В этой схеме, конечно, не было предусмотрено стопроцентной защиты от дурака, но работала она безотказно - по крайней мере, если кто-нибудь из участников цепочки действительно не повел бы себя как полный дурак. Именно так утверждал Первосвященник, продвигавший и рекламировавший свой бизнес с наглостью, граничащей с абсурдом. Чего стоил только короткий номер, который он давал своим клиентам и который в тяжелую минуту без труда вспомнил бы даже самый отъехавший укурок. Выглядел этот номер так: 1-212-ЕСТЬ-ТРАВА. Раз-два, раз-два - есть трава.
Итак, моя новая работа.
- Тана, я наркокурьер. Ни один нормальный человек не захочет общаться больше необходимого с парнем, который поставляет ему траву.
- И то верно, - соглашается Тана, сворачиваясь калачиком в какую-то очередную позу йоги. - Похоже, это твоя судьба - быть одиноким волком, без друзей и близких, за исключением, конечно, меня.
- Хорошо тебе - ты снова учиться идешь.
- А тебя в любой момент арестовать могут. Запомни три волшебных слова: Дикий. Тюремный. Секс.
- Об этом я тоже думал, - говорю я, сползая с письменного стола. - Кстати, раз уж речь о работе… - Я прбтягиваю Тане пакетик с джентльменской четвертью, она приоткрывает его и принюхивается. - Это для дяди Марвина, - сообщаю я. - Смотри, много не зажимай.
- Да понимаешь, я ведь завтра с утра уезжаю. Так что вряд ли его увижу.
- Тогда отдавай обратно.
Тана обиженно поджимает губы.
- Тебе же трава никогда не нравилась, - говорю я.
- Да мне она и не нравится… обычно… Но вот Гленн говорил, что хотел бы при случае пыхнуть…
- Так бы сразу и сказала. Ладно, будем считать это моим маленьким взносом в твое эротическое благосостояние. А Марвину я другой пакет принесу.
- Вот видишь, видишь! - радостно восклицает она, засовывая пакетик с марихуаной в косметичку. - Вот что значит настоящий друг. А быть другом - это хорошая карма. Так что сиди на попе ровно и жди. Тебе воздастся.
Глава 4
Между мною и нормальной общественной жизнью стоят два препятствия. Об одном из них я уже говорил: у меня почти нет новых знакомых. Второй проблемой является то, что я по-прежнему живу с родителями.
Родители съездили на Ниагару и забрали меня из больницы. Домой мы возвращались практически в молчании, чему я лично был только рад. По крайней мере, у родителей хватило ума не задавать дурацких вопросов по поводу того, что произошло у нас с Дафной. К тому моменту, когда мы подрулили к нашему крыльцу, я уже понял, что продержусь в этом семейном аду неделю-другую. Этого, полагал я, будет достаточно, чтобы очухаться и вновь вернуться в игру.
Вот только в какую игру? По мере того как раны заживали и меня одолевало двигательное беспокойство, я сделал для себя два весьма неприятных открытия. Первое: университет вовсе не горит желанием вновь видеть в своих стенах столь блестящего студента - ничего удивительного, учитывая мои успехи за предыдущий семестр. Второе: я оказался неприкасаемым, по крайней мере во всем, что имело отношение к работе в системе общественного питания округа Нассау. Пресловутое происшествие в Хемпстедском гольф-клубе сделало меня своего рода местной знаменитостью. И если в связи с этим я и получил немало халявной выпивки в окрестных барах, то предложений поработать на горизонте что-то не было видно. Только мой старый босс в карвеловской мороженице, где я подрабатывал, еще доучиваясь в школе, сжалился надо мной, когда я выразил готовность работать за минимальную ставку. При таких доходах отдельное жилье мне никак не светило, разве что какая-нибудь муниципальная трущоба.
Из "Карвела" я уволился в тот же вечер, как только вернулся со стажировки у Рико. За пару недель, прикинул я, мне удастся наскрести достаточно, чтобы снять себе какую-нибудь халупу, может быть даже в самом Нью-Йорке, как я уже нахвастался Марвину.
А ведь еще надо придумать какую-нибудь удобоваримую легенду для родителей. Наврать им, что я устроился работать в какой-нибудь ресторан, было бы слишком рискованно: до города от нас, в общем-то, недалеко, и предки вполне могут взять и нагрянуть с неожиданным визитом - приспичило, мол, пообедать. В общем, я решаю сказать им, что меня временно взяли в какой-то офис, типа на подмену. Пришлось дыбиться как идиот, пока мама, вдруг осознав, что имеет теперь полное право произносить слова "мой сын" и "офис" в одном и том же предложении, тащит меня в ближайший торговый центр и накупает мне кучу шмоток - целый гардероб. В понедельник она просыпается с утра пораньше, чтобы приготовить мне завтрак, а значит, я вынужден напялить на себя всю эту офисную хрень. Готов поспорить: на все три окрестных штата я единственный наркодилер, прикинутый в стиле бизнес-кэжуал.
До города я добираюсь как раз вовремя: мой пейджер жужжит и вибрирует. "Загрузка: выход из метро на Пятьдесят девятой стрит у газетного киоска. Встреча с клиентом: Инжиниэрс-Гейт, угол Девятнадцатой стрит и Пятой авеню. Молодая женщина. Должна быть в лайкре".
Работа начинает мне нравиться.
Добравшись до места, я оказываюсь перед нешуточной проблемой выбора. Каждый третий, ну, максимум четвертый человек у Инжиниэрс-Гейт - это женщина моложе тридцати лет, одетая в лайкру. Похоже, поддержать в тонусе свои ягодичные мышцы, сделав несколько кругов трусцой вокруг пруда в Центральном парке, сегодня собрались все доморощенные бегунши Верхнего Ист-Сайда. Наконец мой взгляд выхватывает из толпы силуэт женщины, которая никуда не бежит.
Она чуть старше меня, лет двадцать шесть - двадцать семь, не больше. Хорошая кожа, светлые волосы, короткая стрижка, а грудь если и не выдающаяся в буквальном смысле этого слова, то по крайней мере заслуживающая всяческого внимания. Дорогие кроссовки. Может быть, начинающая юристка или молодая жена-домохозяйка. Еще вариант: школьная учительница, дочка какого-нибудь промышленного магната.
Как бы то ни было, она - мой первый клиент.
- Это ты? - спрашивает она меня.
- Ну, типа того, если не ошибаюсь, - отвечаю я, мысленно благодаря маму, настоявшую на том, чтобы я сегодня пошел на работу не в джинсах и футболке.
- Ты что-то не похож на наркодилера.
- А кто тебе сказал, что я наркодилер?
"Никогда не признавайся, что ты дилер, - предупреждал меня Рико. - Так ты просто вручишь копам ключ от собственной тюремной камеры".
- Нет, нет, да, нет, да, - со вздохом произносит она.
- Это еще что?
- Ответы на те вопросы, которые ты собираешься задать мне.
- Значит, ты не в первый раз.
- Да, - говорит она, нетерпеливо пританцовывая на цыпочках. - А ты?
- Не поверишь: я сегодня первый день на этой работе.
- Мои поздравления. А нельзя ли как-нибудь побыстрее? Меня дома ждут.
Деньги она достает из одной из кроссовок. Я передаю ей пакетик. Она сует его за пояс обтягивающих лайкровых штанов и удаляется от меня трусцой. Вот тебе и новые знакомства. Вот тебе и друзья на новой работе.
Встреча со вторым клиентом назначена мне на Уолл-стрит. Туда я добираюсь на метро по прямой - по Второй линии. Между станциями "Чемберс" и "Фултон" Джозеф протискивается мимо меня в вагоне, незаметно засовывая мне в карман очередной пакетик. 1з метро я вылезаю минут за десять до назначенного времени. Идет мелкий дождь. Спрятавшись под навесом у какой-то двери, я с интересом наблюдаю за дефилирующими мимо меня тысячедолларовыми костюмами и за их обладателями, с прилизанных, намазанных гелями причесок которых, как со стекла, скатываются дождевые капли. Не обращая внимания на погоду, эти люди бубнят что-то в свои мобильные телефоны. Я хлопаю себя по карману в поисках зажигалки.
Проходят остающиеся до назначенного времени десять минут, затем еще десять. Наконец я замечаю, что неподалеку от меня завис парнишка, который вполне мог бы оказаться на моем месте. Как, впрочем, и я - на его. Только видок у него куда более отстойный.
Волосы его зачесаны назад, как и у прочих окрестных яппи, но костюм выдает его с головой: это всего лишь дешевая офисная униформа, никак не сшитая на заказ, а купленная в обычном магазине готового платья. Парень пытается заглянуть мне в глаза, я же, со своей стороны, изображаю что-то вроде кивка.
- Здорово, - говорит он, - ждешь Дэнни?
- Ну, это как сказать, - отвечаю ему я. - А ты что, Дэнни?
- Типа того. А что?
- А то, что я жду явно не тебя, - заявляю я. - Человек, с которым мы договорились встретиться, должен быть одет от Армани.
- Ладно тебе, Докере, - оскорбительно намекает он на брюки, купленные мне мамой; говорю же, отстойный чувак. - Дэнни в офисе, он сказал, чтобы я нашел тебя.
Я кошусь на вход в метро и как бы ненароком отступаю на шаг-другой в ту сторону, чтобы, в случае чего, быстро делать ноги. По крайней мере, так советовал Рико.
"Доверенное лицо - это сигнал опасности, - говорил он, немало удивив меня тем, что использовал выражение "доверенное лицо". - Не бывает людей настолько ленивых, чтобы не оторвать задницу от стула и не прийти за "дурью" лично. Въезжаешь?" А вот полиция, судя по опыту Рико, как раз горазда "на подставы в таком духе".
Я говорю парню, что не знаю никаких таких Дэнни.
- Дэнни Карр, - настойчиво гнет он свое. - Он сказал, что тебе Бенджамин светит, если поднимешься в офис.
Странное дело: если предлагают подзаработать деньжат сверху оговоренного, значит, это вряд ли подстава. Очередной рикоизм гласит: "Копы не имеют права заводить дело на человека, которому сами пообещали забашлять за совершение противоправных действий".