой. Ама по-прежнему сонно посапывает, так что трясу его за плечо.
- Эй! Ты чего? Ты чё творишь? - вскидывается он.
Шлепаю его по затылку. Заставляю сесть перед зеркалом.
- Чего? Ты чё делать-то хочешь?
- И ты еще смеешь спрашивать, что я делать хочу? Волосы тебе перекрашивать будем! Все, с этим твоим отвратным рыжим цветом мы покончили.
Ама послушно раздевается до трусов - в точности как велено.
- Рыжий хайр и смуглая кожа вообще не сочетаются, неужели тебе раньше никто не говорил? Совсем у тебя вкуса нет или как? - гримасничаю, стираю с лица брызги осветлителя, который растворяю. Ама улыбается. Говорит:
- Добрая ты. Ладно, постараюсь исправиться по части стиля… конечно, только если ты поможешь.
Значит, Ама мою идею воспринял позитивно… это радует. Думаю - какой же он оптимист в душе!
- Ладно, без разницы, - говорю. Разделяю расческой его волосы на пряди и принимаюсь кисточкой наносить осветлитель. Половины тюбика пока хватит… конечно, только волосы перекрасить - это не сильно поможет, но, думаю, сейчас придется менять хоть то, что можно. Сбрызнули мы Аме волосы закрепителем, феном высушили - все, они из рыжих в блондинистые превратились. Вспоминаю - мне как-то раз парикмахер сказал: если цвет волос радикально меняешь - вот как с рыжего на пепельный, - надо предыдущий цвет очень-очень тщательно вытравлять. Так что смешиваю вторую половину тюбика - и все по-новой, от начала до конца, пока волосы Амы совершенно не побелели. Я их заново посушила феном, пока жесткими не стали, и только потом пепельную краску нанесла. Ама, наверно, и вправду сильно спать хотел - все время носом клевал. Поневоле признаюсь - немножко жалко мне его было, но, черт, это для его же блага! Отмучилась наконец я с краской, голову его пленкой целлофановой обернула… а он улыбается и смотрит на меня этак рассеянно.
- Спасибо, Луи, - говорит.
Пару секунд сомневаюсь - может, все-таки стоит ему ту статью показать? Решаю - нет, не стоит. Иду в ванную - руки мыть.
- Как думаешь, теперь я хоть за сколько-нибудь симпатичного парня сойду?
- А я никогда и не говорила, что ты страшненький, - отвечаю, высовываясь из ванной.
Ама смеется: