Граф направлял разговор; мы толковали о безразличных вещах - о книгах и политике, о людях - а потом о женщинах. - Бог да благословит их всех! - произнес я, после того как мы долго о них говорили, - нет человека на земле, который бы так любил их, как я: несмотря на все их слабости, мною подмеченные, и множество прочитанных мною сатир на них, я все-таки их люблю, будучи твердо убежден, что мужчина, не чувствующий расположения ко всему их полу, никогда не способен как следует полюбить одну из них.
- Eh bien! Monsieur l'Anglais, - весело сказал граф. - Вы не пришли высматривать наготу земли нашей - я вам верю - ni encore , смею сказать, наготу наших женщин. - Но разрешите мне высказать предположение - если, par hazard , она попадется вам на пути, разве вид ее не тронет ваших чувств?
Во мне есть что-то, в силу чего я не выношу ни малейшего намека на непристойность: увлеченный веселой болтовней, я не раз пробовал побороть себя и путем крайнего напряжения сил отваживался в обществе десяти женщин на тысячу вещей - самой ничтожной части которых я бы не посмел сделать с каждой из них в отдельности даже за райское блаженство.
- Извините меня, господин граф, - сказал я, - что касается наготы земли вашей, то если бы мне довелось ее увидеть, я взглянул бы на нее со слезами на глазах, - а в отношении наготы ваших женщин (я покраснел от самой мысли о ней, вызванной во мне графом) я держусь евангельских взглядов и полон такого сочувствия ко всему слабому у них, что охотно прикрыл бы ее одеждой, если бы только умел ее накинуть. - Но я бы очень желал, - продолжал я, - высмотреть наготу их сердец и сквозь разнообразные личины обычаев, климата и религии разглядеть, что в них есть хорошего, и в соответствии с этим образовать собственное сердце - ради чего я и приехал.
- По этой причине, господин граф, - продолжал я, - я не видел ни Пале-Рояля - ни Люксембурга - ни фасада Лувра - и не пытался удлинить списков картин, статуй и церквей, которыми мы располагаем. - Я смотрю на каждую красавицу, как на храм, и я вошел бы в него и стал бы любоваться развешанными в нем оригинальными рисунками и беглыми набросками охотнее, чем даже "Преображением" Рафаэля.
- Жажда этих откровений, - продолжал я, - столь же жгучая, как та, что горит в груди знатока живописи, привела меня из моей родной страны во Францию, а из Франции поведет меня по Италии. - Это скромное путешествие сердца в поисках Природы и тех приязненных чувств, что ею порождаются и побуждают нас любить друг друга - а также мир - больше, чем мы любим теперь.
Граф сказал мне в ответ на это очень много любезностей и весьма учтиво прибавил, как много он обязан Шекспиру за то, что он познакомил меня с ним. - A propos, - сказал он, - Шекспир полон великих вещей, но он позабыл об одной маленькой формальности - не назвал вашего имени - так что вам придется сделать это самому.
ПАСПОРТ
ВЕРСАЛЬ
Для меня нет ничего затруднительнее в жизни, чем сообщить кому-нибудь, кто я такой, - ибо вряд ли найдется человек, о котором я не мог бы дать более обстоятельные сведения, чем о себе; часто мне хотелось уметь отрекомендоваться всего одним словом - и конец. И вот первый раз в жизни представился мне случай осуществить это с некоторым успехом - на столе лежал Шекспир - вспомнив, что он обо мне говорит в своих произведениях, я взял "Гамлета", раскрыл его на сцене с могильщиками в пятом действии, ткнул пальцем в слово Йорик и, не отнимая пальца, протянул книгу графу со словами - Me voici!
Выпала ли у графа мысль о черепе бедного Йорика благодаря присутствию черепа вашего покорного слуги или каким-то волшебством он перенесся через семьсот или восемьсот лет, это здесь не имеет значения - несомненно, что французы легче схватывают, чем соображают - я ничему на свете не удивляюсь, а этому меньше всего; ведь даже один из глав нашей церкви, к прямоте и отеческим чувствам которого я питаю высочайшее почтение, впал при таких же обстоятельствах в такую же ошибку. - Для него невыносима, - сказал он, - самая мысль заглянуть в проповеди, написанные шутом датского короля. - Хорошо, ваше преосвященство, - сказал я, - но есть два Йорика. Йорик, о котором думает ваше преосвященство, умер и был похоронен восемьсот лет тому назад; он преуспевал при дворе Горвендиллуса; другой Йорик - это я, не преуспевавший, ваше преосвященство, ни при каком дворе. - Он покачал головой. - Боже мой, - сказал я, - вы с таким же правом могли бы смешать Александра Великого с Александром-медником, ваше преосвященство. - Это одно и то же, - возразил он -
- Если бы Александр, царь македонский, мог перевести ваше преосвященство в другую епархию, - сказал я, - ваше преосвященство, я уверен, этого не сказали бы.
Бедный граф де Б*** впал в ту же ошибку -
- Et, Monsieur, est-il Yorick? - воскликнул граф. - Je le suis, - отвечал я. - Vous? - Moi - moi qui a l'honneur de vous parler, Monsieur le Comte. - Mon Dieu! - проговорил он, обнимая меня. - Vous etes Yorick!
С этими словами граф сунул Шекспира в карман и оставил меня одного в своей комнате.
ПАСПОРТ
ВЕРСАЛЬ
Я не мог понять, почему граф де Б*** так внезапно вышел из комнаты, как не мог понять, почему он сунул в карман Шекспира. - Тайны, которые должны разъясниться сами, не стоят того, чтобы терять время на их разгадку; лучше было почитать Шекспира; я взял"Много шуму из ничего" и мгновенно перенесся с кресла, в котором я сидел, на остров Сицилию, в Мессину, и так увлекся доном Педро, Бенедиктом и Беатриче, что перестал думать о Версале, о графе и о паспорте;
Милая податливость человеческого духа, который способен вдруг погрузиться в мир иллюзий, скрашивающих тяжелые минуты ожидания и горя! - Давно-давно уже завершили бы вы счет дней моих, не проводи я большую их часть в этом волшебном краю. Когда путь мой бывает слишком тяжел для моих ног или слишком крут для моих сил, я сворачиваю на какую-нибудь гладкую бархатную тропинку, которую фантазия усыпала розовыми бутонами наслаждений, и, прогулявшись по ней, возвращаюсь назад, окрепший и посвежевший. - Когда скорби тяжко гнетут меня и нет от них убежища в этом мире, тогда я избираю новый путь - я оставляю мир, - и, обладая более ясным представлением о Елисейских полях, чем о небе, я силой прокладываю себе дорогу туда, подобно Энею - я вижу, как он встречает задумчивую тень покинутой им Дидоны и желает ее признать, - вижу, как оскорбленный дух качает головой и молча отворачивается от виновника своих бедствий и своего бесчестья, - собственные мои чувства растворяются в ее чувствах и в том сострадании, которое вызывали обыкновенно во мне ее горести, когда я сидел на школьной скамье.
Поистине это не значит витать в царстве пустых теней - и не попусту доставляет себе человек это беспокойство - чаще пустыми бывают его попытки доверить успокоение своих волнений одному только разуму. - Смело могу сказать про себя: никогда я не был в состоянии так решительно подавить дурное чувство в моем сердце иначе, как призвав поскорее на помощь другое, доброе и нежное чувство, чтобы сразить врага в его же владениях.
Когда я дочитал до конца третьего действия, вошел граф де Б*** с моим паспортом в руке. - Господин герцог де Ш***, - сказал граф, - такой же прекрасный пророк, смею вас уверить, как и государственный деятель. - Un homme qui rit, - сказал герцог, - ne sera jamais dangereux . - Будь это не для королевского шута, а для кого-нибудь другого, - прибавил граф, - я не мог бы раздобыть его в течение двух часов. - Pardonnez-moi, Monsieur le Comte , - сказал я, - я не королевский шут. - Но ведь вы Йорик? - Да. - Et vous plaisantez? - Я ответил, что действительно люблю шутить, но мне за это не платят - я это делаю всецело за собственный счет.
- У нас нет придворных шутов, господин граф, - сказал я, - последний был в распутное царствование Карла Второго - ас тех пор нравы наши постепенно настолько очистились, что наш двор в настоящее время переполнен патриотами, которые ничего не желают, как только преуспеяния и богатства своей страны - и наши дамы все так целомудренны, так безупречны, так добры, так набожны - шуту там решительно нечего вышучивать -
- Voila un persiflage! - воскликнул граф.