Кей не принадлежала к девушкам, готовым заплакать по любому поводу, но почувствовала, что на глаза ей навертываются слезы. Она извлекла взбудораженного котенка из пиджака Сэма и опустила на траву, а он немедленно совершил новую энергичную попытку взобраться на дерево. И, потерпев неудачу, умчался в угольный подвал, чтобы исчезнуть из общественной жизни "Сан-Рафаэля" до вечера.
- Ваши бедные руки! - воскликнула Кей.
Сэм с некоторым недоумением посмотрел на свои ладони. От возбуждения он даже не заметил, что они слегка пострадали.
- Пустяки, - сказал он. - Пара царапин, и все. Фарш не стерпел подобного легкомыслия.
- А! - сказал он. - А потом, не успеешь оглянуться, как в них попадет грязь и все кончится столбняком. Вот у моего дяди грязь попала в царапину, и через три дня мы уже покупали траур по нему.
Кей ахнула.
- Точнее будет сказать: через два с половиной. Он ведь скончался к вечеру.
- Я сбегаю за губкой и тазиком, - испуганно сказала Кей.
- Вы так добры, - сказал Сэм. О женщина, ощущал он всей душой, в веселье дней мы угодить не можем ей, когда ж страданьем жизнь полна, как ангел, нас хранит она .
И чуть было не продекламировал это вслух.
- Да чего вам беспокоиться, мисс, - вмешался Фарш. - Ему проще пойти да вымыть руки под краном.
- Пожалуй, так будет лучше, - согласилась Кей.
Сэм посмотрел на своего практичного подчиненного с тем выражением обиды и омерзения, которое его стряпня порой вызывала на лицах отпетых гурманов в кубрике "Араминты".
- Сегодня у тебя свободный день, Фарш, я не ошибся? - произнес он холодно.
- Извиняюсь?
- Я сказал, что, мне кажется, ты злоупотребляешь досугом. Почему бы тебе иногда не поработать немножко? Если ты воображаешь себя полевой лилией, так поглядись в зеркало и избавься от этого заблуждения.
Фарш от оскорбления выпрямился.
- Я оставался тут, только чтоб помогать и подбодрять, - сказал он сухо. - Ну а теперь, когда, так сказать, опасность миновала, мне тут делать нечего.
- Совершенно нечего, - от души согласился Сэм.
- Я ухожу.
- Ты знаешь дорогу, - сказал Сэм и повернулся к Кей. - Фарш осел, - объяснил он. - Под краном! Эти руки нуждаются в тщательной перевязке.
- Пожалуй, - согласилась Кей.
- Стопроцентно.
- Так пойдемте в дом?
- Безотлагательно, - сказал Сэм.
- Ну вот, - сказала Кей минут десять спустя. - Думаю, так хорошо.
Искуснейшая работа самого знаменитого хирурга не могла вызвать у ее пациента большего восторга. Сэм смотрел на свои промытые и заклеенные полосками пластыря ладони с восхищением, граничащим с экстазом.
- Вы окончили медицинские курсы! - сказал он.
- Нет.
- Так вы не медсестра? И никогда не работали в больнице?
- Никогда.
- В таком случае, - сказал Сэм, - это чистейшей воды талант. Врожденная гениальность. Вероятно, вы спасли мне жизнь. Да-да, и не спорьте! Помните, что Фарш говорил про столбняк?
- Но мне показалось, вы считаете Фарша ослом.
- Во многих отношениях, конечно, - сказал Сэм. - Ноиногда в нем говорит неотшлифованный здравый смысл. Он…
- Но ведь вы страшно опаздываете в редакцию.
- Опаздываю куда? А! Ну да, наверное, придется туда поехать. Только прежде я должен позавтракать.
- Хорошо, но поторопитесь. Дядя начнет беспокоиться, что с вами что-то случилось.
- Да. Какой чудесный человек ваш дядя!
- Да, не правда ли? Всего хорошего.
- Я еще не встречал человека, который внушал бы мне такое уважение.
- Это его чрезвычайно обрадует.
- Так добр!
- Да.
- Так терпелив со мной.
- Думаю, ему требуется большой запас терпения.
- Человек, работать с которым чистое наслаждение.
- Если вы поторопитесь, то скорее начнете наслаждаться.
- Да, - сказал Сэм, - да. Э… вам не нужно что-нибудь ему передать?
- Нет, благодарю вас.
- А! Ну, так знаете что, - сказал Сэм, - вы не хотите где-нибудь перекусить со мной сегодня?
Кей заколебалась, но тут ее взгляд упал на ладони в полосках пластыря, она оттаяла. В конце-то концов, совершенный ради нее героический поступок обязывает девушку.
- С удовольствием, - сказала она. - Гриль в "Савое", в час тридцать?
- Хорошо. Вы пригласите и моего дядю? Сэм вздрогнул:
- Но… э… будет замечательно.
- О, я совсем забыла. Он сегодня завтракает с кем-то в Пресс-клубе.
- Да? - сказал Сэм. - Правда?
Его теплое чувство и уважение к мистеру Мэтью Ренну возросли до предела. Он вернулся в "Мон-Репо" в убеждении, что существование в мире таких людей, как Мэтью Ренн, служит абсолютным опровержением пессимистическим взглядам на будущее человечества.
Тем временем Кей в своей роли дублерши Клэр Липпет, которая только что в очередном бюллетене о состоянии своего здоровья сообщила, что мигрень утихает и она надеется часам к двум быть уже на ногах, принялась за энергичную уборку дома. Вообще-то она терпеть не могла такую работу, но в эти минуты ее стимулировало непонятно веселое настроение. Она обнаружила, что предвкушает завтрак в "Са-вое" почти с тем же нетерпением, какое в детстве охватывало ее с приближением дня рождения. Не желая объяснить это обаянием молодого человека, которого она еще сутки назад терпеть не могла, Кей решила, что ее радует возможность вкусно поесть в приятной обстановке. До самого последнего времени днем она была вынуждена питаться в доме миссис Уиннингтон-Бейтс, и вкус этих трапез, подобно вкусу прославленной жевательной резинки, оказался очень стойким.
Она покончила со столовой и перешла в гостиную. Тут ее внимание привлекла ее собственная фотография на каминной полке. Она взяла фотографию и начала ее внимательно разглядывать.
От этого занятия ее отвлек резкий двойной удар в дверь. Это явился почтальон со второй почтой, а стучал он потому, что среди писем в "Сан-Рафаэль" одно было для Кей и писавший не наклеил на него марку. Кей уплатила два пенса и вернулась с ним в гостиную, уповая, что его содержание оправдает такую финансовую операцию.
При ближайшем рассмотрении она пришла к выводу, что указанная сумма была потрачена не зря. Письмо вышло из-под пера Уиллоуби Брэддока, который, выводя буквы и выражая свои мысли равно неуклюже, желал узнать, не сочтет ли Кей возможным выйти за него замуж.
18. Беседа за ресторанным столиком
Небольшой вестибюль савойского гриля, выходящий на Савой-Корт, располагает к тихим размышлениям, и Кей, войдя туда в двадцать минут второго, обрадовалась, что она здесь первая. Ей требовалось одиночество, и она сожалела, что через десять минут явится Сэм и покончит с ним. С той минуты, как она прочла послание Уиллоуби Брэддока, она ломала голову над задачей, которой он ее одолжил, и пока еще не решила ее ни в его пользу, ни против.
В его пользу говорил тот факт, что он был приятным атрибутом ее жизни с тех пор, как она себя помнила. В весенние дни она в его обществе разоряла птичьи гнезда, зимними вечерами перекидывалась с ним в картишки на невинный детский манер и (как уже сообщалось), сидя на деревьях, остро критиковала его привычку спать в носочках. Все это стоило многого. Выйти замуж за Уиллоуби, бесспорно, значило обеспечить приятную преемственность при смене одного образа жизни на другой. Однако…
- Привет!
В вестибюль вошел молодой человек и остановился перед ней. Она было подумала, что это Сэм сейчас позовет ее пировать; затем, очнувшись от размышлений, подняла глаза и узрела это пятно на роде человеческом - Клода Уиннингтона-Бейтса.
Он смотрел на нее сверху вниз с той смесью смущения и наглости, какая появляется на лице молодого человека, когда он случайно встречает девушку, которая в недавнем прошлом украсила его фонарем под глазом с помощью увесистых богословских рассуждений. Он был худощавым молодым человеком, одетым по последней моде. Рот у него был маленький и подловатый, глаза поблескивали глупой хитростью, а волосы, поднимавшиеся к макушке уступами и террасами, глянцево сверкали от помады, облюбованной золотой молодежью. В целом - зрелище малоаппетитное. - Привет! - сказал он. - Ждете кого-нибудь? На краткий миг Кей ностальгически пожелала, чтобы время повернулось вспять и она вернулась бы в тот возраст, который позволил бы ей повторить кое-что из высказанного ею по адресу Уиллоуби Брэддока в то далекое летнее утро, когда они коснулись темы носочков. Но поскольку она теперь достигла возраста осмотрительности, исключавшей подобное богатое красноречие, Кей удовольствовалась тем, что посмотрела сквозь него и ничего не сказала.
Маневр не подействовал. Клод сел на диванчик рядом с ней.
- Знаете, вот что, - убедительно заявил он, - не стоит дуться. То есть я хочу сказать…
Кей отказалась от тактики молчания.
- Мистер Бейтс, - сказала она, - вы помните мальчика, который учился с вами в школе, по фамилии Шоттер?
- Сэма Шоттера? - переспросил Клод, приходя в восторг от ее разговорчивости. - Еще бы. Я помню Сэма Шоттера. Плохо кончил. Я видел его на днях, так он абсолютно…
- Он будет здесь минуты через две. И если он увидит, что вы сидите тут, а я скажу ему, что вы мне надоели, он, наверное, разорвет вас в клочья. На вашем месте я бы ушла.