- Не вижу почему, - сказал Сэм. - Не нахожу тут ничего забавного. Чудовищно, что вы совсем беззащитны, если любому наглецу придет в голову оскорбить вас. При одной мысли, что тип с напомаженными волосами набрался хамства…
Он умолк, не в силах вновь произнести это жуткое слово.
- …поцеловать меня? - договорила Кей. - Так вы же сами…
- Это, - объявил Сэм с достоинством, - совсем другое. Это… э… ну, короче говоря, совсем другое. И факт остается фактом: вам нужен человек, который оберегал бы вас, защищал.
- И вы рыцарственно предлагаете заняться этим? Ужасно мило с вашей стороны, но… вам не кажется, что это довольно нелепо?
- Ничего нелепого я тут не нахожу.
- Сколько раз в своей жизни вы меня видели?
- Тысячи и тысячи!
- Что? Ах да, я забыла про фотографию. Но разве фотография имеет хоть какое-то значение?
- Имеет!
- Во всяком случае, не моя, не то бы вы не стали с места в карьер рассказывать про нее вашей приятельнице Корделии Блэр, чтобы снабдить ее сюжетом.
- Я ничего ей не рассказывал, а за обедом сослался на нее, чтобы… чтобы проще было ввести эту тему. Как будто я стал бы говорить о вас с кем-то! И она мне вовсе не приятельница.
- Но вы ее поцеловали.
- Я ее не целовал.
- А дядя говорит, что да. По его словам, до него из приемной донеслись дикие звуки, отдающие разгулом богемы, а потом вы вошли в кабинет и сказали, что успокоили эту даму.
- Ваш дядя говорит много лишнего, - сурово сказал Сэм.
- Именно это я и подумала несколько минут назад. Но раз уж он сообщает вам мои секреты, только справедливо, чтобы он сообщал мне ваши.
Сэм судорожно сглотнул:
- Если вы правда хотите знать, что произошло, я скажу: я не целовал Блэр, жуткое ничтожество. Это она меня поцеловала.
- Что!
- Она меня поцеловала, - упрямо повторил Сэм. - Ну, я несколько переложил, втолковывая ей, как меня восхищают ее произведения, и вдруг она говорит: "Ах, милый мальчик!" - и закидывает свои гнусные руки мне за шею. Что мне оставалось делать? Конечно, апперкотом я бы ее остановил, но другого способа не было.
Кей посмотрела на него с сочувствием, к которому примешивалось возмущение.
- Чудовищно, что вы совсем беззащитны, если любой авторице придет в голову оскорбить вас. Вам нужен человек, который оберегал бы вас, защищал…
Достоинство Сэма, особой долговечностью не отличавшееся, испарилось.
- Вы совершенно правы, - сказал он. - Ну так… Кей покачала головой.
- Нет, я воздержусь. Что бы там ни писала ваша приятельница Корделия Блэр в своих творениях, девушки не выходят за тех, кого видели всего два раза в жизни.
- А вы меня видите уже в четвертый раз.
- Ну пусть четыре раза.
- В Америке один мой знакомый встретил девушку на вечеринке и утром женился на ней.
- А через неделю, полагаю, они развелись. Нет, мистер Ш оттер…
- Можете называть меня Сэмом.
- Да, после этого, пожалуй. Нет, Сэм, я не выйду за вас. Разумеется, я вам очень благодарна за ваше предложение.
- Не за что.
- Я слишком мало вас знаю.
- А у меня такое чувство, что я вас знаю всю жизнь.
- Да?
- Я чувствую, мы были предназначены друг другу с начала времен.
- Возможно, царем вы были в Вавилоне, рабыней христианкой - я .
- Совсем не исключено, но это еще не все. В Америке, когда я еще понятия не имел, что отправлюсь в Англию, гадалка сказала мне, что скоро я отправлюсь в длинное путешествие и встречу светловолосую девушку в его конце.
- Нельзя же верить гадалкам!
- Да, но все остальное, что мне говорила эта, было абсолютно верным.
- Да?
- Да! Она сказала, что у меня на редкость духовная натура, благородный характер и я всеми любим; хотя люди, только знакомясь со мной, иногда не успевают сразу оценить меня…
- Ну, я вполне оценила!
- …потому что глубины моей души скрыты от посторонних глаз.
- Так причина в этом?
- Но какие еще доказательства нужны?
- А она вам еще что-нибудь говорила?
- Что-то о том, чтобы я остерегался брюнета, но ничего важного. Однако, по-моему, за пятьдесят центов улов очень недурной.
- А она сказала, что вы женитесь на этой девушке?
- Сказала - и безоговорочно.
- Так, насколько я поняла, вы хотите, чтобы я вышла за вас, лишь бы ваши пятьдесят центов себя оправдали?
- Не совсем. Вы опускаете тот факт, что я вас люблю. - Он посмотрел на нее с упреком. - Не смейтесь!
- Разве я смеялась?
-Да…
- Простите. Мне ведь не следует смеяться над любовью сильного мужчины.
- Вы не должны смеяться ни над чьей любовью. Любовь - замечательная штука. Она даже Фарша на минуту сделала почти красивым, а это совсем не просто.
- А когда она сделает красивым вас?
- А разве еще не сделала?
- Пока нет.
- Вам нужно набраться терпения.
- Попытаюсь, а пока оценим ситуацию. Вы знаете, что на моем месте сделала бы девушка в творении Корделии Блэр?
- Какую-нибудь глупость, я думаю.
- Вовсе нет. Она была бы прелестной и трогательной. Поглядела бы на него, улыбнулась дрожащей улыбкой и сказала бы: "Мне жаль, так… так жаль! Вы сделали мне величайший комплимент, какой мужчина может сделать женщине. Но этому не суждено быть. Так будем друзьями? Хорошими друзьями?"
- А он бы покраснел и уехал в Африку, так?
- Нет. Думаю, он бы остался в надежде, что в один прекрасный день она передумает. С девушками так ведь часто случается, знаете ли.
Она улыбнулась и протянула руку. Сэм холодно взглянул на метрдотеля, который, по его мнению, стоял слишком близко, слишком по-отечески, и взял эту руку. И не просто взял, а еще пожал. И пожилой джентльмен наполеоновского облика, завтракавший с министром в большом чале, а теперь возвращавшийся через двор в свое издательство, увидел это сквозь большое окно и остановился как зачарованный.
Он простоял так довольно долго, выпучив глаза. Он увидел, как Кей улыбнулась. Он увидел, как Сэм взял ее руку. И тут он решил, что видел вполне достаточно. Оставив свое намерение пройтись пешком до Флит-стрит, он помахал такси.
- А вон лорд Тилбери, - сказала Кей, глядя в окно.
- Да? - сказал Сэм. Лорд Тилбери его не интересовал.
- Возвращается в редакцию, я полагаю. И вам, наверное, пора?
- Пожалуй. Не хотите ли пойти со мной и поболтать с вашим дядей?
- Возможно, я загляну попозже. А сейчас мне надо зайти в рассыльное бюро на Нортумберленд-авеню отправить записку.
- Что-нибудь важное?
- Да, более или менее, - сказала Кей. - Уиллоуби Брэддок просил меня кое-что сделать, а теперь я поняла, что не смогу.
19. Лорд Тилбери обзаводится союзником
1
Хотя лорд Тилбери увидел в окне совсем немного из того, что происходило между Кей и Сэмом, с него этого было вполне достаточно, и, пока такси везло его назад в Тилбери-Хаус, он с горечью и негодованием думал о двуличии современной девушки. Вот, размышлял он, одна такая: на обеде в данный вечер она практически и без обиняков заявляет, что не выносит Сэма Шоттера. И на следующий же день сидит в ресторане с тем же самым Сэмом Шоттером, улыбается тому же самому Сэму Шоттеру и разрешает тому же самому Сэму Шоттеру пожимать себе руку.
Все это представлялось лорду Тилбери весьма зловещим, и он нашел лишь одно объяснение: неприязнь этой девушки к Сэму накануне вечером была вызвана ссорой между влюбленными. О ссорах между влюбленными он знал все, ибо его газеты были полны историй, в форме как коротких рассказов, так и сериалов, которые были посвящены исключительно таким ссорам. О женщины! Женщины! - так примерно суммировал лорд Тилбери данное положение вещей.
Он понял, что оказался в чрезвычайно трудной ситуации. Как он объяснил своей сестре Фрэнсис перед первым появлением Сэма в издательстве "Мамонт", обращение с этим нарушителем спокойствия требовало такта и дипломатии. Во время своего пребывания в Америке он не сумел точно выяснить, как Сэм котируется у своего дяди. У лорда Тилбери сложилось впечатление, что мистеру Пинсенту он дорог. Следовательно, если между Сэмом и издательством "Мамонт" пробежит черная кошка, мистер Пинсент, предположительно, встанет на сторону племянника, а это будет катастрофа. Вот почему любые меры против сердечных дел этого молодого человека следовало принимать хитро и исподтишка.
В необходимости таких мер лорд Тилбери ни на секунду не усомнился. Его меркой, когда он судил своих ближних, были деньги, и он счел бы нелепостью мысль, что обаяние или нравственные достоинства, какими могла обладать Кей, были способны уравновесить полное отсутствие у нее вышеупомянутого обязательного условия. И он считал само собой разумеющимся, что мистер Пинсент придерживается точно таких же взглядов.
Беспомощность в подобных обстоятельствах терзала его. Он мерил шагами кабинет в душевной агонии. Естественно, начать кампанию следовало с того, чтобы бдительно следить за Сэмом и наблюдать, какой оборот примут его сердечные дела. Но Сэм - в Вэлли-Филдз, а он - в Лондоне. Ему необходим союзник, решил лорд Тилбери, бороздя ковер и, как всегда в минуты раздумий, заложив большие пальцы в прорези жилета. Но какой союзник?
Агент секретной службы. Но какой агент? Квалифицированный шпион, который, каким-то образом внедренный в ном молодого человека, смотрел бы, слушал и составлял ежедневные отчеты о его поведении. Но какой шпион?