Справедливости ради, надо отметить, что "иностранщина" сызмальства его пытливый ум интересовала.
Узнав о зачислении в славные ряды советского студенчества, Куша на радостях обменял у себя в деревне, у пьяницы пропившегося, пластинку (есть, есть пластинки в русских селениях), за бутыль самогона, что мамка из навоза гонит. "Девка какая-то, - рассказывал он Лёлику. - Хорошо поет, но уж больно нудно. Пенка Флойдова. Болгарка, наверное". Заинтересовавшийся "девкой" Лёлик, в одно из возвращений Куши из родных пенат, увидел у себя в руках "Вишь ю ви хиа", заезженную вусмерть тридцатикопеечной железной иглой, исправно служащей проигрывателю радиолы испокон веков. Когда Куша узнал сколько эта "болгарка" могла стоить - с ним чуть плохо не случилось: конверт и тот сестра изрезала, наклеив понравившееся в общую тетрадь девичьего песенника.
Долго у него в головке не укладывалось - как это: пластинка, на которую не хватит и стипендии. Пусть там музыка хорошая, ладно, но какая бы замечательная музыка не была, это ведь не пиджак, не торшер, не ковер на стену. На такие деньги это знаете, это ого-го. Это много чего можно натворить.
Вот, наверно, тогда-то он и смекнул, что музыка - это тоже товар, и такой товар, за который люди большую деньгу платят. Понял он, что в товаре желательно бы разбираться. Но поскольку процесс этот не быстрый и требует умственного напряжения, с самообразованием он не больно и торопился, предоставив дело времени. Сама-то музыка рядом с ним особо не стояла. Кушу больше коллекционирование дензнаков интересовало, и всё, что с этим могло быть связано.
Ну так что ж. Спустились с Минькой этажом ниже - приобщиться.
Заботливый владелец уже запеленал исчадье порока в полиэтиленовую пленку, заварив края утюгом, поэтому бритые предстали пред нами в не первозданном виде.
- Денежки за показ не берешь? - спросил Минька.
- Васильич, хорошая идея! - поддакнул я.
- Идея, может, и хорошая, - согласился Куша, - но и влететь с такой идеей можно хорошо. Это ж распространение, под статью подведут.
- Растет парень, - восхитился Минька. - Скоро Пиздоболкина затмит.
- Ну, - развел руками польщенный Куша. - Где уж нам. Ума палата - ключ потерян. Мы пташки мелкие.
- Курочка по зернышку клюет, - успокоил его Минька.
- Я тебе, Михайло, пивко поставлю. Как дело сделаю, в "Якорек" пойдем, там орешки соленые подают. Ты ж пивко уважаешь?
- Пятизвездочное устроит вполне, - ответил Минька, наклонив журнал к свету, чтоб получше рассмотреть нюансы, скрадываемые полиэтиленом.
А дело вот в чем. Надоумил Кушу заняться этим благодарным делом тот же Минька, рассказав какую колоду карт нам предложили купить на базаре. И знакомого с журналом на Кушу вывел.
Сметливый Купи-Продай порами почувствовал тушеное-копченое, благо с некоторых пор увлекся фотоделом - снимал подружек в неглиже и без оного. Но, будем справедливы, о возвышенном не забывал, в перерывах, между проявлением и закреплением доморощенных ню, переснял репродукции из "Тигра в гитаре" и "Музыки бунта" О.Феофанова и обложки проходящих через наши руки эл пи. Переснял для себя, а там и спрос появился, приторговывал втихаря.
Скользкую дорожку он давно накатал. С тех пор, как умаслил тетеньку из потребкооперации - молодым везде у нас дорога. Тетенька у колхозников из родной кушиной деревни свинину браковала, а у Коленьки - нет. И стал Коленька шатким мостиком в той самой классической формуле "товар-деньги".
Так жил бы себе и жил бы. Кап да кап - накапало еще на пару стипендий - и хорошо. Но будучи азартен, новоиспеченный делец дальше пошел, вширь работать, вглубь копать.
Скатавшись в Краснопрестольск с двумя рюкзаками за колбасой, скупил там полсотни пар подтяжек. Что разнес по комиссионкам, а что реализовал уважающим себя мужикам, наварив по трояку с пары. Без подтяжек какой же уважающий себя мужик ходит? Поверх нарядного свитера - и в театр. Хиппаны, подметающие джинами с вышитыми сердечками местный брод, наутюжили себе широкие, с американскими звездами - ХХ век Фокс, да и только, а для народу: для итэеров и мэнеэсов, студенчества и работного люду очень даже подошли те, что наш прощелыга привез - узенькие, в отечественную косую линейку. Все резинками по богатырской груди щелкают, мы тоже от народа не оторвались - против моды не попрешь..
Но это не дела - делишки. Для дел Коляня хай-фай приобрел. Хороший польский хай-фай с двумя скоростями, реверсом и балансирами. Не оставляла его идея за Пенку Флойдову на других отыграться.
Как-то выморщил он у кого-то демократский диск "Лучшие вещи Сантаны". Буквально за так. Поменял, обменял, скалочку на курочку, курочку на уточку - считай, подарок. Переписал пластинку любителям по троячку. И вскружил ему голову успех. Все куплю, сказало злато.
Ринулся Куша по комкам, по моряцким квартирам. Купил немецкий магнитофон, купил польскую вертушку. Алмазную голову купил, которой сноса нет.
Успех с Сантаной настроил комбинатора на мажорный лад. Ему и сидеть-то не сиделось: бегал по комнате от окна к двери, потирая руки. Кроме удач финансового характера, причин для такого поведения было предостаточно. Тем более, что сформулировалась идея. Определилась стезя. Ум навострился в одну сторону .
Куша решил стать "писателем".
Во-первых, писателем престижно быть. Совсем иной социальный статус. Все интересуются: "Что новенького, Коля? Письнёшь?" Во-вторых, сам в моде и формулируешь моду - порассуждать можешь о течении музыкального процесса на людях, зная, что не отмахнуться, прислушаются - авторитет у "писателя" высок. В-третьих, опять же девочки. Им тоже интересно на орбите такой спутник иметь: величина спутника и ее самоё значение подчеркивает. А уж пересекутся ли орбиты - это вопрос больше технический. Да и самое главное: денежки не пыльные. Берешь пластмассу, переписываешь себе, пластмассу с выгодой сдаешь, а запись тиражируешь желающим. Возмездно. Если дело поставить на поток, быть в струе, иметь первую руку - это достаточно не сложно. Копейку иметь, я имею в виду.
Но.
Одного Куша не учел. Быстрый подъем застил глаза. Сбил наводку на резкость. А не учел он то, что масштабы у нас не столичные. Не такой уж и городишко Мелкосранск, чтоб клиентура постоянная была. Местное форцмо свой контингент всех в лицо, наперечет. И их, естественно: у кого пластмасса, у кого иголки и головки, у кого кассеты загармоничные. Пробел может образоваться если кого-то заметут, но зарастает это место быстрей, чем рана у собаки. В ценах тоже особливо не сыграешь: цена на всё стабильная и прейскурант опять же каждый знает и этот каждый другого каждого наколоть хоть на юксовый да хочет. Всё по учебнику: раздел влияния и интересов. Чужого попытаются на чем-нибудь да опрокинуть. Свой мир. Так же, как и у нас: всех кабацких чуваков знаем, кто где сидит, кто чем дышит. Случается и подмена нужна - мало ли бывает - и к нам приходят. Или ты не можешь, а тут свадьба горит - своим же знакомым и отдашь. Но сейчас не об этом.
Нагрели Кушу на "Оушен фэнтази". Показали мазурики с нуля, не разрезанный, как говорится, а втюхали с переклеенным пятаком: какие-то кола бельды воют. Минька слушал, аж плакал, по полу катался. Сидит дурак и слушает - помните историю такую, еще с рентгеновскими снимками?
А всё что? Не гонись, поп, за дешевизною. Польстился на дармовщинку - пару чириков вроде уступали ему.
Парню не до смеху. Сдуру в милицию бегал. Сопли там по щекам размазывал. В милиции его напугали, пообещали за спекуляцию пластинками привлечь. Адрес записали.
Гарун бежал быстрее лани. Матка до колен опустилась. Хоть бы подумал, дурила, а его то за шо? Спужалси. Чего чего, а пугать у нас умеют.
Лёля со своей аптекаршей попал прямо-таки в тюрьму, к прокурору. Ездили на Вторчермет, в кабак, на служебном аптекаршинном "Москвиче". Додумались. Обратно с песнями с плясками в двенадцать ночи на красный свет простегали три перекрестка.
Волки драные тут как тут.
Аптекарша триста отдала, чтобы дело замять, и стольник, чтобы Лёлику в институт бумага не пошла. Овёс ноне дорог.
Пока судились-рядились, из автомашины ее мазуты реквизировали. Так не храни их в бардачке! Менты тоже. Подзаборники вшивые. Ну куда он эту губную помаду денет? Любимой подарит? Она ж наполовину измазанная. Хранители устоёв хуевы.
Осталось нам с Минькой в историю попасть. Но пока ничего. Ангел хранит.
Так оно идет себе жизнь и идет. В колею, в колее, с колеей. Одно, правда, событие местного значения: прореха на человечестве тихой сапой в Утюг пристроился! Электриком. Лампочки менять. А помимо не заработанной платы шабашнический договор подписал на изготовление цветомузыки. Панно такое на стенку с бегающими огнями. Материалы от кабака, умелые ручки он сам прикладывать будет.
Теперь электрику не лень дважды в день ждать чертова троллейбуса, иногда по сорок минут, тащиться семь остановок до автостанции и оттуда топать до заветного порога минут пятнадцать, но зато иметь обед, а вечером, естественно, ужин. Будь на то господня воля, он бы и завтракать ездил.
С чего начинается работа? С присутственного места. Потому как с присутственным местом и ты сам на месте.
Разобрал он бардак в чулане, хлам повыкидывал и оборудовал себе уголок султана; оттуда проводку провел на подиум, колоночки для магнитофона повесил. Теперь музыка играет и без наших присутственных дней. В скромные трудовые будни. А вот в получасовых перерывах между нашими выступлениями записи не крутит. Пятеру, заявил Миньке, башляйте за вечер, тоды "ой".
А что?
Всё правильно.
Каждый труд благослови удача.
24