Я успеваю засунуть салфетку под простыни на кровати. Тут Ама замечает мою тату. Обалдевает от восторга. Говорит:
- Bay. Офигеть… Спасибо, Шиба-сан! Да, кстати, - он оборачивается к Шибе-сан, - ты тут случайно подкатываться к Луи моей, надеюсь, не пробовал?
- И не думал. На мой вкус, слишком уж она тощенькая.
Ама, похоже, успокоился.
- Эй, а почему?.. - начинает он неожиданно. Не договаривает, но смотрит изумленно.
Гляжу на него. Надеюсь, он не заметил, какая у меня сейчас виноватая физиономия. Украдкой кошусь на Шибу-сан - он тоже слегка напрягся.
- Почему ни у Кирина, ни у дракона глаз нет?!
Вздыхаю с облегчением. Говорю - это я сама попросила, объясняю так же, как Шибе-сан недавно.
- Понял, - говорит, - только у моего дракона глаза на месте, и никуда он не улетел.
Шлепаю его легонько по затылку за идиотские комментарии. Натягиваю назад на плечо бретельку от платья.
- Ванну пока не принимай. Под душ полезешь - прямо на спину струю воды не направляй. Мочалкой не три. Полотенцем будешь вытирать - только слегка похлопывай. Не забудь - два раза в день спиртом протирать надо. Спиртом протрешь - какой-нибудь крем увлажняющий нанеси. И постарайся, чтоб спина под солнце не попадала. Увидишь, примерно через недельку корочки появятся. Что хочешь делай - но расчесывать не смей. Вот отпадут корочки, припухлость сойдет - тогда к следующему этапу переходить будем. По-любому, как только корочки отпадут - звони мне, - говорит Шиба-сан и по плечу меня легонько треплет.
- Будет сделано, - мы с Амой хором.
- Сходить поесть не хотите? - спрашивает Ама.
Шиба-сан отвечает - нет, для него слишком рано, так что мы с Амой одни уходим. Всю дорогу домой я как могу шею выворачиваю, все на спину свою поглядеть пытаюсь. Вижу на плече детали Кирина и дракона - те, что платьем не прикрыты. Замечаю - Ама на меня глядит с каким-то странным чувством.
- Ты чего? - спрашиваю, но он только отворачивается и мрачнеет. Я от этого молчаливого неодобрения тихо звереть начинаю. Демонстративно ускоряю шаг - иду теперь чуть впереди него. Он видит - я вроде уходить собралась, ловит мою руку, подскакивает, старается подстроиться под мой темп, но выражение на лице - то же.
- Луи, а зачем ты туда платье-то надела? В смысле - тебе ж, чтоб тату набить, все равно до трусиков раздеваться пришлось, так?
- Просто подумала - потом в платье удобнее будет, чем в футболке.
Он молчит, головы не поднимает, только сильней вцепляется в мою руку. Останавливаемся на красный свет - и вот тут-то он внезапно смотрит мне в глаза.
- Я жалок, да? - спрашивает. Чувствую что-то вроде сострадания.
Мне всегда больно видеть, если парень так безоговорочно кому-то отдается.
- Есть малость, - вздыхаю.
Он неловко улыбается. Когда я тоже отвечаю улыбкой, обнимает меня, прижимает к себе так крепко, что прохожие коситься начинают.
- А тебе жалкие парни не нравятся?
- Не так чтоб очень.
Он прижимает меня еще крепче, уже дышать трудно становится.
- Ты уж прости. Только ведь ты понимаешь, я же вижу… люблю я тебя, Луи.
Отпускает он меня наконец. Вижу - глаза у него красные, прямо на торчка похоже. Глажу его по голове, и он хохочет - как маленький, глупый ребенок.
Нажралась я в ту ночь до упаду - в прямом смысле слова. Но Ама, похоже, только кайф ловил, когда со мной возился, так что это не проблема была. С той поганой истории в Синдзюку уже целый месяц прошел, а мы с Амой по-прежнему вместе. Все в порядке, говорю себе, все будет просто замечательно. Пирс в язык я себе уже забила, а очень скоро - жду не дождусь - уже и тату моя готова будет, и язык свой раздвоенный я заполучу. Вот любопытно, так основательно изменять себя - это оскорбление замыслов Господних или акт совершенной свободы воли? А потом я подумала - у меня ничего нет. Ни имущества, ни привязанностей, даже ненависти к кому-нибудь - и то нет. И появилась странная уверенность - ни татуировка моя, ни язык раздвоенный, ни будущее мое - нет, ничего из этого ни смысла, ни значения не имеет.
Через четыре месяца после того, как мы дизайн выбрали, татуировка моя была готова. Всего-то четыре сеанса и понадобилось… и после каждого мы с Шибой-сан трахались. А после четвертого, последнего раза он, в манере совершенно для себя нехарактерной, сам сперму у меня с живота салфеткой вытирать стал.
- Мне, наверно, пора уже с татуировками завязывать, - говорит и смотрит в никуда.
Возражать ему мне особо не с чего было, так что я промолчала, просто закурила - и все.
- Я тут с одной девчонкой всерьез жить собрался, знаешь ли… прямо как Ама, - усмехается он.
- Ну и какая связь с тем, что ты тату набивать бросить хочешь?
- Может, и есть связь. Я все думаю - может, время жизнь заново начинать? В конце концов, своего лучшего Кирина я уже сделал, теперь можно завязывать и ни о чем не жалеть, - говорит он и трет виски. Потом глубоко вздыхает и продолжает: - Да нет, не выйдет у меня. Забудь, что я об этом даже и говорил. Просто вечно подумываю работу поменять.
Футболку Шиба-сан еще не надел. Кирин смотрел на меня в упор - с его тела, с предплечья, на котором он выпрямился во весь рост, гордый, как король на подвластной ему земле…
В свое время с моих Кирина и дракона отпали корочки, и превращение их в часть моего тела завершилось. Вот тогда они наконец и стали принадлежать мне… я страшно любила говорить о них именно так - "принадлежат", но это слово обесценивается, как только теряет свою новизну. Понимаете, вот покупаете вы однажды, к примеру, офигительную новую юбку, чувствуете себя на седьмом небе, но проходит совсем немного времени - и все, просто очередная шмотка у вас в шкафу. Я, наверно, по природе своей непостоянный человек, тряпки в самый дальний угол запихиваю, после того как всего-то два, максимум три раза надену. Наверно, я и брак в том же духе воспринимаю. Просто - ситуация, в которой двое изо всех сил стараются завладеть друг другом. Даже если вы не замужем - все равно парни так и норовят свести все к тому же самому, чем вы с ними дольше встречаетесь, тем большими собственниками становятся, медленно, но верно. Поговорку "к чему кормить рыбку, уже попавшую к вам в сеть" знаете? Ну, вот так они и мыслят. Только когда рыбке становится нечего жрать, выбор у нее небольшой - либо спасаться, либо подыхать. Собственность - это дико напрягает, и все равно мы отчаянно хотим, чтоб люди и вещи были нашими! Должно быть, просто возбуждаем садистов или мазохистов, живущих в нас. Что до меня… просто знаю: как бы там ни было, Кирин и дракон у меня на спине останутся со мной навсегда. Никогда они не предадут меня, а я - их. Смотрю в зеркало на их слепые морды - и легче дышать, потому что понимаю - раз у них нет глаз, значит, им от меня не улететь.
Дырка в моем языке, которая к началу истории с тату только десятиграммовый стержень выдерживала, уже шестиграммовый спокойно, воспринимала. Каждый раз, как я ее растягивала, боль такая адская была, что казалось - все, это уже предел, сильнее не выйдет. Каждый раз, как более толстый стержень вставляла, ясное дело, до конца дня к еде и прикоснуться не могла. От вечной боли накатывает злость, поневоле думаешь - да сдохли бы вы все! И зло я срывала, с обычным своим эгоизмом, конечно, на Аме. Я как есть, во всей красе. Мозги мозгами, а совести - как у последней твари.
Мир за окном - холодный, серый… Вторая неделя декабря, сухой мороз в воздухе ощущаешь, стоит из подъезда на улицу выйти. Но для "человека свободной профессии" - в смысле, человека, просто время от времени где-то слегка подрабатывающего, как я, не слишком важно, какой на дворе день. Уже больше месяца прошло, как моя татуировка закончена, а почему-то по-прежнему кажется, словно она из меня всю энергию высосала. Я говорила себе - это все от холода, хотела, чтобы дни бежали как можно быстрее. Не сказать, чтоб от моего желания хоть что-то менялось. И вообще что проку ждать решения проблемы, когда и проблемы-то никакой не существует? Просто жизнь вдруг стала пустой - и все. Просто - просыпаешься утром, провожаешь Аму на работу, а потом - считай каждый день - снова ложишься и спишь, спишь… Изредка я все-таки выходила - где-то подрабатывала, иногда занималась сексом с Шибой-сан, иногда с подружками встречалась, но чем бы ни старалась заняться, все равно по итогам чувствовала себя паршиво. Потом, вечером уже, Ама домой возвращался, мы ужинать шли, делили пополам одно-два несложных блюда, заливали все это алкоголем. Потом - домой, и опять пили, пили… Я уже занервничала - может, я алкоголичкой становлюсь? И Ама из-за меня дергался. Носился вокруг меня, старался как мог развеселить - трепался обо всякой фигне, шутил… Потом, когда это не сработало, истерику со слезами мне закатил, орал: "Зачем? Зачем ты так?!", говорил, как ему больно, какое его зло берет…