Кровать находилась в полутора ярдах от того места, где мы стояли, - я все еще держал ее за руки - как это вышло, не могу понять, только я не просил ее - и не тащил - и не думал о кровати - но вышло так, что мы оба сели на кровать.
- Сейчас я вам покажу, - сказала хорошенькая fille de chambre, - кошелек, который я сшила сегодня, чтобы хранить в нем вашу крону. - С этими словами она засунула руку в свой правый карман, ближайший ко мне, и несколько мгновений шарила в нем - потом в левый. - "Она его потеряла". - Никогда ожидание не казалось мне столь мало тягостным - наконец кошелек нашелся в ее правом кармане - она его вынула; он был из зеленой тафты, подбитой кусочком белого стеганого атласа, и в нем могла поместиться только эта крона - она дала его мне подержать - такой хорошенький кошелек; я держал его десять минут, положив руку ей на колени - поглядывая то на кошелек, то немного вбок от него.
На складках моего жабо распустилось несколько стежков - хорошенькая fille de chambre, ни слова не говоря, достала свою рабочую шкатулочку, продела нитку в тоненькую иголку и привела жабо в порядок. - Я предвидел, что ее усердие помрачит блеск этого дня; когда она во время шитья несколько раз молча провела рукой у самой моей шеи, я почувствовал, что лавры, которыми я мысленно увил главу мою, готовы с нее свалиться.
Во время ходьбы у нее распустился ремешок, так что пряжка от башмака едва держалась. - Глядите, - сказала fille de chambre, поднимая ногу. - Мне, конечно, ничего не оставалось, как в знак признательности прикрепить ей пряжку и вдеть ремешок - после этого я поднял ее другую ногу, чтобы посмотреть, все ли там в порядке, - но сделал это слишком внезапно - хорошенькая fille de chambre не могла удержать равновесие - и тогда - -
ПОБЕДА
Да - и тогда - Вы, чьи мертвенно холодные головы и тепловатые сердца способны побеждать логическими доводами или маскировать ваши страсти, скажите мне, какой грех в том, что они обуревают человека? Или как дух его может отвечать перед Отцом духов только за то, что действовал под их влиянием? Если Природа так соткала свой покров благости, что местами в нем попадаются нити любви и желания, - следует ли разрывать всю ткань для того, чтобы их выдернуть? - Бичуй таких стоиков, великий Правитель природы! - сказал я про себя. - Куда бы ни закинуло меня твое провидение для испытания моей добродетели - какой бы я ни подвергся опасности - каково бы ни было мое положение - дай мне изведать во всей их полноте чувства, которые из него возникают и которые мне присущи, поскольку я человек, - если я буду владеть ими должным образом, я спокойно доверю решение твоему правосудию; ибо ты создал нас, а не сами мы себя создали. Окончив это обращение, я поднял хорошенькую fille de chambre за руку и вывел ее из комнаты - она остановилась возле меня, когда я запирал дверь и прятал ключ в карман - и тогда - так как победа была решительная - только тогда я прижался губами к ее щеке и, снова взяв ее за руку, благополучно проводил до ворот гостиницы.
ТАЙНА
ПАРИЖ
Кому ведомо человеческое сердце, тот поймет, что мне невозможно было сразу вернуться в свою комнату - это было все равно что по окончании музыкальной пьесы, взволновавшей все наши чувства, перейти вдруг от мажорного созвучия в минорную терцию. - Вот почему, выпустив руку fille de chambre, я некоторое время стоял у ворот гостиницы, разглядывая каждого прохожего и строя о нем догадки, пока внимание мое не было привлечено одиноким субъектом, спутавшим все мои предположения о нем.
То был высокий мужчина с философским, серьезным и жгучим взглядом, который неторопливо расхаживал взад и вперед по улице, делая шагов по шестидесяти в ту и в другую сторону от ворот гостиницы - ему на вид было года пятьдесят два - он держал под мышкой тоненькую тросточку - одет был в темный, тускло-коричневый кафтан, жилет и штаны, видно послужившие ему не мало лет - хотя они были еще чистые, и на всей его внешности лежала печать бережливой proprete. По тому, как он снимал шляпу - по той позе, в какую он становился, обращаясь ко многим прохожим на улице, я понял, что он просит милостыню; поэтому я достал из кармана и держал наготове несколько су, чтобы подать ему, если бы он обратился ко мне. Но он прошел мимо, ничего у меня не попросив, - а между тем, не сделав и пяти шагов дальше, обратился за подаянием к одной скромного вида женщине - хотя скорее мог рассчитывать получить у меня. - Не успел он отойти от этой женщины, как уже снял шляпу перед другой, направлявшейся в ту же сторону. - Навстречу ему медленно прошел почтенного вида пожилой господин - за ним молодой щеголь - он пропустил их обоих, ничего у них не попросив. Я простоял, наблюдая за ним, с полчаса, и за это время он раз двенадцать прошел взад и вперед, неизменно придерживаясь одного н того же плана.
В поведении его были две большие странности, заставившие меня поломать голову, хотя и без всякого успеха, - первая: почему этот человек рассказывал свою историю только прекрасному полу, - и вторая: что это была за история и что за красноречие пускал он при этом в ход, которое смягчало сердца женщин и которое, он знал, бесполезно пробовать на мужчинах?
Были еще два обстоятельства, запутавшие эту тайну, - первое: каждой женщине он говорил свои таинственные слова на ухо и с таким видом, точно он сообщал секрет, а не просил подаяния, - и второе: он не знал неудачи - каждая женщина, которую он останавливал, непременно доставала кошелек и без колебаний подавала ему что-нибудь.
Я никак не мог придумать удовлетворительное объяснение этому явлению.
Мне задана была загадка, над разрешением которой можно было скоротать остаток вечера, и с расчетом на это я поднялся наверх в свою комнату.
ДЕЛО СОВЕСТИ
ПАРИЖ
Почти по пятам за мной поднялся хозяин гостиницы, вошедший ко мне в комнату сказать, чтобы я искал себе другое помещение. - Как так, мой друг? - спросил я. - Он отвечал, что я сегодня вечером провел два часа, запершись в своей спальне с молодой женщиной, а это против правил его дома. - Прекрасно, - сказал я, - тогда зачем же нам ссориться - ведь девушке от этого не стало хуже - и мне не стало хуже - и вы останетесь точно таким, как я вас нашел. - Этого достаточно, сказал он, чтобы погубить репутацию его гостиницы. - Voyezvous, Monsieur , - сказал он, показывая на конец кровати, где мы сидели. - Признаться, это было нечто похожее на улику; но так как гордость не позволила мне входить в подробности случившегося, то я посоветовал хозяину спокойно лечь спать, как я сам решил это сделать, а завтра утром я заплачу ему все, что следует.
- Я бы ничего не имел против, Monsieur, - сказал он, - даже если бы у вас побывало двадцать девушек. - Это на два десятка больше, - возразил я, прервав его, - чем я когда-нибудь рассчитывал. - При условии, - продолжал он, - чтобы вы их принимали только утром. - Разве в Париже различное время дня делает и грех различным? - Оно делает различным скандал, - сказал он. - Мне очень нравятся четкие разграничения, и не могу сказать, чтобы я был так уж выведен из себя этим человеком. - Я согласен, - снова взял слово хозяин гостиницы, - что в Париже иностранцу должна быть предоставлена возможность купить себе кружево, шелковые чулки, рукавчики et tout cela - и ничего нет худого, если к нему зайдет женщина с картонкой. - Да, это верно, - сказал я, - у нее была картонка, но я в нее даже не заглянул. - Значит, Monsieur, - сказал он, - ничего не купил. - Решительно ничего, - отвечал я. - Так я, - сказал он, - мог бы вам порекомендовать одну, которая обошлась бы с вами en conscience . - Я должен увидеть ее сегодня же, - сказал я. - Хозяин отвесил мне низкий поклон и спустился вниз.
Вот когда я буду торжествовать над этим maitre d'hotelem! - воскликнул я. - А потом что? - Потом покажу, что мне известно, какая у него грязная душа. - А что йотом? Что потом! - Я чуть было не сказал, что делаю это ради других. - У меня не осталось ни одного подходящего ответа - в замысле моем было больше желчи, чем убеждения, и он мне опротивел прежде, чем я приступил к его осуществлению.
Через несколько минут ко мне вошла гризетка с картонкой кружев. - Все равно ничего не куплю, - сказал я про себя.
Гризетка хотела мне показать все - угодить мне было трудно: девушка делала вид, будто этого не замечает; она открыла свой маленький склад и выложила передо мной одно за другим все свои кружева - разворачивала каждую штуку и снова ее сворачивала с ангельским терпением - я мог купить - мог не купить - она готова была отдать мне все по цене, какую я сам назначу - бедняжке, видно, очень хотелось заработать несколько грошей; она изо всех сил старалась меня задобрить, не столько прибегая к притворству, сколько действуя, я это чувствовал, простотой и лаской.
Если в человеке нет некоторой дозы неподдельного легковерия, тем хуже для него - сердце мое смягчилось, и я отказался от второго решения так же спокойно, как и от первого. - С какой стати буду я карать одного за преступление другого? Если ты платишь дань этому тирану-хозяину, - подумал я, посмотрев ей в лицо, - тем тяжелей достается тебе твой хлеб.
Если бы даже в кошельке у меня было не больше четырех луидоров, все-таки я бы не мог решиться встать и указать ей на дверь, не истратив сначала трех из них на пару рукавчиков.